Тогда просото поделись впечатлениями

Да. Не удалось все выцепить.

И всё-таки я надеюсь, что когда-нибудь ты напишешь масштабный отзыв

И едва только взглянув на стены, Васильев всё понял. Понял, что его безумная мысль оказалась истинной – стены колодца были увиты, усеяны несметным множеством странных, иногда – отталкивающих, а чаще – совершенно невразумительных устройств, от самых маленьких, до таких, что были размером с гору! Да и сами стены были выполнены из странного, абсолютно не похожего на камень или горную породу, материала. Там не было ни одного свободного места, которое не занимало бы нечто странное и непонятное, но определённо – техногенное. Складывалось впечатление, что весь этот колодец со всеми этими странными механизмами был частью какого-то невероятного, циклопического технического комплекса, суть и назначение которого оставались за пределами понимания!
А бледно-синий свет, исходивший откуда-то снизу, казалось – из самой души этого странного мира – придавал всей этой завораживающей своим нечеловеческим величием картине вид чего-то совершенно невозможного, запредельного, чужого и вместе с тем – до ужаса завораживающе прекрасного, заставляющего с благоговейным трепетом думать о тех, кто был способен создать нечто столь монументальное, в сравнении с чем все достижения человечества меркли!
- Мать моя женщина! – раздался в наушниках потрясённый голос Холецкого. Радио заработало вновь, но никто даже не обратил на это внимания. – Это что же за хрень такая? – голос его был полон удивления и трепета. Сейчас бывалый солдат, никогда за словом в карман не лезший и многое повидавший на своём веку просто не мог выразить словами то, что чувствовал!
- Это… это… великолепно! Восхитительно! – а это уже азартный голос Румянцева. – Никогда в жизни ещё не видел и не чувствовал ничего подобного!
«Никто никогда и не видел ничего подобного», - отозвался Шро’так. Даже его завидные хладнокровие и спокойствие улетучились – сейчас он разделял чувства людей, с которыми его свела судьба. А ещё он чувствовал уважение к создателям этого технического чуда – его народу пришлось напрячь все свои силы, израсходовав почти все ресурсы, чтобы создать великий Левиафан, который был в три раза меньше этой планеты. И ящер прекрасно представлял, сколько должно было потребоваться усилий для создания чего-то подобного. Он уже знал, что, что сейчас они ещё не видели главного элемента этой эпической системы, но его экстрасенсорика вновь пробудилась, и командующий уже имел представление о том, что их ждёт. И это знание даже пугало его. Но он всё-равно хотел увидеть это собственными глазами – впервые в своей жизни он не мог поверить тому, что говорили его чувства!
И вот, наконец, колодец – великая и ужасная Бездна Теней – внезапно закончился! Они, стремительно миновав более шести тысяч километров, оказались в самом сердце Меридиана!
Величие и масштаб открывшейся их взорам картины не просто впечатляло, захватывало дух или восхищало – оно было попросту непередаваемо! Невероятно настолько, что не хватало слов и мыслей, чтобы хоть как-то справиться с описанием того, что они чувствовали!
Чёрный колодец Бездны, который, казалось, не кончиться никогда, вдруг оборвался, «выплюнув» их в огромное, колоссальное – размером с целую солнечную систему – внутреннее пространство, сам воздух в котором, казалось, излучал тот самый призрачный бледно-синий свет!
Но даже не огромные масштабы этого места поразили людей, всё ещё продолжавших падение. Их внимание было полностью поглощено другим – в самом центре этой циклопической полости и очевидно – в геометрическом центре Меридиана как небесного тела – парило в воздухе не имея никакой опоры ядро размером в несколько солнц!!! А вокруг него, подобно планетам, вращались по своим орбитам какие-то непонятные сооружения, каждое из которых превышало по размерам планету!!! Было совершенно не понятно, как всё это могло быть здесь. Это было совершенно невозможно! Но глаза не обманывали.
«Другое измерение», - подумал Васильев. «Карманная вселенная. Только так всё это может быть здесь… Но чёрт побери! Это же научная фантастика!» - несмотря на то, что он уже увидел и знал, он не мог поверить своим глазам. Слишком велико было потрясение.
А падение всё продолжалось.
Гигантский – просто невменяемых размеров – шар ядра, сложнейшая техническая конструкция, по поверхности которой всё время змеились разряды неведомой энергии, и иногда перескакивали к странным орбитальным сооружениям, приближался. Представить себе более масштабную, сложную и вместе с тем неизъяснимо притягательную, гармоничную и прекрасную картину было невозможно.
Издали казалось, что ядро было абсолютно гладким, идеальным, покрытым множеством странных замысловатых гипнотически завораживающих линий, узоров и знаков, складывающихся в единый рисунок непередаваемой красоты и сложности, смысл которого невозможно было разгадать. Но так казалось лишь на первый взгляд – все эти линии и узоры на самом деле были энергетическими магистралями, по которым циркулировало такое количество энергии, что Шро’так ужаснулся, представив, что могло бы случиться, высвободись она вся разом. Даже он, имея мощные экстрасенсорные возможности, не мог объять своим мысленным взором всё это техническое великолепие, равно как и понять его смысл. Он лишь чувствовал нечто… Нечто настолько великое, что попросту не укладывалось в уме.
«Неужели это – причина всего похода?» - думал он, и ветер вокруг ревел, сверкали разряды, а ядро выбрасывало в пространство энергетические протуберанцы даже четверти мощности которых хватило бы, чтобы разорвать в клочья планету! «Неужели из-за этого Советник повёл всех нас сюда? Чего же он хочет? Зачем ему этот искусственный мир? Ведь дело не в Изменении. Наверняка нет, учитывая, кто он на самом деле», - думал Шро’так, а ядро всё приближалось, становясь всё больше и больше… разряды проносились уже в опасной близости от падающих людей, но даже это не могло заставить командующего прервать цепь рассуждений: «Странно – мы  уже давно должны были упасть на ядро. Похоже, внутреннее пространство планеты значительно больше, чем кажется на первый взгляд… Что это за технология? Неужели создатели этого мира умели создавать псевдопространства внутри объектов? Неужели они подошли вплотную к созданию ложных реальностей? Даже мы ещё в начале этого пути…», - внезапно разряд вспорол воздух совсем рядом, с оглушительным грохотом и треском уносясь вдаль.
- Чёрт! Маневрируем! – раздался по рации голос Васильева – его почти не было слышно из-за невероятного рёва ветра и треска чудовищных молний, но все услышали. И хотя антигравы всё ещё не работали, это не стало проблемой – меняя положение рук и ног, люди начали маневрировать, уклоняясь от разрядов. И поначалу казалось, что у них получится, что они сумеют достичь ядра, не став жертвами невероятной искусственной «грозы», но внезапно на их пути словно по волшебству сформировалась сеть из разрядов и будто движимая чьей-то злой волей, двинулась навстречу! Люди тотчас бросились врассыпную. Но сеть оказалась коварной – она «выстрелила» сотнями мелких молний, и каждая направилась к своей жертве со скоростью света…

Уйти было невозможно…

Разряды настигли их всех почти одновременно.
Миг.
Короткая яркая вспышка.
И всё было кончено.
Молнии, точно щупальца гигантского спрута, втянулись в энергетическую сеть, и через секунду она и вовсе растаяла. И уже ничего не напоминало о том, что ещё секунду назад здесь были люди…

Космос искрился мириадами огоньков. Сейчас он вызывал стойкие ассоциации со снежной зимой, новогодней ночью и праздничным салютом, провожающим год старый и одновременно встречающим новый. И не важно, что этими огоньками на самом деле были не фейерверки, а бессчётное множество обломков тысяч уничтоженных кораблей Шао’ссоров, подставляющих бока под лучи Солнца. Всё-равно зрелище было очень красивым. Да и на душе у каждого, кто сумел выжить в этой атаке, было приподнятое. Да что там! Победное настроение! Ведь это и правда была самая настоящая победа! Флот противника полностью разгромлен и Земле теперь ничего не угрожает. Пусть многие тысячи ящеров сумели спастись в капсулах и совершить посадку на планете – это уже не являлось угрозой для человечества. Люди могли вздохнуть свободно и без опаски глядеть на небо.
Но победы без жертв не бывает. Каждый солдат знает это. Идя в бой, он знает, что может не вернуться. И сегодня, приближая этот миг победы, своими жизнями пожертвовали многие хорошие люди…
- Сэр…, - вывел из задумчивости Симмонса его адъютант. – Связь установлена.
- Хорошо, Джон, - кивнул капитан молодому человеку и тот подал знак оператору связи – на главном экране мостика тотчас появилась картинка: с экрана на людей посмотрело лицо мужчины со строгими, даже суровыми чертами… Но гораздо сильнее внимание привлекали его глаза – они были настолько глубокого синего цвета, что казались льдинками, и взгляд его был пронзителен и колюч.
- Поздравляю вас с победой, Сергей Иванович, - Джейкоб слегка поклонился в знак уважения.
- Вряд ли эта заслуга моя или моих людей – по большому счёту всё сделали сделали корабли. Это вы и ваши люди достойны поздравлений, - ответил Крутов.
- Давайте отложим любезности для более подходящего времени, - пожал плечами Джейкоб. Ему определённо понравился этот Крутов – он имел представление о чести, что было редкостью в современном мире. А именно таких людей Симмонс ценил и считал себя также одним из них. – Какова обстановка? Наши сенсоры всё ещё не работают.
- Ну… Враг разбит. Впрочем, это вы можете видеть и сами. Конечно, остались те, кто спасся в капсулах, но с этим мы разберёмся в своё время. Не думаю, что они стану для нас проблемой.
- Что ж, это радует, - сказал Симмонс. – Нам бы пригодилась ваша помощь в ремонте кораблей. Но особенно нужны сейчас медики – многие наши погибли или получили серьёзные травмы из-за воздействия странного излучения вокруг чёртова флагмана.
- У меня нет свободных людей, - пожал плечами Сергей Иванович. – Нам пришлось радикально устроить постройку кораблей и их введение в эксплуатацию, чтобы поспеть к вам на подмогу… Что уж говорить о подборе команды – брали только тех, без кого никак нельзя обойтись. Все работают за двоих, а то и троих… На всех наших кораблях сейчас от силы может набраться человек тридцать…
- Даже так? – удивился Симмонс. – Но при этом ваши «птички» оказались поразительно эффективны.
- Всё дело… Хотя постойте, - Крутову вдруг пришла мысль, о которой он раньше не задумывался. – Пожалуй, я нашёл возможность помочь вам одним махом решить целую кучу проблем. У меня тут есть один подарок Странника…
- Странника? Вы говорите о том таинственном путешественнике между мирами?
- А я-то думал, что это секретная информация, - проворчал глава ФСБ, почесав затылок. – Надо будет с этим разобраться… Да, вы прав. Через пять минут я свяжусь с вами снова – мне нужно подготовиться. А потом вы перенесёте меня на ваш корабль…
- Разве у вас нет телепортационных технологий?
- Как я и сказал – корабли вводились в строй в спешном порядке. Второстепенными системами вроде транспортной приходилось жертвовать, - усмехнулся Сергей Иванович, и по экрану замельтешили снежинки помех.
- Подготовить транспортный луч, - сразу распорядился Симмонс и вновь погрузился в раздумья.
