- Раньше, в старые времена, была такая казнь для высокопоставленных особ. Кофе с алмазной пылью. Казнь эта была по карману не каждому, ведь это все стоило очень дорого, - плавно рассказывал старик-ювелир своему внучатому племяннику – парню лет 17 с темными длинными волосами и красивыми выразительными глазами.
- И что из этого получалось?
- Человек, который выпивал такой кофе, умирал довольно быстро. И это не вызывало никаких подозрений.
- А это очень мучительно? – поинтересовался парень, которого, кстати, звали Антон.
- Ну, наверное, только я не пробовал. Да и те, кто пробовал, вряд ли потом могли описать свои ощущения.
- Понятно, - протянул Антон. – А у тебя, дед, есть алмазная пыль?
- А тебе зачем? – хитро улыбнулся старик, поглаживая тонкими искусными пальцами седую бороду. – Ось отравить кого удумал?
- Да что ты, дед, несешь? Кого травить? Просто интересно, как она выглядит.
- А вот, - и дед показал внуку пакетик с чем-то мелким, как соль и прозрачным, отчего казался белым.
- А дай в руках подержать.
- Еще чего! – и дед спрятал пакетик у себя за пазухой.
- А у тебя откуда?
- Когда я был в твоем возрасте, меня тоже очень заинтересовала эта история, и я стал потихоньку собирать отходы от обработки алмазов, остающихся после работы моего деда. Он знатный ювелир был. А вот, помню...
И старик, как это часто бывает с людьми его возраста, переключился на воспоминания о своем деде-ювелире и совершенно забыл про этот разговор с внуком.

На следующий день парень, который учился в одиннадцатом классе, пришел, как обычно в школу.
Со вчерашнего дня в ней ничего не изменилось, но он, почему-то посмотрел на нее новыми глазами.
Все кабинеты, залитые весенним солнечным светом, искрились и переливались, как алмазная пыль.
Антон улыбнулся и сел на свое обычное место, на последнюю парту в самом углу.
Он ни за что бы не променял этот угол ни на одно другое место в классе, так как только отсюда ему открывался замечательный вид – вид на первую парту перед учительским столом.
За этой партой сидела ОНА – объект его давнего обожания, своенравная, красивая, дерзкая и безумно его ненавидящая девушка с длинными рыжеватыми локонами и кошачьими зелеными глазами.
Звали ее Марина. И она действительно была вся морская. И волны волос, и глаза, по цвету, все-таки, больше похожие на морскую волну, и мелодичный смех, и гнев, похожий на шторм в двенадцать баллов.
Он никак не мог понять, за что она его так ненавидит. Он мог понять, что она любит другого, что он – не тот. Но за что же ненавидеть?
Парень часто задавался этим вопросом, но не находил на него ответа.
Он очень любил, когда она читала на уроке литературы стихи, особенно Ахматову и свою тезку – Цветаеву. Многие читали, но ни один из них не мог сравниться с ней по способу их прочтения. Она, казалось, жила этими стихами, сама становилась частью поэзии и превращалась в музу.
Никто лучше нее не читал эти сложные для понимания стихи. А в ее устах они казались такими простыми и понятными, что невозможно было не верить.
О, как хотел он, чтоб хоть частичка этой странной, широкой, как море, и необъяснимой души принадлежала ему! А лучше – вся! Вся: с головы до пяток, и от берега до бесконечности.
Но он не знал, как к ней подступиться. А чтобы не вызывать лишних пересудов и сплетен, он тщательно скрывал свои чувства, изображая к ней такую же ненависть.

