Итак, ещё один рассказ. Неканонический, как это у меня заведено. Я написал его, если не ошибаюсь, в 2008 году (сейчас, если честно, уже не помню, когда именно).

ИСПОВЕДЬ БЕССЕРДЕЧНОГО
(рассказ)

С улицы, сквозь плотно закрытые двери, доносились приглушённые завывания ветра – уже два часа в городе свирепствовала метель, хотя более правильно было бы сказать - буран. Это было очень необычно – никогда ещё в Хитерфилде не было такой суровой зимы. Сугробы на улицах города достигали уже полутора метров, а ведь с начала метели прошло всего каких-то три часа! Город был парализован, скован небывалым морозом и снежными кандалами и сейчас на его занесённых снегом улицах невозможно было встретить прохожих, да и машины здесь были лишь только потому, что застряли в снежных ловушках.
Массивная входная дверь со скрипом отворилась, впуская в церковь человека, кутавшегося в плащ. Вместе с посетителем в храм ворвался и снег,  влекомый ветром. Резким движением плеч человек стряхнул с себя снег и осмотрелся – высокий сводчатый потолок, украшенный фресками, серые стены с красивейшими витражами, на которых в свете ламп и свечей причудливо переливались и сияли морозные узоры, ряды скамей по обе стороны от прохода. Странно, но, несмотря на лютый мороз снаружи здесь, внутри, было довольно тепло… Впереди возвышался алтарь, за которым сейчас стоял священник – пожилой мужчина с изъеденным морщинами лицом, облачённый в сутану. Похоже, он что-то читал, но, услышав скрип открывающейся двери, поднял голову и посмотрел в сторону входа. Увидев посетителя, священник отложил книгу, и вышел из-за алтаря.
Человек расстегнул плащ и снял капюшон – это оказался мужчина лет тридцати на вид, с суровым, но очень грустным лицом. Постояв ещё немного в нерешительности и, казалось, что-то решая, он твёрдым уверенным шагом направился навстречу священнику – гулкое эхо его шагов, подобно мячику, отскакивало от стен и поднималось под самый потолок.
- Приветствую тебя в Храме Божьем, сын мой, - произнёс священник, когда человек остановился перед алтарём.
- Благодарю, святой отец. Боюсь, что этот храм – единственное место, где мне сейчас рады, - прозвучал глухой голос мужчины.
- Не стоит быть столь категоричным, сын мой.
- Но это факт, - пожал плечами мужчина в плаще.
- Что ж… возможно, - кивнул священник. – Что заставляет тебя думать так?
- Моя жизнь, - коротко ответил человек, и в этом его ответе было столько невысказанной горечи и печали, что святой отец поразился силе воли странного прихожанина – любой другой на его месте уже давно бы «сломался». – Собственно, именно поэтому я здесь, святой отец… Хотя не так давно церковь была последним местом, куда бы я решил пойти.
- Почему же? – удивился священник. Этот человек явно его заинтересовал. Казалось, что он… не обычный.
- Ну, во-первых, я не католик, а православный. Отрекшийся православный. Отрекшийся потому, что религию за меня избрали родители, когда я был ещё младенцем. А я очень ценю свободу воли и выбора. Честно говоря, я даже не могу причислить себя к какой-либо конфессии… Ну, а во-вторых, я слишком хорошо знаю «систему», чтобы поддаваться на такие её уловки, как религия.
- Человек без веры не видит Бога, - покачал головой священник.
- Но знает… А иногда просто не хочет его видеть, - возразил человек.
- Странные вещи вы говорите, сын мой. Впрочем, в какой-то мере я вас понимаю… И всё же, вы пришли сюда, в Храм чужой для вас веры. Почему?
- Я не имею веры, падре, только знание… Наверное, в этом моё проклятье. Но это не все странности, которые вам предстоит услышать от меня. Я пришёл сюда потому, что мне больше некуда идти. Кроме того, я просто должен с кем-то поговорить, поделиться… Больше ТАК я жить не могу. Я пришёл исповедоваться, - ответил человек, и вновь тяжесть неимоверной грусти промелькнула в его голосе.
- Я рад, что вы стремитесь очистить свою душу покаянием, - задумчиво проговорил пожилой священник, взявшись за подбородок. – Что ж, пройдёмте в исповедальню.
- В этом нет необходимости, святой отец, - посетитель едва заметно улыбнулся.
- Но…
- Так заведено? Таков ритуал? Традиция? – прищурившись, спросил человек. – Но ведь на самом деле это не имеет никакого смысла – от того, где мы находимся, ничего не поменяется. Вы ведь всё-равно меня выслушаете?