Победа… Да, это была победа, раз враг всё-таки разбит… Но разве не такие победы называют пирровыми? Когда цена победы выше или равна цене поражения? Сейчас они – почти никто из команды ни этого, ни других кораблей не задумывался, что будет дальше. У них слишком много работы и у таких мыслей попросту нет времени чтобы появиться. А те же, кто задумывается… Страшат ли их подобные мысли? Не знаю, как им, но лично мне не по себе. Я бы даже сказал – жутковато. Сейчас здесь. в космосе мы не видим, во что превратилась Земля. Мы не знаем, что стало с нашими родными и близкими, друзьями и знакомыми… Здесь и сейчас у нас есть надежда, возросшая на благодатной почве неведения. Надежда на то, что всё будет хорошо. Но что будет на самом деле когда мы вернёмся? Неведению придёт конец. И мы узнаем то, что желаем. То, что боимся знать в глубине души.
Неведение – благо. Пожалуй, многие сейчас в глубине души имеют иррациональное по-сути желание – остаться в неведении. Но лично меня сейчас больше пугает то, как изменился мир в целом и как он ещё может измениться. К лучшему ли все эти перемены, или… нет? Ответить на этот вопрос может, пожалуй, только Бог. К сожалению, Он слишком немногословен, а Его знаки способны понять лишь избранные.
- Мы готовы к транспортировке, - отрапортовал оператор, вновь заставляя Джейкоба вернуться к действительности из мира мыслей. Он посмотрел на свои часы – пять минут уже истекли. «Надо же», - удивлённо подумал капитан, кивая оператору – тот произвёл ряд манипуляций на контрольной панели транспортной системы и уже через мгновение на мостике в луче белого света появился Крутов Сергей Иванович собственной персоной. Одет он был в матово-чёрный, с металлическим отливом, плащ поверх белой рубашки. Также на нём красовались камуфляжные штаны и армейские ботинки.
- Честь отдать! – скомандовал Симмонс и первым поднёс руку к виску. Вслед за ним, вытянувшись по стойке «смирно», то же самое сделали и все, кто сейчас был на мостике. И сам Крутов в том числе. Он заметил, что при этом взгляд Симмонса стал более доброжелательным.
- Вольно, - сказал капитан, и команда разразилась аплодисментами, одобряющими возгласами и словами благодарности. – А ну живо за работу! – с напускной суровостью прикрикнул Симмонс на подчинённых, но во взгляде его играла искра иронии. - Как именно вы собираетесь нам помочь? – спросил он, когда всё успокоилось, и экипаж принялся исполнять свои обязанности.
- С помощью этого, - развёл руками Крутов, имея в виду плащ. – Этот плащ и есть тот самый подарок Странника. На самом деле это колония наномашин, управляемых волей носителя и частично – искусственным интеллектом.
- Наномашины? – переспросил Симмонс, напрягшись – он прекрасно знал о том, с каким трудом удалось одолеть репликаторов, по-сути тоже являвшихся наномашинами с искусственным интеллектом, поэтому ко всему, что имело в названии приставку «нано» он теперь относился с недоверием. Тем более если дальше следовало словосочетание «искусственный интеллект».
- Хм… похоже, вы этому не очень рады, - посмотрел на капитана Крутов. Несомненно, он по долгу службы был осведомлён о проекте ВВС  Соединённых Штатов под кодовым обозначением «Звёздные врата». Знал, можно сказать, из первых рук – в бытность свою главой ещё «Особого отдела» ФСБ он получил доступ ко многим секретным сведениям, начиная с отчётов тайных экспедиций с места падения Тунгусского метеорита и групп еще в 50-60 годы двадцатого века исследовавших потерпевшие крушение внеземные летательные аппараты и заканчивая такими сведениями, гриф секретности с которых будет снят не ранее чем лет через двести. Была в его распоряжении и информация о «Звёздных вратах» и всём, что с ними связано. Самое интересное, что досталась эта информация отделу в наследство от его прежнего руководителя, Дмитрия Алексеевича Медведева, который после памятной экспедиции к границе Фрактала Времён безследно исчез. Крутов знал всё, что нужно было знать о проекте «ЗВ», поэтому понял, почему Джейкоб так отреагировал на его слова.
- Опасаетесь повторения истории с репликаторами, - констатировал он.
- Знаете – мыслящие машины далеко не самая приятная компания, - пожал плечами капитан.
- Можете не безпокоиться по поводу этой штуки, - Сергей похлопал плащ по карманам.
- Ладно, - махнул рукой Симмонс. – В первую очередь нам нужна медицинская помощь – слишком много тех, кто сейчас находится на грани жизни и смерти… И не только на этом корабле, как вы понимаете.
- Тогда проводите меня в лазарет, - кивнул Крутов, и последовал за капитаном, уверенной походкой прокладывавшим путь.
Молчали. Впрочем, это на взгляд Сергея Ивановича было даже хорошо – он мог присмотреться к людям, что служили не этом корабле, изучить сам корабль – по крайней мере ту его часть, через которую пролегал его путь. Следы разрушений и повреждений, свидетельствовавшие о том, что этот корабль недавно побывал в бою и чудом уцелел, были повсюду – где-то искрилась проводка и с этим героически боролись техники, где-то что-то горело, испуская густой чёрный едкий дым. И кто-то это тушил. Где-то стены, пол и потолок коридора были оплавлены или изъедены странной, ни на что не похожей коррозией – поверхности, покрытые странными студенистыми образованиями колыхались, испуская ядовито-зелёное сияние и обычно рядом с такими местами на полу стояла табличка со знаком токсической опасности. кое-где встречались и следы иного рода – большие и малые пятна засохшей крови. Иногда такие пятна были уж слишком большими, и становилось не по себе, когда он представлял, что же здесь могло случиться. Но, всё же, наибольшее впечатление на Сергея Ивановича произвели именно люди – пусть на пути встречалось не так уж и много членов экипажа «Одиссея», но вглядываясь в их глаза и лица, он видел, что случившееся не сломило их дух, а напротив – только усилило. Эти люди не паниковали, не были подавлены. Да – в их взглядах читалась грусть и печаль, ведь погибли многие их друзья. Но это было нормально. И каждый продолжал заниматься своим делом, помогать другим.
«Совсем как наши парни», - подумал Сергей Иванович с уважением. Он прекрасно понимал – все, кто был на американских кораблях – профессионалы. Но сейчас он понял и ещё одно – все они были истинными воинами, защитниками в самом высоком смысле. Такими, как русские витязи седой древности. Такими, как Минин и Пожарский в смутное время. Такими, как воины русской армии во главе с Кутузовым в войне 1812 года. Такими, как бойцы красной армии Советского Союза во время войны 1941-1945 годов. Такими, как те, кто и по сей день оберегает Россию от врагов. И не важно, что члены экипажа этого корабля ещё несколько дней назад считались бойцами вооружённых сил потенциального противника. Сама судьба всё расставила по своим местам. Ведь теперь всё будет иначе. «Судьба ли?» - мелькнула мысль. «Всё это – дело рук Странника… Чего же он действительно хотел добиться?» - задумался Крутов, но тут вдруг понял, что кто-то позвал его по-имени. И, похоже, уже не в первый раз.
- Сергей Иванович, - повторил во второй раз Симмонс – они уже стояли перед дверью в медицинский отсек.
- Да, - кивнул Крутов.
- Надеюсь, эта ваша… наноштуковина, - Джейкоб небрежно указал на плащ, - будет полезна. Хотя сомневаюсь, чтобы мои ребята были согласны на такое вот лечение. Не думаю, что им бы понравилось, что в них будут копаться ваши наниты. Но, похоже, иного выхода всё-равно нет…
- Поживём – увидим, - пожал плечами Сергей, первым входя в открывшуюся дверь.
Он был готов увидеть всё, что угодно. Так он думал. Оказалось – он был не готов увидеть то, что увидел в медчасти «Одиссея». Лазарет был не слишком большим, но пациентов здесь было не просто много – чрезвычайно много. Далеко не всем хватило места на койках, и остальных размещали везде, где только было возможно разместить человека – на полу, на каталках, везде. Но более всего Крутова поразило то, как пострадали эти несчастные – у многих не было кожи на большей части тела и такие пациенты были забинтованы бинтами пропитанными спецсоставом, и походили на мумий. Адская боль терзала их, но но обезболивающее давно закончилось, и их истошные крики и сонны уносились далеко за пределы лазарета. Но этим людям ещё повезло. Другие же… многие… они, казалось, побывали в настоящей мясорубке или подверглись действию сильнейшей кислоты – у них часто не было руки или ноги, или и руки и ноги, или… У некоторых плоть разъело до кости, а ещё некоторые несчастные и вовсе пострадали так сильно, что человеческое угадывалось в них с трудом – такие пациенты, казалось, подверглись столь чудовищному воздействию, что их плоть попросту плавилась… И все эти несчастные люди испытывали столь сильную, невероятную, адскую боль, что их душераздирающие крики, казалось, можно было услышать сквозь бездну космоса даже на другом краю галактики.
Крутов смотрел на этих людей и ком подкатывал у него к горлу. Искренние жалость и сочувствие он испытывал сейчас к этим несчастным. Он даже и вообразить не мог, сколь чудовищно было то оружие ящеров, воздействию которого подверглись люди на американских кораблях. Взгляд его посуровел:
- Зря мы так быстро расправились с ящерами. Надо было подольше их помучать, - тихо, голосом полным гнева, сказал он, сжимая кулаки.
- Это те, кто сумели выжить, - понимающе сказал Джейкоб. – Пятьдесят восемь человек, не считая тех, кто ещё сохранил трудоспособность. а погибли сто девяносто три человека – они попросту были распылены на атомы… Но ещё несколько человек… они превратились…
- Превратились? – переспросил Крутов.
- Да. метаморфоза была чудовищна и невероятно болезненна. Никто не выжил. Впрочем, для них, наверное, это и к лучшему… То, чем они стали… это…, - на сей раз уже Крутов понимающе кивнул.
- Даже те, кто на первый взгляд кажутся не затронутыми этим полем, пострадали. У меня врачи нашли множественные повреждения внутренних органов, - сказал Симмосн. – У них самих – то же самое, да и с экипажем дела обстоят не лучше. Пока это ещё не даёт о себе знать, но… Всё будет кончено через день-два для всех нас.
- Тогда приступим немедленно, - решительно сказал Крутов. – И мнение ваших людей и ваше меня не волнует! – сказал он как отрезал и закрыл глаза, настраиваясь на контакт с ИИ нанитов плаща. Через секунда плащ уже обратился в клубящееся прозрачное чёрное облако! Оно мгновение повисело рядом с Крутовым – при этом Джейкоб поглядывал на него – а затем разделилось на безсчётное множество частей, которые тотчас рванулись в разные стороны, спокойно проходя сквозь стены, проникая повсюду и находя каждого человека на борту корабля, и проникая в людей, подобно призракам. Наниты, повинуясь воле Сергея Ивановича Крутова принялись за работу.
Едва только облако рассеялось, как все пациенты в медчасти вдруг перестали кричать и замерли. Оглушительная тишина обрушилась на Джейкоба Симмонста так внезапно, что он вздрогнул.  Вновь недоверчиво посмотрел на этого русского, который всё ещё стоял посреди медчасти с закрытыми глазами, а потом на двух врачей, что также замерли от неожиданности, и тут вдруг почувствовал, как в груди у него разливается приятное тепло и боль, к которой он уже привык и почти перестал замечать, стала постепенно утихать. а затем и вовсе исчезла! Тотчас из его груди выпорхнуло маленькое чёрное облачко и куда-то улетело. Но самое удивительное было ещё впереди - прямо на глазах у изумлённых врачей и капитана самые тяжёлые пациенты вдруг начали преображаться – их обнажённые мышцы обрастали новым кожным покровом, у них за мгновения вырастали руки и ноги взамен утраченных, а те, кто были «оплавлены» чудовищным оружием ящеров, вновь приобрели совершенно нормальный облик!
