Автор - Сын Дракона ака Седрик

Волосы цвета светлого золота медленно, прядь за прядью укладывались в красивую высокую прическу. Их обладательница, молодая женщина с классически правильным лицом, равнодушно смотрела в зеркало, чуть выше своего отражения. Она вовсе не следила за размеренными движениями мужчины, бережно, почти благоговейно касающегося ее локонов, но пристально вглядывалась в черты его лица.
- Как мне все это надоело! – внезапно произнесла красавица. Идеально очерченные губы шевельнулись, выпуская эти слова, однако глаза оставались неподвижными.
Руки мужчины не дрогнули, хотя голос и прозвучал неожиданно. Лишь слегка пожав плечами, он обронил:
- Ну а я-то что могу поделать, дорогая моя?
Златоволосая леди закатила глаза.
- Сатор, она же дура! ДУРА, понимаешь это?
По губам мужчины скользнула тонкая, едва заметная в своей мимолетности улыбка.
- Такая уж судьба нам досталась. А начальство я предпочитаю не обсуждать, даже у себя дома. ОСОБЕННО у себя дома, - заметив, как его собеседница презрительно фыркнула, он склонился к ней и тихонько произнес на ухо: - Саломея, мы столько принесли в жертву… Ты прекрасно знаешь, что у нас ЕСТЬ шанс получить такое, о чем никто и никогда не смел даже мечтать. Ты всегда была сильной, неужели из-за сиюминутного каприза ты готова поставить все это на кон?
Саломея нетерпеливо поднялась на ноги и шпильки, которых в ее прическе оказалось слишком мало, вылетели, оставив волосам право рассыпаться по плечам золотой волной. Да, она была готова. Любое желание, любую прихоть – и к черту все, что случиться «потом». Имеет значение лишь «сейчас»!
Небольшие изящные руки аккуратно легли ей на плечи. Очень осторожно, готовые при недовольном жесте мгновенно отдернуться, но в то же время это движение было нежным и ласковым. Мягкие губы едва ощутимо коснулись роскошных локонов, и Саломея почувствовала, как ее злость и раздражение незаметно уходят куда-то в сторону. Сатор всегда умел успокоить ее, не произнося ни единого слова. С одной стороны ей казалось нестерпимой такое влияние, но с другой, женщина прекрасно понимала, что многое, слишком многое в этой жизни она не раз рисковала потерять – если бы все время рядом с нею не оказывались эти чуткие руки и внимательные глаза с глубоким темно-синим взглядом.

Саломея приехала в столицу совсем юной. Ей до смерти надоело семейное поместье: небольшое, затерянное посреди болот, где каждая вещь будто отдавала этим запахом и даже на вид казалась запачканной – надоело настолько, что она была готова умчаться куда угодно, лишь бы не влачить свой век там, среди таких же замшелых тетушек и дядюшек.
Саломея была оборотнем. Она знала это всегда, хотя дома считалось верхом неприличия принимать человеческую форму. Девушка раз и навсегда запомнила тот день, когда мать застала ее, одиннадцатилетнюю, изменившую форму и склонившуюся над небольшим озерцом чистой воды и пытающуюся разглядеть с недавнего времени появившиеся припухлости на груди. В первый момент она решила, что подхватила какую-то болезнь – но касаться груди было вовсе не больно… До того самого момента, как ее не заметила мать и не выпорола так крепко, что мысль «не превращаться в доме и окрестностях» врезалась в память навечно.
В любом случае, ее истинная форма являлась совершенством. Даже среди своей семьи девочка выделялась исключительно чистым сапфирным оттенком кожи и шелковистостью волос. Светло-голубые глаза на фоне всего этого великолепия можно было бы назвать бледноватыми, однако когда Саломея испытывала какие-либо сильные эмоции, их цвет резко менялся на темно-васильковый, и тогда их глубина безоговорочно затягивала в себя.
И вот к пятнадцати годам терпение девушки закончилось. Не сказав никому ни слова, она собралась и покинула затерянное в болотах поместье.