- Будь по-твоему, сын мой. Я сделаю всё, что от меня зависит, - кивнул священник. – Говори, сын мой, что гложет тебя?
- Многое, падре, - человек сел на ближайшую к алтарю скамью. – Например, судьба…
- Почему?
- Вы когда-нибудь задумывались, на самом ли деле судьба каждого предопределена свыше ещё до его рождения? – человек испытующе посмотрел на священника.
- Интересный вопрос, - святой отец пожал плечами, поняв ход мысли своего собеседника. – Но вы, как я вижу, с этим не согласны.
- Ещё бы! Если это так, то ещё до рождения мы становимся рабами! Рабами высших сил, не в силах отступить ни на шаг от назначенного нам маршрута…
- Знаете – говорят на всё воля Божья. Кроме того, в Писании сказано, что Бог создал людей свободными, дал им свободу воли, выбора. Так или иначе, в праве ли мы судить Его решения?
- Думаю, да. Вот и квантовая физика тоже не согласна с пониманием судьбы как заданной свыше программы существования, - вздохнул человек. – А ведь именно с этого всё и началось… Моё падение в бушующий пожар гнева и ненависти, а затем во тьму безразличия… оно и сейчас в моём сердце – ничего другого не осталось.
- А может, вы просто плохо искали? Ведь в каждом человеке, пусть даже и ступившем на неверный путь, сохраняется что-то хорошее. Нужно только постараться и увидеть этот луч света…
- Скажите это террористам, без зазрения совести убивающим мирных граждан или маньяку, караулящему очередную жертву, - криво усмехнулся человек. – Я видел истинное лицо и тех и других и прочих, саму их суть. Это уже не люди. В них не осталось ничего человеческого кроме их тел и ДНК. В остальном они – чудовища.
- Я тоже не одобряю действий таких людей… Но в сказано: «Не суди, да не судим будешь».
- Для меня уже слишком поздно следовать букве Писания, святой отец… Честно говоря, не сильно и хотелось, - фраза была произнесена совершенно безстрастно, но священник понял, что это безразличие скрывает невыразимую боль. Душевную боль и муки.
- Что вы имеете в виду?
- Давайте я расскажу вам всё по-порядку,  а там вы решите, хороший я человек или плохой, и есть ли у меня шанс искупить свои грехи.
- Я готов выслушать тебя, сын мой, - кивнул священник.
- Только прошу вас, не удивляйтесь и… верьте мне, - с надеждой произнёс человек, посмотрев на священника – тот снова кивнул. – Это будет долгая история. Вы уже поняли, что мне была не по нраву концепция предопределённости. Каждый раз, когда я представлял себе эту всеобъемлющую, иррациональную предопределённость, во мне возникало возмущение, протест. Ведь даже если пытаться изменить судьбу, то потом может оказаться, что все эти попытки и их последствия были предопределены. А особенно же мне не нравилось в этой концепции то, что если судьба действительно предопределена, то выходит, что именно Творец отвечает за то, что люди такие, какие они есть. Ведь в таком случае это Он определяет судьбу, решает, кем будет человек – праведником или сволочью, прописывает каждый грех, который должен будет в своей жизни совершить каждый человек! А потом Он ещё и судит нас за эти грехи!! Не очень-то справедливо, по-моему. А как вы считаете?
- Хм… Ваши слова логичны, - задумался священник. – Честно говоря, не знаю, что сказать, кроме того, что уже было мною сказано о свободе воли.
- Очень легко заронить сомнение в сердца людей, - невесело проговорил человек. – Но вернёмся к делу. Я решил взять судьбу в свои руки. Решил обмануть её, стать свободным! Решил бороться с волей Божьей, если угодно. Мне была по нраву иная концепция судьбы – концепция бесконечного количества выборов, каждый последующий из которых меняет будущее…
- И что же?
- Знаете, сначала мне казалось, что я победил, - вздохнул человек. – Я обрёл небывалые возможности, огромную силу… Тогда я думал, что именно так смогу встать над судьбой, смогу её видеть и менять по своему усмотрению… победить её, доказать, что судьбы не существует… Я думал, что обрёл свободу, - человек горько усмехнулся. - Это было очень наивно, ведь меня заботила не только судьба – тогда мне не были чужды такие понятия, как сострадание и справедливость. Каждый день я видел, сколько зла твориться в мире, сколько беззакония и несправедливости – преступники, которых никто не наказывает, коррумпированная сверху донизу власть, терроризм, работорговля, наркобизнес… и неспособность правоохранительных органов справиться со всем этим из-за того, что они и сами прогнили почти насквозь. Каждый раз, когда я смотрел на это, когда я видел, как  эти паразиты живут за счёт честных людей, заставляя последних влачить жалкое существование и отнимая у них возможность восстановить справедливость, в моём сердце загоралось яростное пламя лютой ненависти и праведного гнева… В конце-концов это и сожгло мою душу…
- И вы, из благих побуждений, взяли на себя право судить и миловать, - продолжил за собеседника святой отец, садясь на скамью рядом с ним. – Вы взяли на себя обязанность и право Бога.