Через пару минут всё было кончено и на Крутове вновь вдруг откуда ни возьмись образовался чёрный плащ с металлическим отливом. а врачи так и стояли с открытыми от удивления ртами, не в силах поверить в произошедшее.
- Богом клянусь – если бы сам не увидел, никогда бы в жизни не поверил! – потрясённо выдохнул Симмонс, дружески похлопав Крутова по плечу. – Друг мой, вы только что спасли множество жизней!
- И не важно, что это сделали наномашины? – с лёгкой иронией спросил тот в ответ.
- Какая разница, если результат столь ошеломляющ! – усмехнулся Джейкоб. Бывшие пациенты тем временем приходили в себя. Врачи тотчас засуетились.
- На этом корабле теперь все здоровы, - сказал Сергей Иванович, посмотрев на капитана.
- Тогда вам стоит проделать тот фокус и на оставшихся четырёх, - кивнул Симмонс, как вдруг мощный, почти громоподобный бас взорвал атмосферу:
- Какого чёрта?!?!?! – это Барретт пришёл в себя и порывался встать с предписанного ему врачами места. Врачи протестовали, бубня что-то про какое-то обследование, но Эдгар их не слушал, а медики не особо настаивали – он резко встал и подошёл к Джейкобу и Крутову, нависнув над ними, как слон над мышами.
- Как это понимать, Симмонс? – грозно вопрошал советник по-видимому уже покойного президента США, сверля капитана взглядом. – Что этот русский делает на корабле?
- А что делают на корабле гражданские? В особенности те пятеро девчонок? – в тот ему вопросом на вопрос ответил Джейкоб, радуясь в душе, что кое-что всё-же не меняется. – А этот русский, как ты выразился, только что спас твою жизнь и жизни всех людей на этом корабле. Я бы даже сказал. что сегодня он и его люди спасли нас дважды…
- Даже так? – Барретт, похоже, успокоился, и с уважением посмотрел на Крутова, который сохранял абсолютно безучастное выражение лица. – В таком случае я рад, что вы оказались поблизости, Сергей Иванович, - он протянул руку. Крутов пожал её. – Я уж думал, что нам конец, когда отключился, пытаясь увести корабли от флагмана…
- И тебе, кстати, удалось, - похлопал его по плечу Джейкоб. Эдгар опешил от неожиданности – Симмонс впервые сказал ему что-то хорошее. Пусть и в столь завуалированной форме.
- Я так понимаю, что…, - начал Барретт.
- Верно. Враг разбит, - кивнул глава ФСБ. – Их флот уничтожен. Правда многие спаслись в капсулах, но это не проблема. А флагман… Скажем так – вы, мистер Барретт, пропустили самое грандиозное, красочное и феерическое световое шоу в истории человечества.
- Ха! Стало быть, всё и вправду кончено, - довольно пророкотал Эдгар. – Хотел бы я посмотреть, как вы взорвали этот чёртов корабль, - и едва только он произнёс это, как спокойную тишину, царившую в медотсеке, разорвал душераздирающий женский вопль. Крик матери, потерявшей ребёнка, а вместе с ним и смысл своей жизни – Сьюзан Вандом очнулась…

Всё вокруг – всё, что попадало в поле зрения, абсолютно всё и везде было белым. Существуют самые тёмные места, самые тёмные бездны, где никогда не было и не будет света. Но это место… его можно было бы назвать самой светлой и белой бездной, белым НИЧТО в белом НИГДЕ. Здесь не было ни горизонта, ни земли, ни неба – только белое ничто, странная и непонятная пустота, в которой нет ни времени, ни пространства, ни материи. И вместе с тем всё это место казалось безконечным во времени и пространстве.
А ещё здесь была боль. Сильная боль. Болело всё, что только могло болеть – казалось, что каждая клетка, каждый атом тела испытывал постоянную, тупую, ноющую боль, которая временами резко усиливалась, становясь невыносимой. И тогда она кричала. Вернее – пыталась кричать, но всякий раз у неё получался лишь слабый сдавленный хрип, быстро превращавшийся в сильный и болезненный кашель.
Она не помнила, как оказалась в этом месте и не знала, как долго уже находится здесь… И естественно, она не имела ни малейшего представления о том, где находится это «здесь». Единственное, что она знала наверняка – она лежала на спине на чём-то твёродо-мягком одновременно. По крайней мере именно так она могла бы описать эту поверхность. А ещё она знала, что ей очень плохо. Так плохо, что даже не хочется шевелиться…
Вдруг она услышала какой-то звук в стороне от себя, и посмотрела – с большим трудом пережив внезапный и крайне сильный приступ острой боли – туда, откуда донёсся этот звук. Она увидела, что в десяти шагах от неё в неестественной позе лежит девушка с заплетёнными в две длинные – по щиколотку – косы чёрными волосами. Одета она была в странный наряд, а у неё на спине… Неужели это крылья?
И тут тысячи и миллионы образов в одно мгновенье, словно прорвав все барьеры, сдерживавшие их, хлынули из глубин памяти, затопив сознание непреодолимой волной! Она начала судорожно глотать ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег.
Она всё вспомнила!
Вилл всё вспомнила!
Перед её мысленным взором пронеслись последние мгновения на гибнущем флагмане Шао’ссоров, когда хранительнице казалось. что смерть уже положила свои холодные костлявые пальцы ей на плечо и обдала шею обжигающе холодным своим дыханием, зовя за собой. Когда Вилл, искалеченная, изломанная, раздираемая болью как и другие стражницы, впустила в сердце отчаяние, когда она поняла, что камень не сможет перенести их ни на Землю, ни на корабль из-за странного поля, окружавшего флагман и мешавшего магии перемещения работать. Когда она уже готова была проститься со всеми, кто был ей дорог, со своей жизнью, и когда одно единственное рефлекторное действие изменило всё!
Взрыв, уничтоживший флагман, случился на мгновение позже. Всего на ничтожную долю секунды после того, как Вилл, повинуясь странному желанию – совершенно безумной идее – собрав воедино все оставшиеся силы вложила их в этот последний рывок! И сумела спасти себя и подруг в том самом странном, ни на что не похожем белом мире, который до этого видела всего один раз, и сама не была уверена, во сне это было или наяву. Но, как она теперь понимала – наяву.
Сердце всё ещё бешено колотилось после пережитого, а смертный хлад, сковавший её душу и сердце из-за близкой и казавшейся неотвратимой смерти, отступал с большой неохотой. Будто костлявая не желала выпускать из своих цепких рук жертву, которая уже почти полностью была в её власти.
«Не-е-е-ет, безносая! Мне ещё рано к тебе!», - подумала Вилл и эта мысль поразила девушку тем, что была непривычно сильной, насквозь пронизанной уверенностью в себе и решительностью. которые сразу же улетучились, едва она вспомнила о том, что в этом мире она не одна.  И имелись в виду вовсе не стражницы, которые подобно ей самой лежали в этом белом «ничто» и уже начали подавать признаки жизни. Хранительница вспомнила о странном белом существе, непонятной фигуре, сидящей у огромных каменных Врат с начертанными на них непонятными символами. От мысли об этом жутком «привратнике» девушку пробрала дрожь.
- О-о-о-ох! – тяжко и очень громко вздохнула Ирма, буквально взорвав царившую до этого абсолютную тишину. – Теперь я точно знаю, что чувствует человек, которого переехал грузовик. Вот сейчас я именно так себя и чувствую, - с трудом и постоянно морщась от боли, сказала она. – Как же больно, чёрт возьми! – она даже не пыталась встать – любое движение вызывало адскую боль в сломанных ноге и рёбрах.
- Что…это…за…место? – прошептала Тарани. Сейчас её терзала не только боль физическая, но и душевная. Она не понимала, что с ней произошло на флагмане. Она не понимала, почему вела себя… как одержимая злом. Вспоминая то, что она делала, девушка ужасалась себе и стыдилась. Но ужас был сильнее. Ужас от того, что она не просто не воспротивилась, но напротив – приняла и подпитывала свою ярость, которая лишь росла и всё больше завладевала ею с каждым новым поверженным врагом, с каждым…
Неужели она совершила самое страшное преступление, какое только может быть?
Неужели она убивала ящеров?
Сердце её в этот миг замерло…
«Неужели?» - думала она, и не могла найти ответ. Не могла вспомнить. Все воспоминания были словно окутаны туманом. Ярость застилала взор, не давая увидеть ничего чётко, не позволяя запомнить. Казалось даже, что тогда она была скорее наблюдателем, а не действующим лицом – будто кто-то другой, а не она управлял всеми её действиями.
Крик вырвался у девушки из груди! Громкий. пронзительный. Долгий. Крик печали и скорби по тем, кому она причинила зло. И по своей собственной душе, что так легко впала во власть тьмы. Сможет ли она теперь искупить содеянное? Даже на этот вопрос Тарани не знала ответа. Она просто плакала, забыв обо всём.
- Вилл, Ирма, Хай Лин, Тарани? – звала Корнелия. – Как вы?
- Хреново, - огрызнулась вновь скорчившись от боли Ирма.
- В порядке, - выдохнула Вилл, которую также терзала боль. – В относительном.
Хай Лин не ответила. Она просто лежала. В неестественной позе.
- Хай-хей? – взволнованно сказала Ирма, пытаясь приподняться, превозмогая боль и посмотреть, что с Хай Лин. У неё получилось, и стражница доползла до лежащей в безпамятстве подруги. Проверила пульс и вздохнула с облегчением:
- Она жива! Она жива!!! – радостно крикнула она, уподобляясь доктору Франкенштейну. И только теперь, наконец, повелительница водной стихии обратила внимание на общую странность места, в котором оказались стражницы. – Вилл, где мы? – удивлённо спросила она.
- Я сама не знаю, - ответила хранительница, также пробуя приподняться – это далось ей легче, чем она думала. Похоже, что кроме пары сломанных рёбер у неё больше ничего не пострадало. Однако всё тело ещё пронизывала боль. – Помните, в машине Барретта, когда нас перенесли на «Одиссей», я говорила о странном белом мире?
- Ты хочешь сказать, что мы в этом самом мире? – уточнила Корнелия, уже стоявшая на ногах. Девушка была бледной, как полотно, и её сильно шатало.
-Да ладно! – не поверила Ирма. – Я думала, что это у тебя глюки были. Тем более сам Барретт говорил…
- И всё-таки мы здесь, - заключила Тарани, которая, всё же, сумела взять себя в руки. Или по крайней мере сделала вид, что сумела.
- Ве-е-ерно, вы здесь, - внезапно в этой белой пустоте раздался новый голос. Нечеловеческий голос, в котором было так много человеческого. Голос, который Вилл тотчас же вспомнила. И начала озираться вокруг в поисках Белой Фигуры и Врат. И в тот же миг, словно по сигналу, перед стражницами словно из-под земли возникли огромные каменные Врата с начертанными на них символами, словами из незнакомых языков и Древом Жизни. Фигура тоже была здесь. Она с интересом разглядывала девочек своим безглазым и безликим лицом.
От неожиданности стражницы ошалели, а Ирма даже ругнулась пару раз.
Хай Лин ничего не сказала. Она всё ещё лежала. В неестественной позе.
- Вилл, ч-что… кто это? – дрожащим голосом спросила Корнелия, с ужасом глядя на странное существо.
- Подруги, стало быть, - молвила Фигура. – Надо же – впервые за очень долгое время у меня столько гостей… сразу, - сказав это, существо усмехнулось. Широко. Противоестественно. Не по-человечески. – Вильгельмина Вандом, кажется, я отпустил тебя в прошлый раз. Зачем же ты вернулась, да ещё привела с собой остальных стражниц? Спасение? Но у всего есть своя цена, а у моего терпения – границы, - существо переводило тяжёлый взгляд с одной стражницы на другую.