Столица, куда направилось юное создание, в первый момент ошеломила ее количеством народа. Лишь позже она разглядела, что место оказалось не менее грязным и пропахшим тиной, нежели ее родной дом. Но в любом случае здесь обитало столько жителей, что Саломея и представить себе не могла! Практически все жители столицы оказались гораздо меньше Саломеи, и, чтобы не застревать на особо узких улочках, она попыталась стать похожей на остальных. К ее огромному удивлению, преображение далось с потрясающей легкостью. Девушка чувствовала, что это не такое перевоплощение, как в человека (она все еще была твердо убеждена в отвратительности подобной формы), но личина мастерски помогла ей не особо выделяться среди горожан.
Разумеется, в столице Саломею никто не ждал. Первым делом она попыталась сунуться во дворец, но стражники у ворот даже близко ее не подпустили. Охраны было так много, что девушка не справилась бы с ними, даже если бы приняла истинную форму. Зато, после того, как гнев и возмущение улеглись, ей пришла в голову другая идея. С детства Саломея поняла, что надо быть сильной – а раз сильные здесь стражники, то и ей надо стать такой же.
И только найдя казармы и напросившись в воинские ряды, она поняла, что ошиблась. Приняли-то ее сразу: даже в видоизмененном виде девушка была быстра и обладала огромной силой и хорошей реакцией. Саломея ошиблась в определении статуса. Патрулирование узких грязных улочек – это вовсе не то, ради чего она покинула родное болото. Там она хотя бы была хозяйкой, а здесь оказалась всего лишь одной из многих сотен бесправных рядовых. И если бы не природное упрямство, она не провела бы на этой должности ни дня.

Но однажды случилось Чудо. По крайней мере, так его тогда расценила сама Саломея.
Она сдала свой пост и шла доложиться командиру. Уже подходя к его кабинету, девушка услышала голоса:
- Опять? Топят их, что ли?
- Они не смогли выполнять свою работу на должном уровне.
Первый голос принадлежал командиру – довольно высокой по меркам меридианцев широкоплечей женщине – второй же голос был мужским. От его тембра у Саломеи все внутри сжалось в комочек – таким звучным и глубоким он был. Сама того не желая, она прильнула к двери, стараясь не упустить ни звука. Тем временем собеседники продолжали:
- Да какую работу-то? Вытянуться перед королевой в струнку? – Саломея буквально видела, как усмехается ее командир.
- Прекрасно знаешь, какую. Королева терпеть не может, чтобы вокруг нее мелькали ваши жабьи рожи. Знать не идет в простые стражи, а те, кого присылают во дворец, не могут надолго удержать человеческий образ.
- Думаете, что найдете здесь кого получше? Самых способных давно уже забрали во дворец.
- Ну что ж… - в голосе незнакомца явственно почувствовался вздох. – Тогда я буду вынужден вернуться ни с чем. Но учтите, рапорт о твоей неудовлетворительной работе я составлю.
Гость еще медлил, а в голове Саломеи стремительно проносились мысли. Мысли, собственно, зацепились за одно-единственное слово: «дворец». Нужна стража во дворец. И нужна – стыдно признаться – в человеческой форме.
Все семейные наставления растаяли как дым. Все, что вбивалось в голову годами, исчезло. Будто в забытьи Саломея сменила вид. Форменная хламида сразу стала ей одновременно коротка и широка, но об этом девушка не думала. Забыв постучаться, она толкнула дверь и вошла в кабинет.
На тихий шум гость, доселе стоявший спиной к двери, резко обернулся.
Мать всегда внушала Саломее, что человеческая форма чудовищна. Она слаба, хрупка, обладает отвратительно блеклой и тонкой кожей – страшилище, одним словом. Девушка не могла с ней согласиться – все-таки, что-то было в том, какая эта кожа нежная и гладкая, какими большими и выразительными становятся глаза на одноцветном лице… Спорить с матерью было глупо, но все же иногда она с интересом рассматривала себя-человека, и находила, что и эта форма смотрится совсем неплохо!