На следующий день после того, как старый ювелир рассказал ему про кофе, Марина была особенно злая и недоступная. Ей нужно было раздать работы, и, когда очередь дошла до него, она, держа работу двумя пальчиками за самый кончик, и брезгливо скривив губки, не глядя на него, протянула ему листок.
Он тоже изобразил брезгливость, но, когда она отвернулась, осторожно разгладил измятый листик и нежно прижал его к сердцу.
В этот день, как никогда, он хотел, чтобы она принадлежала ему. Вся, без возврата. И только ему. В этот день он особенно ее любил.
И он решился, что бы ни случилось, выяснить с ней все отношения.
Он подложил ей анонимную записку такого содержания: «Приходи сегодня после уроков на третий этаж, в гнездо». Так называлось уютное местечко с тремя банкетками, закрытое от любопытных посторонних глаз.
Он не подписался, так как какой-то внутренний голос верно подсказал ему, что иначе она точно не придет. А так, возможно, взыграет женское любопытство.
И он не ошибся в своих предположениях.
Ровно в три пятнадцать она поднялась и зашла в «гнездо».
Он ее уже ждал.
- ТЫ?! – ее лицо исказила маска ужаса и отвращения.
Она резко повернулась на каблуках, попыталась вырваться, но он цепко схватил ее за руку и не отпускал.
- Пусти, больно же! – Марина сделала еще одну отчаянную попытку вырваться, но, поняв, что ей некуда тягаться с крепким сильным парнем, успокоилась и села на скамейку.
- Я слушаю.
- Спасибо, что пришла, - нежно прошептал Антон. Он был счастлив уже оттого, что сидит с ней на одной скамейке, и она его слушает.
- Если бы я знала, что это ты, то нипочем бы не пришла! Так о чем ты хочешь поговорить?
- Именно об этом. Марина, почему ты меня так ненавидишь?!
Она растерялась. Видно, ей не приходило в голову задуматься над этим вопросом. Она просто его ненавидела, и все тут.
Она промолчала.
- Марина!
- Что? Что ты от меня требуешь? Ты же сам от меня не в восторге!
- Нет, я тебя люблю...
- О, господи! Этого еще не хватало! – и она, болезненно сморщившись, опустила голову на руки.
- Я тебя люблю давно, а ты... – его голос задрожал.
- Хватит, я поняла. Чего ты хочешь конкретно от меня?
- Я хочу взаимности...
Она уже справилась с собой, и в глазах ее блеснул цинизм.
- Да неужели? Как нескромно с твоей стороны.
- Хотя бы не надо так меня презирать!
- Почему?
- Ты меня совсем не знаешь, поверь, я хороший.
- И скромный. Это я уже заметила.
- Я серьезно!
- И я не шучу.
- Хорошо, дай мне хоть попытку!
- Зачем?
- Иначе... – он не знал, чем на нее повлиять.  – Иначе... я... ну, прошу!
- Нет.
- Почему?!
- Потому, что я тебя ненавижу.
- За что?
- Знаешь, меня уже начал утомлять этот разговор.
- Один шанс!
- Это ничего не изменит.
- Всего один раз... выпить со мной кофе.
Она долгим пронизывающим взглядом посмотрела на него.
- Это ничего не изменит... я люблю черный.
Он просиял.
- Спасибо! Завтра, на большой перемене за столиком.
Объяснять, за каким, ему не пришлось. Потому что рядом с «гнездом» было еще одно излюбленное парочками место. Старый учительский стол, к которому ученики притащили два стула и превратили это место в место встреч.
Девушка кивнула и вылетела из «гнезда», как бы не в силах оставаться дольше с ним рядом.

Антон пришел к деду-ювелиру. Тот, как всегда, работал над каким-то заказом.
Он весь вечер рассказывал ему какие-то байки, но Антон его не слушал.
Он понимал, что одно свидание не изменит мнения Марины. И он был зол на нее за ее ненависть. Это ж надо, ни за что, ни про что, так возненавидеть человека!
Он хотел ей отомстить.
Но он был уверен почему-то, что вся эта ненависть – лишь мишура, за которой скрывается нечто более приятное. Откуда ему было знать, что ненависть неподдельная!
И он вдруг понял, что, если она не будет его, то ему больше ничего в этой жизни не надо. И он решил, что, если она его потеряет, то поймет, какой он был неоценимый и незаменимый.
Поздно вечером старик задремал, и Антон аккуратно вытащил у него пакетик с алмазной пылью.
- Прости, дед, - прошептал он и вышел.