- Вилл, кто это? – снова спросила Корнелия дрожащим от страха голосом. Вилл, впрочем, тоже сейчас не пылала отвагой.
- Я…я не знаю, - ответила девушка.
- Хм… Забавно, - сказала Фигура. – Я уже говорил тебе. Ну что ж, скажу ещё раз – иногда вы, люди, называете меня миром. Иногда – вселенной. Иногда – Богом, иногда – истиной. Иногда – все, а иногда – одним. а ещё я – это ты, Корнелия Хейл. Я – это ты, Вилл Вандом. Я – это Тарани Кук и Ирма Лэр. Я – это Хай Лин. Я – каждое живое существо.
- Один есть всё, и всё – едино, - пробормотала Тарани. Она не помнила, когда и где слышала эту фразу или, может, прочла её. Но сейчас эта «формула» показалась девушке очень подходящей.
- Верно, - согласилась Фигура. Затем глянула на Хай Лин. – Она в коме, - констатировало существо.
- Что? – хором спросили потрясённые стражницы.
- Она уже внесла свою плату за вход. А что же делать с вами? – взявшись за подбородок, задумчиво сказал «привратник».
- Может, просто позволить нам уйти? – наивно предложила Ирма.
- Не имею ничего против, - подняла руки Белая Фигура. – Транзитом как вы здесь бывают немногие, но я пропускаю их безплатно. Другое дело – те, кто хочет пройти через Врата Истины, - существо ткнуло пальцем себе за спину.
- А что за ними? – из любопытства спросила Тарани. Ей было так же жутко, как и остальным девочкам, но она не показывала своих чувств.
- Хочешь посмотреть? – лукаво поинтересовался жуткий собеседник. – Но плата за это велика. И мне есть за что её с тебя взять, - эти слова прозвучали зловеще. – Ни одни человек, пришедший сюда, не безгрешен. А Истина жестока, и воздаёт должным отчаянием за гордыню, которая и приводит их всех сюда. Нарушая запрет, они приходят сюда, возомнив, будто им подвластно то, что может только Бог, - существо посмотрело на стражниц долгим взглядом. -  В конечном итоге и вас привела сюда именно гордыня… Полагая, что ваша магия делает вас способными на всё, вы отправились на войну. Полагая, что вы можете всё, вы решили, что сможете победить. Самоуверенность и гордыня вели вас на корабль Шао’ссоров. Вам сказали, что вы и только вы, стражницы Завесы, способны защитить всех и вся от вселенского зла. И вы поверили. Что это, если не гордыня? А Истина воздала Совету Кандрокара за их гордыню полным уничтожением, а Оракулу – смертью. Так же и вы уже испытали на себе суд Истины. Но до сих пор не желаете смириться с этим. До сих пор не хотите понять одну простую вещь – вы не центр мира. Вы – всего лишь часть Великого Потока. И миру нет дела до того, будете вы жить, или нет.
- Это не правда! Мы никогда не считали себя выше других из-за нашей магии! – возразила Корнелия.
- Неужели? – рот Фигуры растянулся в нечеловеческой ухмылке. – И это говоришь ты, Корнелия Хейл. Не смеши меня! Разве это не ты в глубине души всегда была так рада обладанию магической силой, которая, как ты считаешь, выделяет тебя на фоне остальных и является отличным дополнением к твоей красоте? Или, может быть, ты, Тарани Кук, никогда не думала, что только вы, стражницы Завесы, можете и способны защищать все существующие миры, поскольку вы – избранные Советом Кандрокара и наделены силой и полномочиями? Или, может, ты, Вилл Вандом, никогда не считала в глубине души, что раз тебе доверили Сердце Кандрокара, то это значит больше, чем назначение тебя лидером стражниц? Все вы – каждая по-своему – поддались гордыне, которая с течением времени лишь возрастала и в конечном итоге привела вас сюда. Да и сила, которую вы считаете своей на самом деле вам не принадлежит – вы лишь сосуды для неё и проводники. Неужели вы думали, что и вправду стали теми, кому эта сила принадлежит, когда Оракул подтвердил ваши полномочия?
- Эй, белая рожа! А про меня почему ничего не сказал? – возмутилась Ирма, скрежеща зубами от злости. Слова странного существа её сильно задели о ей очень бы хотелось ему врезать.
- Про тебя, Ирма Лэр? Ты всегда жаждала свободы, или возможности её получить. И когда получила волшебные силы, то отнеслась к этому, как к должному, словно мир был обязан дать тебе эти силы и лишь по какому-то недоразумению у тебя не было их с рождения. Ты ведь и сейчас считаешь, что эти силы должны были быть у тебя всегда…
- Всё не так…, - шёпотом сказала Вилл. Но на самом деле она не была уверена в своих словах. Сказанное странным существом заставило её задуматься. Задуматься над тем, над чем она ещё никогда не задумывалась – над истинными причинами и мотивами своих поступков как стражницы. Над тем, что она чувствовала, пользуясь магией всякий раз. Резкие слова Белой Фигуры заставили её вдруг заглянуть в самые глубины своей души. И увидеть Истину.
- Верно, ты только что поняла, - сдобренный хорошей порцией иронии голос Фигуры звучал как насмешка. Впрочем, наверное, это и была насмешка. А может и нет. Как знать? – Как я и сказал – каждая из вас уже познала свою долю отчаяния. Но это лишь начало пути – вам ещё предстоит познать его в должной мере, дабы искупить свои грехи и усмирить гордыню. Но случиться это не здесь. Здесь я сужу только тех, кто нарушил Главный запрет. А ваш суд свершится в вашем собственном мире, стражницы Завесы.
- Так ты, всё-таки, отпустишь нас? – недоверчиво посмотрела на Фигуру Тарани. Почему-то с самого первого момента как только появилось это существо, стражницу не покидало чувство – если Фигура захочет, то стражницы навеки сгинут в этом белом мире и никакая магия им не поможет. А в процессе разговора лишь всё больше убеждалась в правильности этого ощущения. Тем сильнее она удивилась, когда поняла, что существо, несмотря на всё им сказанное, не собирается их тут задерживать или взимать плату… Что бы это ни значило.
- Отпустить? Я вас и не держу. Вы можете уйти в любой момент… Врата для вас всё-равно закрыты поскольку вы пришли сюда иным путём. Значит и уйдёте иным путём.
- Вот так просто возьмёшь и отпустишь нас? – недоверчиво спросила Ирма, которая от нагнанной странным и страшным собеседником жути даже позабыла о боли в сломанных ноге и рёбрах. Она всё ещё была с Хай Лин, и по инерции пыталась привести её в чувство. Безрезультатно.
- Проще не бывает, - пожала плечами Фигура, показывая, что разговор окончен. – Но пока вы не ушли… Кое-кто тут жаждет с вами пообщаться, - и существо указало куда-то за спины стражниц. Туда, куда никто и не собирался смотреть до этого…
Они обернулись. Разом. Не сговариваясь.
И замерли, утратив дар речи. Разом. Не сговариваясь.
Это было даже не удивление – тому, что они чувствовали сейчас невозможно было дать никакого названия. Но одно можно было сказать наверняка – сейчас сердца девушек были переполнены ни с чем не сравнимой радостью. Радостью, которой было тесно, которая рвалась наружу вместе со слезами. Радостью, которая окрыляла и придавала сил. Радостью, которая воодушевляла.
Ибо там, куда указала Фигура, был тот, кого стражницы уже никогда не надеялись увидеть. Потому, что тот, кого они увидели, был для них символом света, мудрости и надежды на лучшее. Потому, что тот, кого они увидели, просто не мог там быть. Потому, что тот, кто сейчас с улыбкой смотрел на стражниц был давно мёртв!

Потому, что это был Оракул!

- Я… я не верю своим глазам…, - прошептала потрясённая Ирма, протирая глаза рукой. А потом – второй. Для надёжности.
- Неужели… это и вправду вы? – голос Вилл был наполнен надеждой. Она, как и остальные девочки никак не могла поверить тому, что видела.
- Я своими глазами видела, как вас убили, - проговорила огненная чародейка. А Оракул всё молчал, продолжая улыбаться. И от этой его доброй и успокаивающей улыбки на душе становилось тепло и приятно. Но затем он двинулся к стражницам – весь в белых, и казалось – сотканных из чистой энергии одеждах, он даже не шёл – плыл над «землёй» этого странного мира. А лысина его казалась ещё более отполированной и блестящей, чем когда-либо. Впрочем, на лысину внимание обратила лишь Ирма. Не могла не обратить…
- Всё правильно, Тарани, - сказал он мягким и спокойным голосом. – Я действительно погиб в схватке с эмиссаром Равновесия на Земле.
- Но как же тогда вы…, - Корнелия не закончила – она попросту не знала, что сказать дальше. Она была так потрясена, что её мысли и чувства путались.
- Я не знаю, - простодушно признался Оракул. – Хотя у меня есть предположение – говорят, что Предвечная Цитадель, находящаяся в самом Сердце Вечности, всегда была и всегда будет. Что бы с ней ни случилось. Возможно, что и Оракул, которому судьба на время доверяет стать руководителем Крепости и Совета, обретает это свойство вечности…
- Ха! У меня по этому поводу другое мнение, - саркастично изрекла Белая Фигура. – И уж мне-то виднее…
- Возможно и так, - согласился Оракул. – Но сейчас речь не об этом.
- Как скажешь, Химмериш. Свою плату ты уже отдал, когда пересекал черту. Мало кому удаётся вернуться с ТОЙ стороны… И уж ещё меньшему числу удаётся вовсе ТУДА не попадать, - Оракул на этот раз ничего не сказал, предпочитая проигнорировать «белого».
- Как же я рад вас видеть, - сказал он стражницами, склоняясь над Хай Лин. – Хм… Сколь многое изменилось, пока меня не было, - грусть в голосе мага невозможно было не заметить. Глаза мужчины вспыхнули на миг и китаянка легко вздохнула, а потом, точно по волшебству – впрочем, так оно и было – очнулась.
- Хай-Хей! – просияла Ирма и тут же обняла подругу. А потом сразу ойкнула и закряхтела – давали о себе знать серьёзные травмы. – Какая же ты костлявая, - улыбнулась пышка. А хай Лин, казалось, не слышала её – она во все глаза смотрела на Оракула, силясь понять, где она находится и что вообще происходит. Поверить в реальность происходящего ей сейчас было очень трудно.
- Неужели это всё – сон? – неуверенно спросила она, не ожидая, что кто-нибудь ей ответит. Ведь во снах на такие вопросы никто не отвечает.
- Нет, Хай Лин, это не сон, - улыбнувшись, сказал Оракул. И прежде, чем он успел сказать ещё что-либо, в разговор встряла Ирма:
- Я конечно всё понимаю, мы рады, что вы живы, что вылечили Хай Лин… НО МОЖЕТ ТЕПЕРЬ И НАС ЗАОДНО ПОДЛАТАЕТЕ?!?!?! – сварливо и выделяя каждое слово сказала она. Скажи она это ещё более сварливо, что можно было бы подумать, что она – тёща Оракула.
- Ах, да, конечно, - маг хлопнул себя по лбу. – Вот уж не думал, что могу быть таким рассеянным, - сказал он, и стражниц моментально охватило белое сияние, окутавшее девочек подобно облаку. Ирма почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло, прогоняющее боль. А ещё через мгновение она уже могла двигать ногой… Секунду спустя свечение исчезло. - Вот теперь вы здоровы, - констатировал Оракул, рассматривая стражниц с видом скульптора, только что изваявшего шедевр. Он был очень доволен своей работой.