Но она никогда не видела человека-самца. Наверное, больше всего ее поразило то, что он оказался выше нее – в роду самцы были мельче самок. По меркам истинной формы довольно хрупкий, но он возвышался над невысокой крепенькой командиршей, по сравнению с ней воплощая силу. И эти потрясающие серебристые глаза, сияющие на чуть смугловатом лице звездным светом…
Как во сне Саломея шагнула к нему навстречу. Но – о ужас! – ее ставшие узкими ступни, мгновенно окоченевшие от стояния на холодном полу, заплелись, и девушка, споткнувшись, полетела носом вперед.
Ее поймали сильные руки. Такие тонкие запястья, такие худенькие пальцы… Как легко было бы их сломать – но в то же время, какими ловкими и сильными они выглядят!
Незнакомец помог девушке выпрямиться, и она вновь встретилась с ним взглядом. И он… улыбнулся ей. После чего обернулся к прежней собеседнице:
- Ну вот, а говорила, никого нет! Прекрасный образец, должен заметить. Я забираю ее.
- Да ради всех богов! – командир передернула плечами. Прищурившись, она прочитала имя, вышитое на хламиде. – Давно мечтаю избавиться от этой воображалы и белоручки.

Саломея не помнила, как оказалась во дворце. Шли ли они по улицам города или перелетели на крыльях – ей не было до этого дела. Она просто смотрела в серебристые глаза и понимала, что отныне готова на что угодно, лишь бы этот мужчина принадлежал ей.
А он продолжал улыбаться, время от времени касаясь то шелковистых волос, то нежной кожи. Во дворце он провел девушку в свои комнаты и там дал ей другую одежду – более подходящую под рост и фигуру. Саломея переоделась прямо при нем – ведь все эти тряпки притащила с собой когда-то королевская семья. Матушка в этом была совершенно с ними согласна: такое уродство, как их тела, действительно надо прикрывать – а истинной форме это абсолютно не требуется.
Саломея заканчивала сражаться с застежкой на платье, когда незнакомец заговорил, впервые обратившись именно к ней:
- А знаешь, пожалуй, я не зачислю тебя в дворцовую стражу…
Острая игла застежки впилась в палец, но девушка этого даже не заметила. Неужели ее мечты разбилась, так и не дав толком понаслаждаться? Это так… так… Слова «справедливость» в словаре Саломеи не имелось, но именно о ней девушка сейчас и подумала. Тем временем он поднялся и, подойдя к ней вплотную, слегка приобнял.
- Ты слишком хороша для стражи, моя милая, - выдохнул он в макушку. – Я попробую пристроить тебя в свиту принцессы. Должности, по-настоящему достойной твоей красоты, конечно, сразу не получить, но это только начало. Уверен, если в этой хорошенькой головке скрывается хоть немного мозгов, тебе не составит труда подняться наверх.

Мозги в голове у Саломеи были. Уже очень скоро она стала фрейлиной, добилась внимания двора и восхищения кавалеров. Но если по карьерной лестнице девушка твердо вознамерилась подниматься и дальше, то никого, кроме Амфитриона, ей не требовалось. С ее благодетелем, командиром дворцовой стражи, одним мановением руки вытянувшим юную провинциалку из суровой казармы к блистательному двору, никто не мог сравниться. Никогда Саломея не робела перед другими – даже перед матерью, вынужденно-покорно склоняя голову, она упрямо сжимала кулаки, но он… он был другим. Изредка, когда они оба оказывались свободными от своих обязанностей девушка приходила к нему и покорно садилась у его ног возле камина. Или становилась за спиной и расчесывала его длинные серебристые локоны. Ради того, чтобы продолжать слушать его глубокий голос и заглядывать в звездные глаза, Саломея готова была поступиться своей гордостью. Вернее, она просто-напросто про нее забыла – ей казалось, что именно так все и должно быть. Он – ее счастье и ее судьба, и наверняка сами боги соединили их имена.

А потом она рыдала. Слезы в семье никогда не считались позорными – если они не показывались посторонним. Внутреннюю боль и ярость необходимо выплеснуть, и первейшей разрядкой в этом деле являлись слезы. Саломея плакала надо всем – над растоптанной мечтой, над собственной слепотой, над нанесенном ей несмываемом оскорблении. Над последним, наверное, более всего. Ведь она готова была измениться для него, надеть ту маску, которую он любил более всего – но даже этого он не оценил!