- Ну не скажите – существуют же суды… Да и потом слово «судить» здесь неуместно – скорее я восстанавливал справедливость, на которую одним было давно наплевать, а другие на неё уже не надеялись. Ну и потом, суд не всегда справедлив, а тем более, людской суд. Впрочем, как вы знаете, я позволил себе усомниться и в справедливости суда божьего… Как бы там ни было, я исходил из того, что справедливость должна быть абсолютной, а наказание должно соответствовать преступлению, хотя тут есть нюансы… В общем, те, кто убивали, были убиты, те, кто воровал, лишились всего. Я уничтожил всех до единого террористов и убийц на планете… Кошмары до сих пор преследуют меня… Однако и сам я не остался безнаказанным – единственный человек, который был мне дорог, девушка, которую я любил, была убита… Тогда в моём сердце и поселились окончательно безразличие и ненависть. Я нашёл виновного в её смерти – он был известным политиком, а как я позже узнал – членом тайного правительства Земли. Он хотел помешать мне, хотел, чтобы я выполнял его волю… Вероятно, ад показался ему раем после того, что я с ним сделал. А потом я уничтожил остальных членов тайного правительства, тем самым разрушив веками складывавшуюся преступную систему… Но это было лишь начало. Тайное правительство располагало технологиями и знаниями древних цивилизаций. Я рассказал миру об этом… Лучше бы я держал это в тайне, - покачал головой человек. -  Все захотели владеть этими знаниями и технологиями единолично, чтобы править миром… Они не понимали, что править уже не чем – война которая началась, уничтожила всё… А я ничего не чувствовал, даже вины. Мне было всё равно. И это самое страшное. Всё же, разумом я понимал, что натворил. Я решил искупить вину и отправился в странствие по безконечной веренице миров, в надежде, что, делая что-то хорошее там, я смогу искупить вину. Но это не было искренним намерением. Просто тогда разум говорил мне, что так надо. Душа молчала. Но как бы далеко я не ушёл от своего мира, я всё время пытался понять, что же я сделал неправильно, почему всё пошло именно так.
- И вы поняли? - в голосе священника слышалось понимание и сочувствие. По крайней мере он пытался понять.
- Да, - кивнул человек. – К несчастью, я это понял. Я вспомнил принцип развития в философии – единство и борьба противоположностей, и всё встало на свои мета. Всё дело было в равновесии между добром и злом. Одно без другого не может существовать. Я уничтожил одну противоположность, а вторая уничтожила сама себя, обратившись во зло. Такое, вот, равновесие, - человек вновь горько усмехнулся, глянув на священника.
- Но если вы обладаете такой силой, как говорите, то почему вы не пытались ничего изменить? Почему не пытались исправить содеянное?
- Вся беда в том, что я пытался, святой отец, - с грустью ответил человек. – Как только я понял в чём дело, я попытался всё исправить… И это стало ещё одним шагом на пути во тьму. Много раз я возвращался в прошлое, чтобы предупредить себя, чтобы помешать… но я лишь своим вмешательством каждый раз создавал альтернативные реальности, одну за другой, где был другой я и другая история мира. Уже не моего мира. Когда же я понял, что нужно сделать, то не смог вернуться в прошлое моего мира – будто кто-то нарочно ждал, когда я всё пойму, а потом захлопнул дверь прямо у меня перед носом, чтобы усилить мои душевные муки. Мой мир остался мёртв.
- Но вы говорили, что это был очередной шаг во тьму…
- Да, верно… Когда я не смог вернуться в прошлое, то понял, что есть какая-то сила, препятствующая мне. Сила, следящая за сохранением равновесия во вселенных… И ещё я понял, что силе этой безразлично, каким способом это равновесие поддерживать, что ей безразличны судьбы людей – она уничтожает целые цивилизации, лишь бы сохранить равновесие. А самое мерзкое было то, что я явился орудием этой силы в своём мире! Такой ненависти и гнева, пожалуй, не испытывал никто и никогда!