- И всё-таки, это сон, - уверенно сказала Хай Лин. – Ведь вы умерли, Оракул… И разве могут на свете существовать такие странные создания, - она смотрела на Белую Фигуру. Фигура молчала, с интересом продолжая следить за гостями своего странного мира.
- вот щас я тебя как стукну! Тогда сразу поймёшь, что это не сон и не глюки! – пообещала Ирма, и прежде, чем кто-либо успел её остановить, стукнула-таки Хай Лин в плечо. Та взвизгнула, потому, что было больно. А во сне больно не бывает.
- Ты что совсем с дуба рухнула?!?! – Тарани вцепилась в Ирму, порывавшуюся совершить контрольное добивание.
- Оставь меня в покое! – вырывалась та. А Хай Лин, потирая ушибленное плечо, вдруг звонко засмеялась. Засмеялась так заразительно, что сначала Ирма, а затем и остальные стражницы подхватили её смех. Даже Оракул улыбнулся.
Только Белая Фигура не смеялась. Но ей, похоже, нравилось то, что она видела.
- Нет, представляете – я подумала, что вы все – мои глюки! – хохотала Хай Лин, держась за живот.
- А потом один из глюков ка-а-ак даст! – вторила ей Ирма, уже чуть ли не катаясь по белому «ничто», заменявшему в этом мире землю.
И новая волна смеха накрыла стражниц.
Когда же смех, наконец, отступил, все девочки тяжело дышали и походили на людей, только что совершивших марафонский забег.
- Никогда ещё так не смеялась, - призналась Корнелия, делая глубокий вдох.
- Никогда не поздно начинать, - глубокомысленно изрекла владычица воды, похоже намереваясь в мудрости перещеголять самого Оракула.
- Смех – это естественная для человека психологическая реакция, позволяющая в некоторых случаях справиться со стрессом, - здравый смысл Тарани проявился не в самое удачное время, о чём не преминула сообщить подруге Ирма:
- Вот надо было тебе всё испортить, - надулась чародейка.
- Но она права, - Оракул, ждавший пока девочки успокоятся, решил, что пора им вернуться в суровую реальность. – Не стоит забывать, как и зачем вы появились здесь.
- Я переместила всех сюда, чтобы спастись, - кивнув, тихо сказала Вилл. Она была согласна с магом – пока ещё не время для веселья. – Хотя я не знаю даже что это за место…, - и эти слова, точно холодный душ, отрезвили стражниц, которым – пусть даже и на миг – показалось, что все заботы были где-то очень далеко. –Может быть, вы знаете? – девушка с надеждой посмотрела на Оракула, но тот лишь покачал головой:
- К сожалению, ни я, и ни один Оракул до меня никогда не слышали о подобном месте.
- Что и требовалось доказать, - довольно и даже как-то напыщенно фыркнула Фигура. – вы мнили себя едва ли не центром Мироздания, а потом оказалось, что всё было не так. Теперь, когда тебе дали ещё один шанс, будешь ли ты более разумен и мудр, Химмериш? Сумеешь ли научиться хоть чему-нибудь на своих собственных и чужих ошибках?
- Время всё расставит по своим местам, - ответил маг. Странная Фигура, безусловно, занимала его мысли. Но уж точно была далеко не самым важным, что сейчас не давало рассудку покоя…
- Хороший ответ, - усмехнулся «Белый». – Снимает всякую ответственность, - и вновь замолк.
- А теперь и вправду давайте поговорим обо всём, что привело нас сюда. Это важно, - кивнул Оракул, посмотрев каждой стражнице в глаза.
- Тогда ответьте, как вы здесь оказались? Что вы помните? – Тарани задала вопрос, который был на уме у всех стражниц. Но ни одна, кроме неё, не решилась его высказать.
- Всю свою прошлую жизнь. И смерть, - помедлив, ответил Оракул. А потом я очнулся в Кандрокаре, в Предвечной Цитадели… Вернее в том, чем она стала…
- Неужели крепость уцелела? – удивилась Хай Лин. – в ней ведь атомную бомбу взорвали!
- Почти три года назад, - кивнул маг. – Сейчас Цитадель восстанавливается и во много она – лишь проекция будущего. План того, что должно быть. призрак, если хотите. И она уже не такая, как прежде…
- Всё-равно это здорово – я помню, какой красивой была крепость. И иногда очень тосковала по ней, по её красоте, легкости… потому, что больше никогда не смогу там побывать, пройтись по её коридорам и залам, полюбоваться облаками, - сказала китаянка.
- А как вы нас наши? – более прагматичная Тарани не желала летать «в облаках».
- С большим трудом, - сказал Оракул., прохаживаясь. – вначале я вообще не помнил себя – ни своего имени, ни жизни. Но потом воспоминания стали возвращаться. Когда же я вспомнил достаточно, то решил узнать, что происходит в мирах, которые должен был беречь… И не смог этого сделать – завеса тьмы не дала мне увидеть ничего!
- Завеса тьмы? – переспросила Корнелия.
- Только крайне могучая сила могла создать нечто подобное. За всю историю существования Совета нам не доводилось сталкиваться ни с чем подобным. И, признаюсь, тогда мне стало страшно. Я понял, что случилось нечто ужасное и непоправимое. Но что? И когда? И я отправился на Землю. А затем на меридиан… Картины ужасных разрушений и смерти стоят у меня перед глазами и сейчас. Когда я увидел всё это, то уверился окончательно в том, что нынешний враг гораздо опаснее всех, с кем сталкивалось Братство магов прежде. И он гораздо более жесток… Чудовищно жесток.
- А самое главное – это квантовый двойник Странника, - глухо сказала Вилл, в памяти которой вновь стояла картина последней битвы с Первый Советником. – Он так же силён, как и сам Странник. Как раз из-за сражения с ним мы и оказались в этом непонятном мире… Он бросил нас умирать на своём флагмане, который должен был вот-вот взорваться, - вспоминая эти недавние событий, хранительница сердца всё ещё испытывала страх. Не такой жгучий и властный, как прежде, но всё-равно неприятный, липкий и холодный.
- Он побил нас как детей, - сказала Ирма. Судя по всему, она не принимала сей факт близко к сердцу. Хотя зная её, в этом можно было – и даже нужно было – усомниться. Оракул кивнул:
- Так оно и есть – вы всё ещё дети. И хотя многое уже умеете, но ещё большему должны научиться.
- Но наши силы возросли…, - как-то неуверенно сказала Тарани. – И к тому же мы учились у Магнуса.
- Но много не усвоили из его уроков, а рядом уже не было никого, кто сумел бы объяснить… Тем более я знаю манеру преподавания старого архимага, - улыбнулся Химмериш. – Неужели вы до сих пор думаете, что сила, доступная вам, может быть больше или меньше, что её можно измерить?
- А разве нет? – удивилась Корнелия..
- Дело не в силе. Она не может быть больше или меньше – она всегда безгранична. И вы можете использовать её всю, все её безграничные мощь и возможности. Дело здесь не в силе. Она в вас самих и в вашей вере.
- О какой вере вы говорите? В Бога? – спросила Вилл.
- Да. Но не только, - кивнул маг. – Но кого-то и вера в бога наделяет способностью творить чудеса…
- Или сам Бог воздаёт за веру такими дарами, - сказала Фигура.
- Правильно, - не стал спорить Оракул. – Но порой даже человек, не верящий в Бога, способен совершить нечто необычайное… В моменты наивысшего эмоционально-психического напряжения, в экстренных ситуациях, когда все барьеры и заслоны отступают перед одной-единственной целью – выжить, или спасти других. Именно барьеры, которые сами же люди и придумали, мешаю и им быть теми, кем они должны быть.
- О чём вы говорите? – Хай Лин смотрела на мага удивлёнными глазами.
- О том, что вы считаете невозможным.
- По-моему, что-то похожее говорил нам Странник, - задумчиво сказала Тарани.
- Жаль, что тогда вы не прислушались к его словам. Возможно сейчас всё было бы иначе, - улыбнулся Оракул. – Подумайте хоть над тем, что я сказал сейчас.
- Но… разве это как то поможет нам победить ящеров?
- Не хочется это признавать, но в звёздных войнах от наших сил пока не было никакого толку, - согласилась Ирма. – Тут нам скорее пригодилась бы армия клонов или хоть какой-нибудь завалящий джедай со световой шашкой…
- Понимаю, - кивнул маог, вновь улыбнувшись. – Сейчас враг так силён, что кажется, будто вы перед ним безпомощны. Но это не так. Ураган вырывает с корнем сильное и крепкое дерево, но стелющаяся по земле трава остаётся нетронутой. Точно так же и небольшой камешек может спровоцировать обвал – достаточно лишь бросить его в нудное место…
- И кто мы в этом примере? – почесала макушку владычица воды.
- Я хочу сказать, что даже малыми силами можно добиться многого. Главное правильно их применить, - ответил Оракул. – Однако с целой цивилизацией могучих и враждебно настроенных существ и вправду не справиться никакая магия…
- Что же тогда делать? – посмотрела не него Вилл. Сейчас у неё уже была надежда. Стражница была уверена, что Оракул всё-равно сможет им помочь.
- Стать тем самым правильно брошенным камушком. Найти самое слабое и неустойчивое место и спровоцировать обвал.
- Слабое место, - прошептала Тарани. – Слабое место…, - и вдруг мысль настолько простая и очевидная пришла ей на ум, что чародейка удивилась, как же раньше об этом не подумала! – Слабое место! Ну конечно! – воскликнула она. – Какие же мы дуры, что не догадались об этом раньше!
- Так, похоже у нашего карманного Эйнштейна созрел какой-то план, - хитро сощурилась Ирма.
-Не томи! – вторила ей Хай Лин. Корнелия и Вилл также всем своим видом выражали полное согласие с китаянкой.
- Что нам известно о ящерах? – сразу же спросила огненная чародейка.
- Ну… они большие, зелёные и злые, - ответила Ирма. Причём на полном серьёзе.
- Они – телепаты, - добавила Вилл.
- А ещё… они безпрекословно подчиняются лидеру, - продолжила Корнелия. – По крайней мере можно сделать такой вывод, раз Симмонс решил ударить по их флагману, где был Советник.
- И…, - Тарани одобряюще посмотрела на подруг, давая понять, что те близки к цели.
- И-и-и? – протянула Хай Лин, поскольку ей больше нечего было сказать – воображение активно не хотело работать.
- Но ведь их лидер – не один из них, - сжалилась Тарани и увидела, как лица подруг просияли – теперь они точно поняли, что она задумала!
- Ты хочешь разоблачить Советника! – воскликнула Хай Лин, стукнув кулаком по ладони.
- Верно! – кивнула мулатка, изобразив улыбку, достойную кэрроловского Чеширского кора.
- Ящерам точно не понравиться, что их столько времени водил за но инопланетянин, - злорадно проговорила Ирма. – А уж учитывая их ксенофобию… вернее ксеноненависть, Советнику придётся не сладко.
- Странно только, что о его истинной сущности ящеры до сих пор ничего не знают, - Корнелия внесла толику скепсиса.
- Зато мы прекрасно знаем, насколько он силён, - ответила Вилл. – Ему вполне по силам заставить ящеров видеть в нём того, кем он хочет казаться.
- Может и так, - согласию юная мисс Хейл. – Но есть здесь два «но» - что если ящеры обо всём знают, но всё-равно позволяют ему быть Советником? И второе – как мы его разоблачим? Тем более нам не известно, куда он ушел с флагмана.