- К сожалению, иногда попадаются мужчины, которые ценят блеск короны сильнее, нежели сияния золота волос и нежного света любящих глаз.
Саломея вздрогнула и резко обернулась. У нее был прекрасный слух, и она не понимала, почему даже в таком состоянии не заметила, что кто-то подошел к ней со спины.
Изящный мужчина, примерно одного с нею роста, едва заметно улыбаясь, протягивал ей белоснежный платок. Неожиданно для себя Саломея взяла его и машинально вытерла слезы. Незнакомец улыбнулся чуть шире. В этой улыбке не было ни издевательства, ни сочувствия… понимание?
- Если леди Саломея окажет мне честь, я был бы рад показать ей свое скромное жилище и вознаградил бы за такую доброту приятным, надеюсь, разговором.
Не совсем поняв запутанную фразу, девушка, пожав плечами, согласно кивнула. Ей сейчас ни до чего не было дела: все равно, куда идти, кого слушать… Лучше, конечно, было бы уединиться… Но где можно уединиться в королевском дворце, если даже в этом заброшенном уголке ее все же кто-то нашел? К тому же внутри так холодно и пусто… Пусть уж хоть чем-то заполнится эта пустота!

Жилище и правда оказалось довольно скромным. Не во дворце, хотя и неподалеку. Дом вообще казался заброшенным – особенно по сравнению со своими богато изукрашенными соседями. Однако войдя внутрь, Саломея поняла, что там все же живут, пусть и на очень небольшой части. А именно всего в двух комнатах, из которых одна, под завязку забитая книгами, явно была кабинетом, а вторая наверняка являлась спальней.
Изящным движением предложив ей сесть в старинное, но безукоризненно выглядящее кресло и поставив на столик чайный сервиз, незнакомец, наконец, назвался.
- Прошу прощения, леди Саломея, за свою неучтивость. Разрешите представиться: лорд Сатор, второй помощник королевского Казначея.
Должность ничего не говорила девушке. При дворе существовало огромнейшее множество всяческих должностей – вплоть до третьего ученика четвертого помощника второго заместителя Главного Подавальщика Специальных Королевских Пирожных. На счастье Саломеи, фрейлинам принцессы не полагалось общаться с большинством придворных, и не было нужды запоминать все многочисленные табели.
А вот сам мужчина был ничего. Старше ее, конечно, даже старше Амфитриона. Саломея поморщилась от этого воспоминания: что же, ВСЕХ теперь сравнивать с этим негодяем? Впрочем, ее новый знакомый на него совсем не похож. Чуть ниже ростом, но более пропорционально сложенный, он выглядел… холено-аккуратным, что ли. Волосы густого медового цвета прямым каскадом падали, бросая неуловимую тень на удивительно тонкую и нежную для мужчины кожу, будто вовсе никогда не видевшую солнца. Классические черты его лица, правда, несколько портил чуть длинноватый и почти неприлично вздернутый на самом кончике нос, но этот недостаток с лихвой искупали глаза глубокого, насыщенно-синего цвета.
Она рассматривала его, а он отвечал ей все той же неясно-понимающей улыбкой. Лорд Сатор будто понимал, что ей нужно осознать и оценить ситуацию, и не торопил процесс. Наконец, девушка не выдержала:
- Ну и что? Так и будете поить меня чаем и загадочно улыбаться?
- Загадочно? – раньше Саломее казалось, что «распахивание» глаз идет только маленьким девочкам, однако сейчас убедилась, что некоторым мужчинам этот прием удается не хуже. – Что Вы, леди, я просто любовался Вами… Пока Вы изучали меня.
- Вы не ответили на вопрос, - нахмурилась девушка, и получила в ответ чуть более широкую улыбку. Казалось, у этого человека их неисчерпаемый запас.