На следующий день, только настала большая перемена, он понесся к столику. Он купил в кафе два черных кофе и, протяжно вздохнув, высыпал в ближайший к себе стаканчик горсточку алмазов.
После чего сел на стул и стал ее ждать.
В голове мелькали наивные детско-эгоистичные мысли.
«Вот как умру на ее руках, она как заплачет! Закричит, что любит меня, чтобы я не уходил, и т. д.»
И, представляя себе эту картину, он даже повеселел. Он как-то совершенно не думал о том, что после такого кофейку он не сможет наслаждаться плодами своего труда. Ну, разве что будет сидеть где-нибудь на облачке и смотреть, как она по нему убивается.
В этот момент он услышал быстрые шаги. Странно, на нее не похоже...
К столу подлетело два восьмиклассника, игравших в догонялки. Один, заметив на столе две чашки кофе и букет цветов, радостно взвизгнул, и схватил стаканчик с кофе. Антон не дал ему глотнуть и с помощью хорошенького подзатыльника заставил поставить стакан на место.
Пацаны убежали, и через несколько минут появилась она.
Марина в этот день была особенно красива. Длинные волосы, отливающие медью, волнами струились по плечам и спине. Она была в черной классической длинной юбке с высокой талией и разрезом сзади и сиреневой блузке, затянутой на талии черным ремнем.
Она была вся такая воздушно-морская и неземная в тот момент, когда появилась в его поле зрения, что он просто не поверил, что все это не сон.
Он даже украдкой ущипнул себя раз пять.
Небрежным жестом она откинула длинную кольцеобразную прядь с лица и села на предложенный им стул.
- Ты пришла... – прошептал он.
- Я всегда выполняю то, что обещала. Пусть это даже мне не очень приятно.
Это заявление быстро вернуло его с небес на грешную землю, и он вспомнил о своем намерении.
- Кофе? – спросил он, как будто у них был выбор.
- Нет, подальше отсюда, - в его тоне ответила она и взяла ближний стаканчик.
Антон глубоко вздохнул и, зажмурившись, сделал большой глоток.  Никакого эффекта.
Он осторожно приоткрыл сначала один глаз, потом другой.  Марина с иронией наблюдала за ним.
- Что ты на меня так смотришь? – покраснев, спросил он.
- Ты так пил, будто там не кофе, а яд, - она засмеялась своим красивым мелодичным смехом. – Ладно, меня девчонки ждут.
И она быстро, в несколько глотков, выпила свой стаканчик.
- Скажи только, у меня есть шансы? – робко спросил он, разочаровавшись в дедушкином рецепте.
- Нет, я еще вчера сказала... ой!
Она уже встала, и вдруг как-то осунулась, осела и побледнела.
- Что случилось? – он вскочил и побежал к ней.
Как раз вовремя, потому что она стала падать на пол. Он подхватил ее на руки и усадил на пол, к стенке.
- Я тебя ненавижу, - одними губами прошептала она. Глаза ее закатились, она стала задыхаться, посинела, потом пошла пятнами...

Антон сидел на полу, прислонившись к стене. Марина, уже остывшая, лежала у него на руках, и он судорожно прижимал ее к себе.
Он еще не осознал, что случилось. Как?
Еще час назад она, такая божественно-красивая, вплыла к нему, пылающая жизнью и здоровьем. А сейчас на руках у него лежит лишь ее оболочка. То, что раньше было Мариной...
Черты лица ее заострились, а кожа слегка пожелтела, отчего ее лик принял какое-то скорбно-возвышенное выражение.
Теперь он мог оправдать ее ненависть к нему. Он лишил ее самого дорогого – жизни.

Он сидел в таком положении, не выпуская ее из рук, еще какое-то время. Потом услышал шаги и голоса на лестнице. Но ему было плевать на все. То, ради чего он жил и дышал, ради чего хотел отдать жизнь, лежало у него на руках бесполезным, мертвым грузом...
К столу подошел учитель математики.
Ему хватило беглого взгляда на Марину, чтобы понять: ее не вернуть.
Он оторопело остановился, не зная, что делать. Он понял, кто убийца, но понял также, по лицу Антона, искаженному нечеловеческим, невыносимым страданием, что тот не хотел этого.
- Пойдем, - просто сказал он. – У вас история.
Он вырвал холодную девушку из его окоченевших рук, и толкнул его в сторону кабинета. Тот повиновался, он мало что соображал. Перед его глазами стояла только одна картина: Марина.

Через какое-то время ее увезли. Вся школа высыпала во двор, чтобы проститься со своей ученицей. Подруги Марины плакали, да и учителя еле могли скрыть слезы. Плакала вся школа. Даже небо, казалось, полакало. Ясную лазурь затянули грозовые тучи, и начался такой ливень, которого не видали со времен потопа.
Не плакал только один человек. Горе, придавившее его, было слишком тяжелым, чтобы выразить его в слезах.
Он смотрел воспаленными, не соображающими глазами, как ее увозили.
Он до сих пор не мог понять, что натворил.
На следующий день после похорон, он не появился в школе. И еще на следующий, и через неделю...
А через какое-то время его нашли около Марины. Теперь они были вместе. И земная ненависть, заставляющая их сердца биться параллельно, уже не могла повлиять на их пересечение.