- Вряд ли ящерам известно, кто он на самом деле – иначе тот вражеский командующий, что перешёл на нашу сторону, сказал бы об этом и не удивился, когда всё раскрылось, - покачала головой Тарани.
- А разве он удивился? – посмотрела на неё Ирма. – Нет, рожа-то, конечно, у него была вытянутая… Но так это с рождения…
- Я чувствовала и слышала его мысли, - ответила огненная чародейка.
- А податься он мог лишь на Меридиан, - сказала Вилл. Она была абсолютно уверена в сказанном. Возможно, это говорила её интуиция. – Ведь не зря же он привёл туда свой флот…
- Но теперь-то там флота нет, - возразила Хай Лин.

- Не думал, что ты станешь заниматься мародёрством, - равнодушно заметил юноша, даже не вставая с кресла.
- Пф! – фыркнул кот. – По крайней мере это лучше, чем загнуться от голода, - отмахнулся он, с видимым удовольствием обнюхивая колбасу. Очевидно, она была превосходного качества – другу кот просто не взял бы. – Я конечно понимаю – тебе сейчас не до еды, но всё же…
- Я не могу, - качнул головой Мэтт, резко поднявшись. Мне кажется, что каждой секундой своего бездействия я предаю Вилл! Ты понимаешь?!
- Я понимаю, - кивнул Наполеон, надкусив колбасу и зажмурившись от удовольствия, - понимаю, что есть вещи, над которыми мы не властны, - чавкая, проговорил он. – А где Хагглз?
- Спит, - коротко ответил Мэтт, указав куда-то в угол комнаты. Кот посмотрел туда и увидел свернувшийся свернувшийся калачиком у стены пушистый белый комочек.
- Хех, - усмехнулся он. – Вот что значит – привычка.
- А тебе разве не хочется вернуться в свой нормальный облик? – последняя фраза регента вывела Мэтта из состояния нервной апатии.
- С чего бы это? Я себе больше таким нравлюсь…
- Это меня и тревожит, - осторожно сказал юноша.
- С чего бы тебе волноваться о моём нарциссизме? – жадно уплетая колбасу, осведомился оборотень.
- Сила, которую нам дали… Мы с Хагглзом знаем, что значит быть поглощёнными чужой силой…
- Хм…, - Наполеон застыл в задумчивости с куском колбасы во рту. Прожевал его пару раз, а потом сказал:
- Справедливое замечание… Если ты, конечно, говоришь о том, что я злоупотребляю магией.
- Колбасой, кстати, тоже, - мимоходом бросил юноша, усмехнувшись.
- Ну, пожалуй, ты прав, - согласился кот, отложив колбасу, а вернее – огрызок. – По крайней мере в моём естественном облике этой самой колбасы мне на долго хватит, - со смешком сказал Наполеон, забавно пошевелив ушами, и его тотчас окутало белое светящееся облако. Секунду спустя перед Мэттом на столе важно восседал совершенно обыкновенный и ничем не примечательный говорящий чёрный кот.
- Ну вот! Теперь мне кажется, что я объелся перед сном, - недовольно проворчал хвостатый, потянувшись. И тут что-то привлекло его внимание – уши его настороженно задвигались, и кот стал пристально вглядываться во тьму ночного неба.
- Что ты там заметил? – спросил Мэтт.
- Не знаю, - шепнул Наполеон. – Но это что-то большое… И оно летит!
В следующее же мгновение небо над Хитерфилдом на огромной скорости прочертил огненный шар, тащивший за собой след густого дыма! Он летел низко, очень быстро и оглашал басовитым гулом, от которого дрожала земля, весь город!
- Что за…, - только и успел сказать Мэтт, а шар уже скрылся из виду. Но это был ещё не конец – через секунду весь город словно взорвался – багряный цветок взрыва распустился над ночным Хитерфилдом, оглашая округу чудовищным грохотом. Земля задрожала, а некоторые полуразрушенные дома начали обваливаться. Дом, где укрывались Регенты, тоже угрожающе зашатался.
- Бежим! – быстрее всех сориентировался Наполеон, и сиганул вниз, на улицу, с четвёртого этажа, прямо на лету принимая волшебную форму. Мэтт опомнился секундой позже, схватил Хагглза и когда здание уже с треском и грохотом начало рушиться, взмахнул своими чёрными крыльями, отлетая подальше. А дом плавно, даже как-то лениво, оседал под собственным весом, складываясь точно карточный домик и заволакивая уличу непроглядными клубами пыли.
- А-а-а-апчхиии!!! – чих, подобный громовому раскату, раздался снизу, из облака пыли, расползавшегося по улице, и эту самую пыль тотчас сдуло в неизвестном направлении мощным порывом ветра. Пред очами Шегона предстал утирающий нос лапой Наполеон.
- Не думал, что у тебя аллергия на пыль, - сказал юноша, приземляясь и отпуская соню, которая сразу обернулась волшебным зверем.
- Если я раскрою тебе все свои секреты, то ты удивишься, сколь многого ты обо мне не знал, - усмехнулся кот. – Надо проверить, что это за штука свалилась на город…
- Похоже, она упала рядом с музеем искусств, - согласно кивнул Мэтт, указывая в ту сторону, где произошёл взрыв, а сейчас сияло зарево. Внезапно там раздался выстрел! А затем ещё один, и ещё!!
- Чёрт! Неужели десант?! – прошипел кот, и тотчас рванул с места, лихо перепрыгивая через все преграды… Мэтт и Хагглз двинулись следом, но едва они пересекли улицу, как в небе пронеслись – на этот раз безшумно – ещё два огненных шара, которые через пару секунд рухнули в районе старой промзоны Хитерфилда!
- Сначала к музею! – крикнул сверху Шегон, и взмахнул крыльями, набирая высоту… В следующий миг он увидел площадь перед сохранившимся в бомбардировке музеем, что располагался в нескольких кварталах впереди. Здания вокруг пылали, а сам музей, казалось, был пробит насквозь чудовищным снарядом – в нём зияла огромная сквозная дыра, проходящая чуть ли не через всё здание, а крыша обвалилась. Но это было не самое главное – в самом центре площади, пропахав от музея огромную борозду, возвышалось нечто, очень похожее на огромное – метров десяти высотой – яйцо буро-чёрного цвета! В нижней его части сияло белым отверстие, а рядом… Рядом с «яйцом» копошились два десятка ящеров в бронекостюмах! Они были точь-в-точь такие, какими их описывала Вилл! Но и это было не всё – воздушное пространство над площадью патрулировали три светящихся синим аппарата, похожих на медуз! Со стороны одного из зданий иногда слышались выстрелы, и тогда медуза, что была ближе, выстреливала по дому мощным синим лучом, прошивавшим здание насквозь!
- Вы это видите? спросил Шэгон, и ему сразу пришёл мысленный ответ от Наполеона:
«Твоими глазами… Я пойду к зданию и проверю, кто там стреляет, а вы с Хагглзом позаботьтесь о медузах и ящерах!» - и кот тенью метнулся в переулок, подбираясь к дому, из которого ящеров атаковал неведомый стрелок.
- Ты его слышал, - подвёл итог Мэтт, глянув на Хагглза, стоявшего внизу. тот издал утвердительный рык и тоже скрылся в переулке, намечая обходной манёвр.
И тогда Мэтт выстрелил!
Зелёный луч, вырвавшись из глаз золотой маски, устремился к ближайшей летающей «медузе», жадно вгрызся в её синтетическую плоть и прошил насквозь! медуза с жалобным громким свистом рухнула на землю и взорвалась, разбрызгивая вокруг светящуюся синим жидкость… А две оставшиеся тотчас полоснули воздух лучами там, где ещё секунду назад был Шэгон! Он чудом успел увернуться, ответил. Промах! Медузы ринулись к нему, и теперь с каждого их щупальца непрерывно срывались смертоносные лучи, прожигая здания, землю, срезая уличные фонари и рекламные щиты. Шэгон устремился прочь, увлекая биомехов за собой и проявляя при этом чудеса воздушной акробатики! Он летал, уворачивался, делал бочки и мёртвые петли, резко останавливался и зависал, пропуская преследователей вперёд и уводя их всё дальше от площади… Но этого было мало. Мэтт понимал, что не сможет долго сражаться с двумя летающими врагами, умеющими стрелять в нескольких направлениях сразу. Однако это понимание пришло к нему только когда один из лучей почти задел его крыло – он еда успел уклониться. И тогда регент решил, что пора действовать иначе. В ту же секунду он исчез, заставив медуз остановиться в замешательстве…
Тем временем Хагглз воспользовался возможностью, которую ему дал Мэтт, отвлекая защиту ящеров – оборотень, пробираясь переулками и прячась в полуразрушенных зданиях, словно тень, заходил Шао’ссорам, закрепившимся на площади, в тыл. Но пришельцы уже были настороже – с помощью врождённых экстрасенсорных способностей они сканировали пространство в поисках новых врагов, одновременно продолжая собирать какой-то агрегат. скрыться от их всепроникающего и почти всевидящего мысленного взгляда было очень нелегко, отчего Хагглзу приходилось по максимуму напрягать свою магическую защиту, чтобы оставаться незамеченным. Но, таясь в темноте и прячась за любым подходящим укрытием, он продвигался вперёд и в итоге через несколько минут добрался до музея.
В два прыжка он взобрался на крышу здания, скрытый им от глаз пришельцев. Странно, однако ящеры почему-то не удосужились поставить на крыше часового. Возможно понадеялись на летающих медуз. Подполз к краю, чтобы оценить обстановку: прямо перед музеем метрах в тридцати высилось «яйцо» ящеров. Самих пришельцев с этой стороны было всего трое – остальных загораживала спасательная капсула. Также в полуразрушенном, исполосованном оплавленными бороздами здании, оборотень заметил какое-то движение. Но не успел разобрать, кто или что там двигалось. В том доме должен быть Наполеон…
Хагглз отчётливо понимал, что один не справиться со всеми ящерами. Его звериное чутьё било тревогу, улавливая опасность и суровую непреклонную силу, которой веяло от пришельцев. Он почти чувствовал их намерения. Оборотню ещё никогда не приходилось сталкиваться с подобными существами, поэтому он решил немного подождать и посмотреть, что будут делать ящеры и вообще как они себя ведут.
Но этим планам не суждено было сбыться – едва только Хагглз принял решение, как из здания, где скрывался стрелок, застрекотал пулемёт! Завизжали пули, высекая искры из чёрного яйца капсулы, послышались крики странном шипяще-щёлкающем языке, и в следующее мгновение на дом обрушилась целая лавина искрящихся белых сгустков энергии, проедая в стенах огромные тлеющие дыры! Пулемёт замолчал. Но лишь на мгновение, а затем ударил вновь, опять заставляя ящеров отвлекаться…
Хагглз нервно заёрзал на крыше – он понимал, что это его шанс. И прыгнул! Ящеры, стоявшие на страже перед входом в музей, даже не успели ничего сообразить – несколькими мощными ударами оборотень, перемещавшийся чуть ли не молниеносно, отправил всех троих в нокаут и тотчас отпрыгнул в сторону, спасаясь от пулемётной очереди – либо стрелок был мазилой, либо палил во всё, что движется и при этом не похоже на человека.
Регент принюхался и уловил особый, ни с чем не сравнимый запах, исходивший от ящеров. Такой чужой, такой незнакомый… Такой опасный. Но теперь он точно знал. сколько ещё врагов поблизости – по ту сторону десятиметрового чёрного яйца. И не было похоже, чтобы те ящеры боялись стрелка, или заметили самого регента… Что ж, тем лучше.