- Вы очень наблюдательны, - произнес тем временем Сатор. – На самом деле, мне многое нужно Вам сказать, и я просто выбираю подходящий момент, чтобы начать… И думаю, какую же тему выбрать первой.
- Начните с начала, - посоветовала Саломея.
Хозяин дома рассмеялся.
- Вы зрите в корень, моя богиня. Ну что ж, если сначала, то я сперва должен буду представиться до конца. Хотя… сами Вы еще не догадались? – поняв по еще сильнее нахмурившимся бровям гостьи, что нет, он продолжил: - Дело в том, мы с Вами принадлежим к одному виду, - предупреждая вопрос, Сатор поднял руку, прося слова, и продолжил: - Думаю, Вы уже поняли, что на Меридиане худо-бедно уживаются несколько рас. На данный момент Вам встречались три: это простонародье, королевская семья, и Ваша собственная. Есть еще кое-кто, но на данный момент они для нас не важны.
- А чем моя семья отличается от… - слово «простонародье» Саломее не нравилось, и еще более не нравилось ей сравнивать себя с ними, однако до сего момента она искренне полагала, что она и ее родичи – такие же, как и все, просто несколько более крупные.
- Вообще-то, не так уж и многим. Видите ли, я давно интересуюсь историей и этнографией и тщательно разбирал этот вопрос. Во многом мы похожи – возможно даже, некогда мы и были одним народом. Но так или иначе, со временем наши пути разошлись. Мы стали крупнее, сильнее и… способнее.
До девушки вдруг кое-что дошло.
- Вы говорите… «МЫ»?
Тонкая улыбка.
- Только не говорите мне, что Вы не поняли! Ну пожалуйста, леди, не роняйте себя в моих глазах…
Лорд Сатор нарочито медлительным и подчеркнуто мягким движением провел подушечками двух пальцев по своей щеке. «Какая красивая кожа» - невольно подумала Саломея. – «Такая нежная и гладкая, такая тонкая, совсем как у человеческого ребенка, совсем как… моя?!» Ее светлые глаза широко распахнулись, и Сатор, поняв, что она догадалась, согласно кивнул.
- Конечно, я старался, чтобы мое происхождение не светилось, но я думал, что уж Вы-то все поймете.
- Пойму что? И… зачем скрываться?
В темно-синих глазах мелькнуло удивление.
- Постойте… Вы что же… Совсем ничего не знаете? Как же Вы тогда умудрились выжить при дворе?! Не иначе как фантастическое везение…
Вздохнув, Сатор положил обе руки на чашку и пристально посмотрел Саломее в глаза.
- Тогда Вы ДОЛЖНЫ узнать. Жить везением вечно невозможно.

Некогда на Меридиане не было людей. Они чужды нашему миру, как рыба – суше. Они пришли сюда несколько веков назад устанавливать свои порядки. К тому времени на Меридиане только-только начало образовываться государство: оно было еще юным, неокрепшим, но все, казалось, впереди. Тогда здесь шли довольно бурные эволюционные процессы – чуть ли не каждое новое поколение обнаруживало у себя новые признаки. Кто-то от рождения получал способность дышать под водой, у кого-то появлялись ядовитые зубы, кто-то изменялся в размерах. Жители подметили, что есть некоторые места, где подобные мутации проявлялись особенно сильно. Думаю, кое-кто из них рискнул поселиться в таких местах, и со временем выделились именно те, кого мы уже совершенно точно можем назвать нашими предками. Кроме того, что наша основная внешность претерпела значительные изменения – взять хотя бы то, как сильно развился наш хвост, а нижние конечности окончательно рудиментировались – но главное, мы получили способность к изменениям. Наши предки меняли рост, форму конечностей, окраску… Истинный, прекрасный талант, выгодно отличавший нас от всего остального населения.
Грех было бы не воспользоваться всеми имеющимися преимуществами. Именно тогда появилась идея настоящего главенства – ведь до тех пор была лишь нечеткая система кланов.
Объединения без крови не бывает. Всегда находятся те, кто говорят: «А зачем это нужно?» и те, кто думают, что лучше править своим небольшим кланом, чем подчиняться Большому Вождю. И новый вожак должен доказать свою силу и свое право на власть. Наши предки доказали это право.