- И вы вновь решили восстановить справедливость, - священник взялся за подбородок.
- Да. Ведь свобода и справедливость всегда очень много значили для меня. А особенно свобода воли и выбора. Но не в этом дело – я понял, что силу мне ДАЛИ. И дали мне её специально – похоже, где-то было нарушено равновесие и его нужно было срочно восстановить… Уничтожив мой мир! – голос человека был полон гнева и ярости. – И знаете, что? Я нашёл источник, откуда руководили всем этим процессом. Это был мир, носивший имя Кандракар. Там заседал Совет Старейшин во главе с Оракулом. Именно он и отвечал за соблюдение баланса сил…
- Хм… Отвечал? – переспросил святой отец.
- Ага, уже не отвечает. Я пришёл в тот мир, прямо в зал советов Предвечной Цитадели, где как раз заседали старейшины. Явился, чтобы свершить суд. Никогда не забуду выражение удивления на лицах старейшин и особенно Оракула – они-то считали, что я уже давно погиб или лишился силы… Словно инструмент, отслуживший своё. Но я призвал их к ответу.
- Вы их убили, - с сожалением констатировал святой отец.
- Я не хотел этого, - искренне ответил человек. – Я хотел, чтобы их судили. Но я был вынужден пойти на этот шаг, когда они выставили против меня стражниц – пятерых совсем юных девушек, которых очень давно наделили силой и сделали такими же пешками в своей шахматной партии, как и меня. С одной лишь разницей – стражницы ни о чём не подозревали и не были ни в чём виноваты. Но я не сомневаюсь, что Совет в конечном итоге заставил бы их делать ужасные вещи… Хотя, возможно, и нет – ведь если есть такие как я, разрушители, то должны быть и другие, созидатели… но это уже не важно. Стражниц я  не тронул, но уничтожил совет братства в полном составе, в надежде, что на месте старой системы возникнет другая, более справедливая.
- И как? Вы считаете, что добились цели?
- Не знаю. Я сразу ушёл оттуда… Я не мог остаться там, понимая, как теперь ко мне относятся стражницы. Но даже тогда совесть меня не мучила. Более того – я считал, что сделал благое дело. Но могу предположить, что раз вселенные не погрузились в хаос, то место старого совета занял новый… А я стал изгоем.
- Но это не объясняет, почему вы пришли сюда, - заметил пожилой священник.
- Вы правы, святой отец. Чуть позже я понял, каким был дураком. Я понял, что вместо того, чтобы изменить свою судьбу и стать свободным, я слепо следовал ей… Впрочем, не слишком слепо – убийства, которые я совершал не были необходимы, хотя и привели к тому же результату, что и множество других, нереализованных возможностей… Тогда лёд безразличия в моём сердце дал трещину, и с каждым днём она становилась всё больше, выпуская мою совесть на волю после длительного заточения… и мне становилось всё хуже от осознания всего ужаса и бесчеловечности моих деяний. Тогда я даже подумывал о самоубийстве. Хорошо, что я не пошёл на поводу у малодушия… Вот так, в конце-концов, я и оказался здесь. Чтобы кто-нибудь осудил меня. Так что вы скажете, святой отец, я хороший человек, или мою душу уже не спасти?
- Вы правы – деяния ваши столь же велики, сколь и ужасны, - задумчиво начал священник. – И всё же я был прав, говоря, что вы плохо искали в своей душе луч света. Вас привело сюда раскаяние, а это уже шаг на верном пути. Я не могу судить вас – похоже, вы сами уже это сделали. Но вы на верном пути, сын мой. И Бог поможет вам, каким бы вы Его ни считали.
- Спасибо вам, святой отец, - в этих словах, произнесённым странным собеседником, чувствовалась искренняя благодарность и облегчение – безразличие покинуло сердце человека. – Но я вижу, что вы ещё сомневаетесь в правдивости моих слов…
- Возможно, вы правы… это очень сложно… осмыслить, - согласился священник.
- Я вижу, что вы можете сделать куда больше хорошего, чем я сделал за всю свою жизнь… Я никогда не был достоин этой силы, но вы… Святой отец, я верю, что вы сумеете употребить её верно, - с этими словами человек поднялся со скамьи и скрестил руки на груди. Глаза его засветились…

… Метель продолжала засыпать улицы Хитерфилда снегом. Уже была поздняя ночь, когда незадачливый прохожий остановился, увидев, как из окон небольшой церкви струиться божественный свет…

Отредактировано Свободный человек (2010-07-07 20:40:25)