Когда пулемёт заговорил вновь, Хагглз прыгнул, перелетел капсулу, и рухнул камнем в самую гущу врагов, сразу смяв двоих и раскидывая остальных в стороны! Меньше чем за пять секунд он одолел с десяток пришельцев! Но те, до кого он ещё не добрался, быстро опомнились – большинство принялись обстреливать здание, откуда их поливал свинцом пулемётчик, не давая ему высунуться – двоих таинственный стрелок всё же ранил. А двое ящеров вышли на бой с Регентом. И Хагглз сразу понял, что до сих пор ему просто невероятно везло заставать ящеров врасплох, но на этот раз ему не победить – противники не уступали ему в силе, но были гораздо быстрее и ловчее, к тому же – прекрасно обучены рукопашному бою. Они чередовали атаки с хитрыми обманными движениями, манёврами, сами уклонялись от ударов, заставляли оборотня ошибаться и пропускать чувствительные удары. К тому же, пока один нападал спереди, другой на миг выпадал из поля зрения, и пользовался этим, чтобы атаковать с фланга или в спину, вынуждая оборотня вертеться юлой, сражаясь на два фронта. Хагглз уже пропустил из-за этого несколько особенно сильных ударов – ящеры стремились поразить его болевые центры и жизненно важные органы. И, хотя ящерам тоже досталось, они всё ещё были в лучшей форме. Наконец, им удалось оттеснить Хагглза вплотную к капсуле, и он прыгнул, стремясь выйти из боя. И в этот самый момент спину его пронзила дикая, жгучая боль!...
Он заревел. Заревел так, что даже земля задрожала, и рухнул на ступенях у входа в музей, пролетев более двадцати метров. В его спине зияла огромная жжёная рана, края которой словно бы продолжали тлеть, разъедаемые маленькими искорками, и сочились дымом. Один из ящеров выстрелил в Хагглза в прыжке, но промазал – пучок энергии лишь слегка задел оборотня. Но теперь он не мог сражаться – боль сковала его, а ящеры с оружием в руках уже были близко… Но он не желал сдаваться. Он поднялся, с трудом превозмогая боль, и посмотрел в глаза своим врагам. Те остановились в пяти шагах. И тоже посмотрели ему в глаза… И словно удар чудовищной мощи обрушился ему на голову, отняв зрение! Ментальный удар был стремителен и неожиданен. Он сразу отключил зрительный центр мозга Хагглза, и едва не отправил регента в забытье. Оборотень взревел пуще прежнего и ринулся вперёд, ничего не видя, но надеясь достать врагов и понимая, что это будет последнее, что он сделает в жизни… Но тут его нюх уловил что-то новое… Что-то знакомое! А затем до слуха донеслись крики ящеров, скрежет металла и… взрывы! Звук луча, стремительно пронзающего пространство! Мэтт и Наполеон пришли к нему на помощь! А двое ящеров, что собирались его убить… Он уже не чуял их рядом – они поспешили на помощь собратьям, но было уже поздно – звуки скоротечного боя стихли с последним шипящим криком ящера. Улица и площадь погрузились в тишину, нарушаемую лишь гулом и треском пожаров, полыхавших вокруг.
Хагглз стоял на месте. Он ждал. И вот рядом с ним взмахнули крылья – кто-то большой и тяжёлый опустился на землю… И ещё почти неслышные мягкие шаги… Это они! Это его друзья!
- Что же они с тобой сделали, друг мой? – горько прозвучал голос Мэтта. Оборотень жалобно зафыркал.
- Чёрт! Они отключили его зрительный центр! – воскликнул Наполеон, который судя по запаху, тоже был рядом. – Я и подумать не мог, что они такое умеют. А учитывая, что нам так тяжело далась победа всего над шестью ящерами, - тут Хагглз заворчал, пытаясь донести, что ящеров было больше, но он сам справился с многими.
- Они сбежали, - отозвался Мэттью. – Телепортировались вместе с той штуковиной, которую тут собирали, - Хагглз издал злобно-насмешливый и разочарованный одновременно рык.
- Так! Сначала давай поправим тебе зрение и шкуру, - деловито проворчал Наполеон, и оборотень почувствовал приятное покалывание под кожей головы и в спине. Оно становилось всё сильнее и проникало всё глубже… Регент взвизгнул – он неожиданно почувствовал покалывание в самих глазных нервах! а затем тьма, которую на него обрушили враги, начала отступать – сначала очень мутно и расплывчато, а потом всё более чётко стали различаться очертания здания, предметов, спасательной капсулы ящеров… и его друзей! Боль также отступила. Радость объяла Хагглза и он тотчас обнял друзей.
- Эй, полегче, - притворно недовольным тоном проворчал Наполеон. – Не хватало мне ещё шерсть помять.
- Я, конечно, понимаю, что для вас это важный и трогательный момент, - вдруг раздался ещё один знакомый голос. Голос, который соня-оборотень слышал совсем недавно! Хагглз обернулся – вместе с его друзьями здесь был тот самый человек, которого они недавно спасли из-под завала. Комиссар Гордон! А вместе с ним ещё десять человек в полицейской форме. Десять вооружённых человек, один из которых – тот, что был покрепче и понакачанней – держал на плече ручной пулемёт. – Но сейчас у нас есть более важные дела, - продолжил комиссар.
- Вы правы, - согласился Мэтт, подходя к ящеру, лежавшему метрах в десяти от входа в музей и не подававшему никаких признаков жизни. Поднял его с видимым усилием и потащил к людям. А потом небрежно бросил его на ступени точно мешок с картошкой.
- Не думаю, что мы сможем легко его допросить, - пробормотал Гордон, склонившись над пришельцем и с любопытством рассматривая его скафандр и оружие, похожее на когтистую лапу какого-то зверя. Остальные полисмены также дали волю любопытству, обступив регентов и Гордона полукругом.
- Чёрт, - сплюнул тот, что был с пулемётом, - сдаётся мне, что этот помер… Может пойти посмотреть, нет ли там кого поживее?
- Не-е-ет, он не мёртв, - покачал головой Наполеон, пристально глядя на ящера. – По крайней мере – не совсем.
- С чего бы нам тебе верить? – недоверчиво поинтересовался другой человек – тощий и казавшийся довольно хилым, он держал в руках мощный дробовик и было не вполне понятно, как он мог им пользоваться, учитывая очень сильную отдачу оружия при выстреле, которая, казалось, должна была каждый раз сбивать его с ног при таком телосложении. – С чего нам вообще верить вам троим. По мне так вы выглядите не менее странно, чем эти космические тритоны.
- Да, точно, ага, - вторили ему ещё несколько человек.
- Ну, хотя бы потому, что лично спас ваш… партизанский отряд от карателей, которых эти, с позволения сказать, тритоны, отправили разобраться с вашей огневой позицией, - мурлыкающе ответил Наполеон. И этот дурашливо-дружелюбный тон настолько контрастировал с его внешней свирепостью, что становилось жутковато.
- Хватит об этом, Сэм! – резко оборвал дальнейшие споры Гордон.
- Но…
- Я сказал – хватит! То. что эти трое выглядят не так, как мы, ещё не означает, что они – наши враги.
- Кстати о врагах, - тревожно сказал Шегон. – Чувствуете лёгкое покалывание? Оно во всём теле…
- Хм…, да, - неуверенно подтвердил пулемётчик.
- И я!
- Я тоже…
- Что за чёрт?
- Отойти от ящера! – тотчас сориентировался Гордон, - живо! – и бросился прочь, в музей, точно от этого зависела его жизнь. И был прав! Секунду спустя, когда и остальные рванули следов, позади раздалось громкое, оглушительное жужжание – словно потревожили тысячу осиных ульев сразу, а затем вспышка ярче солнца озарила небо ночного города!
Когда же люди и Регенты, наконец, остановились, первым посмотрел назад именно комиссар. И застыл на месте – улица и площадь, где ещё совсем недавно проходил бой с ящерами, изменилась до неузнаваемости: земля вздыбливалась, плыла, вспучивалась, выбрасывая вверх колышущиеся щупальца-столбики, от которых то и дело отрывались, уносясь вверх, капли распадающейся на атомы и перестраивающейся заново материи, здания оплывали и таяли, зарастая белыми бахромчатыми структурами, похожими на мох, папоротник и гриб-трутовик одновременно. Их стены колыхались, скручивались, извивались, проваливались внутрь самих себя… А в самом центре площади – там, где ещё секунду назад лежало, зарывшись носом в землю, инопланетное «яйцо», теперь была огромная воронка, кратер, в котором яростно бушевало синее свечение, время от времени выплёскивающее струи светящейся жидкости. И там, куда она попадала, материя принимала самые причудливые и невообразимые формы. Даже сам воздух менялся, превращаясь во что-то совершенно иное и осязаемое!
- Что б мне провалиться на этот месте! – громко прошептал «хиляк» Сэм, от удивления выронив дробовик, с громким ударом рухнувший на пол музея.
- Осторожнее с желаниями – они могут сбываться, - таращась во все глаза на неподдающиеся описанию метаморфозы машинально ответил Наполеон. Регент был потрясён увиденным, хотя раньше считал, что знакомство с магией отучило его удивляться.
- Что это такое, шеф? – спросил пулемётчик, глядя, словно загипнотизированный, в самый центр буйства трансмутаций – на воронку, переливающуюся оттенками синего и голубого свечения. – Что за хрень такая?
- Возможно… Только возможно…, - не веря своим глазам отвечал комиссар, - что это сработала система самоуничтожения… Если это их «яйцо» было десантным кораблём, то…
- Но это… невозможно…
- Как видишь – возможно, - покачал головой Джим. – Похоже, вам кое-что известно о наших инопланетных гостях, - он посмотрел на Шегона. – Не поделитесь?
- Хм… известно немного – только со слов Вилл, - и здесь он на мгновение замолчал. Острая боль, тревога за Вилл и стражниц вновь пронзила сердце юноши. Но сейчас он здесь. И то, что происходит здесь важнее его тревоги… Но как он может так думать? Волевым усилием Мэтт пресёк разрастание сомнений и вновь загнал тревогу в отдалённый уголок сознания. Это было не просто. Очень. – Эти ящеры… Похоже, что их родной мир, его законы – законы физики в первую очередь – немного отличаются от наших.. Но при этом они так же дышат кислородом, нуждаются в воде…
- Но не могут выжить в нашем мире, в его естественных законах, - продолжил Гордон. – Теперь, кажется, я понимаю, что это был вовсе не взрыв… Вернее – взрыв, но на самоуничтожение аппарата.
- А что же тогда? – спросил совсем сбитый с толку Сэм.
- Терраформация. Только в гораздо более глубоком смысле слова, - ответил комиссар. – То, что мы сейчас видим – это взаимодействие их законов с нашим миром.
- Значит, ящер выжил, шеф? – уточнил пулемётчик.
- Пит, я думаю, именно он и стал причиной взрыва. И сейчас он наверняка где-то там, внутри. А вот мы туда зайти не сможем – скорее всего для нас это смертельно.
- Но как они вообще могли быть здесь? Как? почему они не умерли? В смысле – у нас ведь не подходящие для них условия, - запротестовал Сэм, только сейчас заметив, что выронил дробовик.
- Когда мы осматривали ящера, - вставил слово Наполеон, - я заметил у него на поясе странное устройство, похожее на чёрно-золотого паука. От него исходила зловещая чужеродность… Наверное, именно эта штука и помогала ему и остальным жить в нашем мире.
- Личные генераторы, - согласно кивнул Мэтт. – Так они и выживают.