Но нам не повезло. Объединение привлекло внимание… извне.
Я не знаю, откуда пришли люди. Их было мало, очень мало – но они оказались сильнее. И сила их была даже не столько физической или магической, сколько в знании. Они всегда знали, как побороть нашу силу, нашу магию, нашу хитрость. На их сторону встали побежденые – и наши предки проиграли. У власти на Меридиане встали люди.
Среди пришельцев была женщина. Людские самки более маленькие и хрупкие, однако по обычаям нашего мира ее выбрали королевой. А через пару поколений они поняли, что это был верный выбор. Ибо женщина была одна, и ее потомкам надо было за кого-то выходить замуж, дабы рожать детей.
Наши предки и тогда сумели подсуетиться. Мы умели менять форму, и хотя оставались иными, выглядели все же более приемлемо для людей, нежели все остальные меридианцы. Мы породнились с людьми, и вот тогда-то обнаружилась забавная вещь: потомство зависело от того, кто был матерью. Если дитя рожала человеческая женщина, оно выглядело человеком и никакой иной формы не имело, если же человек был только отцом, а мать – из нашего рода, человеческая сущность получалась вторичной. Естественно, это только укрепило положение королев, а следующим поколениям дало лучший выбор – с их, естественно, точки зрения. Ведь теперь появилась раса, умеющая менять вид и вполне соответствующая людским эстетическим запросам.
Такое положение длилось пару столетий. Может, чуть больше – не суть важно. Важно то, что унижения и обиды никто не забыл. Наши предки своими силами объединили народы Меридиана – и пожалуйста! – стали едва ли не домашними зверушками людей. Зрел мятеж.

Саломея слушала, почти затаив дыхание. Лорд Сатор оказался прекрасным рассказчиком, и девушка практически видела своими глазами все, о чем он говорил. К тому же все было для нее столь ново, столь… необычно.
После слова «мятеж» лорд Сатор сделал драматическую паузу, и Саломея немного пришла в себя. Желая услышать продолжение, она подалась вперед и выдохнула:
- И что? Он удался?
Хозяин дома горько улыбнулся.
- Моя милая, дорогая девочка. Мятежи, которые удаются, так не называются. Они зовутся революцией, восстановлением справедливости и прочими подобными благородными и благозвучными терминами.
Естественно, мятеж провалился. К слову сказать, королевская семья к тому времени уже неплохо обжилась на Меридиане. Разрослась – были даже те, кто вроде как официально не входил в число лиц королевской крови, однако вид имел только человеческий. Иными словами, наши предки стали уже и не особо нужны короне. А опасность представляли. А корона уже поняла, что на Меридиане можно править только стальной рукой…
Говоря коротко, настал Судный День нашей расы. Не всех даже доводили до эшафота: многих забивали прямо в их домах, на улицах – лишь бы не успели опомниться, не смогли объединиться.
Кому-то удалось бежать на окраины, в дальние болота. Кому-то – из тех, кто все же попался – удалось, валяясь в ногах, вымолить помилование.
Но нас не простили и нам не забыли. Наши предки стали нежеланными жителями столицы, ко двору же путь вовсе оказался заказан.
Леди Саломея, - Сатор протянул руки и осторожно коснулся ладоней девушки. – Вы – потомок тех, кто бежал. Ваше поместье находиться столь далеко, а его территория столь непригодна для людей, что Вашу семью оставили в покое. Мои родичи долгое время ютились в том, что осталось от их дома. Они вели себя ниже травы, тише воды, все силы бросая на то, чтобы не привлекать к себе внимания. Они так хорошо, так старательно показывали королевской семье, что совершенно безобидны и неопасны, что со временем им поверили и забыли про них.
А последние поколения королев вбили себе в головы, что не желают видеть при дворе ничьих лиц, кроме человеческих. И мои предки осторожно, потихоньку, начали выползать на свет. Расчет оказался верным – о нашей сущности никто не помнил, но надо было вести себя очень аккуратно. С самого раннего детства я запомнил, что показать свой истинный облик – значит обречь себя на верную гибель. Но я всегда, всю свою жизнь прожил под этим подвешенным мечом. Мои родители занимали небольшие должности при дворе, я поднялся чуть выше…
Но Вы, Вы, моя богиня! – в голосе лорда Сатора зазвучала молчавшая доселе страсть. – Я восхищался Вашей смелостью – Вы приехали издалека, Вы не знали, что такое склоняться в низком поклоне, дабы никто не увидел во взоре ненависти, Вы так легко, так ненавязчиво говорили с теми, чьи предки виновны в недостойном нас положении! Я был поражен: столь юная, и столь талантливая леди… Я любовался Вами издалека, гордясь Вашими успехами, Вашим взлетом! И видят боги, никогда бы я не осмелился встать на Вашем пути, если бы не…
Саломея закусила губу и отняла руки. Она уже поняла, к чему клонил мужчина.
- Если бы я не оказалась брошенной, раздавленной… А под конец – еще и просто временно везучей дурой, так?
- Нет, не так, - Сатор покачал головой. – Во-первых, Вы не дура. Вы просто очень юны – и от того несколько наивны. К тому же у Вас не было доступа к информации. Поймите, моя семья поколениями, смертельно рискуя, собирала все эти книги, - хозяин дома взмахом руки обвел многочисленные стеллажи. – Мы восстанавливали истинную историю по крупицам; те, кто начинал этот титанический труд, не знали и тысячной части того, что знаю я. Думаю, на всем Меридиане не найдется никого, кто знал бы более, чем собрано здесь.
Но вернемся к Вам. Почему Вы считаете, что раздавлены? Согласен, Вас унизили… Но под ветром тростник гнется, а никак не ломается. Надо всего лишь переждать бурю – и выпрямиться вновь. Вам нанесли пощечину по левой щеке? Подставьте правую – а пока враги будут замахиваться, уйдите вбок и нанесите хук.
Саломея улыбнулась сквозь вновь непрошено навернувшиеся слезы. Сидящий перед ней человек выражался словами, не всегда ей понятными, но почему-то рядом с ним было… уютно. Надежно. Пока он говорил своим напевным голосом с бархатистыми нотками, душа девушки пребывала в покое. А когда слова стихали – пронзительно-синие глаза смотрели с пониманием и молчаливым ободрением.
Тем временем лорд Сатор продолжил:
- Итак, я подхожу к самой щекотливой части нашего разговора. Суровая реальность сняла с Вас розовые очки. Вам шестнадцать – ведь шестнадцать же? – лет, а жизнь не кончается после первой неудачной любви. Я понимаю, сейчас Вам тяжело, сейчас ОН кажется единственным, думается, что все, счастья в жизни больше не будет… Но подумайте хорошенько: разве свет на нем клином сошелся? Ведь жили же Вы ДО него – проживете и после. Вы любите лилии, жемчуг, соленые орешки и военные марши – разве не можете Вы наслаждаться этими столь разными, но приятными для Вас вещами и БЕЗ него? Что Вам мешает быть счастливой?
- Откуда… откуда Вы знаете? – Саломея слегка нахмурилась, однако мужчина ей ободряюще улыбнулся:
- Поверьте, при дворе не выжить, не зная обо всех все. У меня есть досье на ВСЕХ придворных, какую бы должность они не занимали, а так же на всех поставщиков и контактеров двора. Но к Вам у меня был и особый интерес – но об этом чуть позже. Итак, думаю, Вы согласны со мною. Любовь – это прекрасно, но отнюдь не обязательно отдавать ее лишь кому-нибудь одному.
- Ну хорошо, - девушка вздохнула. – Уговорили. Допустим, я смогу его позабыть – но ведь я опозорена!
- Вот и хорошо! – Сатор вновь ненавязчиво завладел ее руками. – Знаете, у нашей новоиспеченной королевы есть немного странное для этой семейки свойство: она… совестлива. Не знаю уж, на каких задворках наследственности она откопала это чувство, но оно у нее есть, это точно. Ведь Вас же повысили в должности?
- На самую малость, - поморщилась Саломея.
- Вот видите, а Вы плакали в одиночестве. Поймите, у людей иные понятия о гордости и о чести. Не прячьте свои эмоции! Покажите королеве свое горе. Пусть осознает всю глубину своей низости, своей подлости! Постарайтесь несколько уменьшить свой цветущий вид, покажите, что страдаете душой и телом! И когда наступит высший пик ее стыда – я подскажу, когда именно он наступит, - просите у нее, чего пожелаете! Она не сможет, не посмеет отказать, уж поверьте мне. Не бойтесь использовать все преимущества, которые дает Вам судьба, пусть даже вначале Вы считаете их ударом с ее стороны.
- Вы думаете, это сработает? – девушка прикусила губу, напряженно соображая.
А лорд Сатор, кажется, прав. Саломея служила у принцессы меньше года, но тоже успела подметить эту нелепую особенность. Иногда она доходила до неуклюжести: пытаясь исправить свою оплошность, принцесса делала еще хуже, однако если подойти к этому вопросу с умом… И почему она раньше сама до этого не додумалась? Почему какой-то посторонний мужчина думал за нее?
Хозяин дома перехватил ее взгляд и внезапно, поднеся тонкие пальчики девушки к своим губам, нежно поцеловал их.
- Я понимаю, о чем Вы думаете. Какая с этого выгода мне. Не мучайтесь, я отвечу Вам максимально честно.
Цели у меня две, и они накрепко связаны друг с другом. Во-первых, Вы поистине очаровательны, леди Саломея. Я попал под Ваше обаяние, едва Вы появились при дворе. Повторяю: если бы Ваши планы сбылись, я не рискнул бы досаждать, но раз судьба распорядилась иначе… Мне давно пора бы вступить в брак – я последний в нашем роду, время идет, а так хочется передать кому-то наши семейные традиции. Вам тоже было бы неплохо показать, что свято место пусто не бывает, что Вы не будете вечно скучать по ничтожному негодяю, а вполне счастливы с тем, кто только рад был встать рядом с Вами – после того, разумеется, как получите от королевы положенные Вам блага.
- То есть, Вы делаете мне предложение? – Саломея снова нахмурилась. Слишком свежа была рана, чтобы пробовать еще раз, но с другой стороны она уже представляла, как перекосится лицо Амфитриона, когда он узнает, что недолго она оплакивала его неверность.
- Ну да, - улыбка лорда Сатора была поистине обезоруживающей. – Разумеется. И уверен, наш союз будет плодотворным. Вы – юны, талантливы и прекрасны. А у меня богатый опыт и не менее богатая фантазия. Я покажу Вам пути, которые увы, в силу пола недоступны мне самому – и Вы взлетите на самую вершину, подняв и меня, как Вашего супруга, вслед за собой.
Саломея склонила голову набок, внимательно вглядываясь в лицо того, кто набивался ей в мужья. Его слова звучали разумно, но можно ли им верить? Лорд Сатор плел слова подобно сети. Есть такая детская игра «Кошачья колыбелька», когда веревочка в руках благодаря ловкости пальцев превращалась в разные фигурки – Сатор точно так же игрался словами, выстраивая словесные замки.
- Но ведь я… не люблю Вас, - вслух высказала девушка единственное возражение, которое касалось именно ее, а не его.
- Я понимаю, - мужчина согласно кивнул. – Но я и не прошу Вашего сердца – руки мне будет вполне достаточно. Любовь – товар хрупкий и длительному хранению не подлежащий. Я предлагаю Вам союз куда более надежный и прочный. Вы знаете, что я нужен Вам, а Вы нужны мне. Рука об руку мы взойдем наверх. Вы умеете жить, я умею выживать – и кто знает, может, если не мы, но уже дети наши займут достойное, изначально положенное им место.
Саломея непонимающе закусила губу, однако уже в следующее мгновение ее глаза изумленно расширились. Но в этот момент тонкий палец мягко коснулся ее губ, и Сатор отрицательно покачал головой.
- Не сейчас, моя дорогая, не сейчас.