- А между тем на город упало ещё как минимум два инопланетных корабля, - задумчиво произнёс комиссар. – В каждом по двадцать ящеров и три летающие медузы…
- О, меня больше тревожит та штука, которую они тут собирали, - проговорил Наполеон, словно к чему-то прислушиваясь. – Вы чувствуете это?
- Что? – спросил Пит.
- Покалывание…, - и в этот же миг на окраине города – где-то в старой промзоне воссияло второе солнце! Ярче, чем солнце! А над Хитерфилдом разнёсся звук, похожий на яростное жужжание и стон одновременно!
- Это…
- Именно то, за чем они сюда и пришли, - холодно констатировал Гордон. – Изменить наш мир.
- Мы должны остановить их! Нельзя им позволять вот так спокойно делать то, что им хочется! – сказал Сэм. – Шеф, мы должны их остановить!
- Не известно, сколько их ещё по всей планете, - качнул головой Шэгон. – Сначала нужно узнать, что они на самом деле затевают.
- Значит, надо допросить одного из них, - согласно кивнул комиссар. – Но здесь и к кораблю в промзоне нам теперь не подойти. Ещё один летел в сторону Шеффилдсокй школы…
- Но… Я ведь не говорил, что мы не можем добраться до ящера, засевшего там, - с ударением на «мы» хитро сощурился Наполеон, указав на продолжавшую меняться и корчиться площадь перед музеем.
- Что? – удивился Пит. Тот же вопрос одновременно с ним задали и двое других полицейских. – Мы же вроде как умрём, если зайдём туда… Или на вас троих это не распространяется? – он с сомнением оглядел троицу.
- Распространяется. Ещё как распространяется, - заверил его Наполеон. Хитро так заверил. – Сомневаюсь, что даже под магической защитой мы сумеем дойти до эпицентра этой… трансмутации.
- Тогда как?
- Но ведь я не говорил, что нам нужно туда идти, чтобы достать ящера, - ещё хитрее оскалился Регент, прищурившись, чем приобрёл отдалённое сходство с вождём мирового пролетариата.
- Делайте что хотите, но достаньте мне этого гада, - кивнул Гордон.
- Есть, шеф, - показушно козырнул котяра. – Ну, что? Попробуем его оттуда вытащить? – посмотрел он на товарищей, враз посерьёзнев.
- Значит, теперь ты решил заняться рыбалкой? – усмехнулся Шэгон.
- Да, ещё как, - кивнул кот, под одобрительное рычание Хагглза.
- Что ж, попробуем. Но думаю, это будет не просто, - согласился Мэтт, и Регенты встали в круг, взявшись за руки. – Я советую вам отойти подальше, - сказал Меттью полицейским, и те послушались. – Начинаем!
В полуразрушено холле музея подул лёгкий ветерок. Нежный. Немного прохладный. Легонько коснулся людей, потрепал их одежду, закрутился вокруг Регентов, подняв небольшой пылевой смерч. Стих. Но затем резко, мощным порывом, рванулся, закручивая вихрь всё сильнее и сильнее – так, что он полностью скрыл из виду странное магическое трио. И там, в этом ревущем вихре, что-то начало сверкать, а звуки, доносившиеся оттуда были похожи на то, как если бы кто-то рвал в клочья очень прочную ткань. Только гораздо, гораздо громче. Свечение становилось всё ярче, вспышки – всё интенсивнее, вихрь переливался оттенками синего и зелёного…
Люди смотрели, затаив дыхание…
А потом, пробив крышу, с неба, в самый центр вихря с оглушительным грохотом, от которого содрогнулось всё здание, ударила мощная зелёная молния, и всё тотчас стихло. Моментально. Вихрь рассеялся и даже пыль, поднятая им, осела меньше, чем за секунду, открывая взору служителей закона трёх Регентов… и ящера в чёрном бронекостюме! Его руки за спиной держал железной хваткой Хагглз, а по выражению «лица» пришельца было ясно, что он не очень хорошо понимает, что с ним только что произошло, и почему он вдруг оказался здесь.
- А вот это… и вправду круто! – с чувством сказал Пит.
- Итак, - подходя к троице, проговорил Гордон. – Теперь остаётся понять, как его допрашивать, если он ни черта по-нашему не понимает, - глядя прямо в глаза пришельцу, сказал комиссар.
- Вообще-то понимает, - отозвался Наполеон. – Оказалось, что наши гости – сильные телепаты. Но он вряд ли согласиться с нами сотрудничать – мы сейчас все втроём с трудом подавляем его волю… Он очень силён и агрессивен.
- Вот значит как? вы его гипнотизируете? – подойдя вплотную к пришельцу, спросил комиссар. Взгляд ящера был тяжёл и полон злобы, однако он был какой-то… осоловелый, словно направлен в никуда. И тут перед взором комиссара пронеслись образы – Земля, какой её видно из космоса, вдруг подёрнулась странной дымкой и лик планеты стал меняться… следующая картина – небо над Вашингтоном, заполненное кораблями, напоминающими самых разных динозавров и драконов… И ещё одна – легионы инопланетных ящеров, закованных в непробиваемую броню, десятки тысяч их биомеханических чудовищ уничтожают остатки человечества, выжигая всю жизнь на Земле…
- Чёрт! – отпрянул Гордон, замотав головой. Оружие тотчас уставилось на Шао’ссора, который лишь издал клокочущий звук, очевидно означавший смех.
- Извините, - сказал Шэгон, - он сумел вырваться из-под контроля… Но теперь всё в порядке, - и правда – ящер уже вновь походил на истукана.
- Шэф, что он с вами сделал? – рьяно начал допытываться Сэм, тряся дробовиком прямо перед носом у ящера.
- Не тряси пушкой, дубина! – рявкнул на него Пит, и нервный полисмен присмирел.
- Шэф?
- Всё… в порядке, - отозвался Гордон, придя в себя. – Похоже, вам троим не под силу долго его сдерживать, - посмотрел он на Регентов. – Он только что показал мне, что они хотят сделать с Землёй… Думаю, вы и сами понимаете, что…
- Хм, лично я бы не спешил верить всему, что он показал, - с сомнением отозвался Наполеон. – Но вы правы – мы не можем его долго удерживать.
- Думаешь, он хотел запугать нас? – спросил Шэгон.
- В этом есть смысл, - задумчиво согласился Гордон. – С чего бы ему рассказывать нам о планах его народа? Либо он абсолютно уверен – люди не в силах им помешать, либо…
- Всё не так, - закончил за него Мэтт, и от его взгляда не ускользнуло, как неуловимо изменилось выражение глаз пленника, которому уже удалось частично освободиться от ментальных оков Регентов. Он всё понимал.
- Нам он всё-равно ничего не скажет, а правду узнать можно, лишь покопавшись в его мозгу, - сухо сказал Гордон.
- Что…, - начал было Наполеон, но комиссар не дал ему закончить:
- Слушайте, вы трое! Сейчас я хочу вас кое о чём попросить. И мне не приятно говорить об это, ибо моя просьба противоречит всему, во что я верю. Но сейчас это необходимо. Я прошу вас использовать ваши силы и вытащить правду о замыслах пришельцев из его памяти, если только это возможно!
Регенты замерли от удивления – ведь полицейский, сам комиссар! – сейчас, по-сути, просил их нарушить закон! Даже Хагглз немного ослабил хватку. Ящер почувствовал это, и начал вырываться, но оборотень быстро скрутил его снова, а Регенты ещё больше усилили ментальное давление на него.
- Шэф, вы это серьёзно? – спросил Пит. – Это же против правил! плевать, что он пришелец. Сейчас он – военнопленный и мы должны действовать в соответствии с конвенцией ООН…
- ООН больше не существует, Питер Смит! – осадил подчинённого комиссар, тяжело глянув на него поверх очков. – Как и всего остального. Они тому причина, - кивок на ящера. – Сейчас у нас нет другого способа получить правду.
- Ладно, Джим. Дело твоё. Но я не согласен, - сдался Пит.
- Итак, это возможно? – Гордон посмотрел в глаза Шэгону.
- Да, - отвернувшись, ответил тот. – Но вы на самом деле не представляете, чего от нас просите…
- Процесс извлечения памяти очень опасен для… субъекта, - сказал Наполеон. – Он может лишить его разума или даже убить.
- Вы не особо заботились о жизнях ящеров, вступая с ними в бой, - парировал комиссар, которому его собственная затея не нравилась изначально. И совесть уже давала о себе знать.
- Мы сделаем это, - вдруг решительно сказал Шэгон, посмотрев на Наполеона, не ожидавшего, что юноша так быстро согласится. – Я хочу знать, что стало с Вилл и стражницами.
- Ну что ж, твой выбор, - изрёк кот, посмотрев другу в глаза. – В одиночку его память тебе не открыть. Он слишком силён. Надо навалиться всем вместе, - ящер тотчас начал вырываться и изловчившись, всё-таким сумел освободиться от хватки Хагглза, мигом отпрыгнул в сторону уж на десять метров, но не успел развить успех – метко брошенный увесистый обломок опрокинул пришельца и когда он поднялся, то уже вновь был окружён, и ничего не успел предпринять – Регенты начали ментальную атаку!..

Это была пустыня, выжженная нещадно палящим солнцем. С потрескавшейся землёй. От горизонта до горизонта. А небо… Оно было ни с чем не сравнимо – переливаясь оттенками оранжевого, оно вызывало в памяти ассоциации, связанные с апельсинами.

Жара…

Нестерпимая жара…

- Хм… Я представлял себе всё это… иначе, - оглядываясь, сказал Мэтт-Шэгон.
- Это его линия защиты, - ответил Хагглз. – О, кажется здесь я могу говорить нормально…
- Да, радоваться будешь позже, мой мохнатый друг. а пока нам лучше позаботиться об этом, - сказал Наполеон, указывая на быстро приближающуюся серо-чёрную тучу. – Вот и его сторож, - и едва он это сказал, как от тучи во все стороны молниеносно – быстрее пули – потянулись чёрные облачные щупальца, стремясь окружить и захватить Регентов.
- Уходим! – крикнул кот, и все трое тотчас рванули с места, оставляя позади вонзившиеся в землю чёрные столбы. Раздался чудовищный треск и грохот.
- И как нам с этим бороться? – оглядываясь и видя, что теперь весь горизонт позади почернел, спросил Мэтт.
- Это ментальное поле… Сознание и подсознание ящера. Он здесь может всё… Но и мы тоже. А нас трое, - ответил Хагглз, резко остановившись – из его глаз в самое сердце черноты ударил слепящий луч света, а затем и сам оборотень воссиял подобно звезде, сам превратился в луч, и везде, где свет касался тьмы, она отступала, а щупальца таяли!
- Делаем как он! – сказал Наполеон, и тоже обратился лучом света, как и Шэгон.
Буйство света пронзило тьму насквозь, заставляя её отступить, искать обходные пути… И тут вдруг одно щупальце обвилось вокруг луча, и тот сразу начал чернеть!
- А-а-а-арх! – заревел Хагглз, моментально превращаясь в самого себя, хватаясь за голову и падая. А щупальца перешли в наступление – вот уже и Наполеон лежит, сражённый, корчась от боли – его обволакивает чернота… Лишь Шэгон пока в строю.
- Нет! Тебе не победить! – крикнул он. – Я знаю, как с тобой бороться! – и вспыхнул так ярко, что само солнце этого мира ответило ему! Небо залил бело-оранжевый свет, изгоняющий тьму и не оставляющий от неё ничего!
Секунду спустя всё было кончено. Небо очистилось от черноты, а свет вновь стал совершенно обычным.
- Как вы? – помогая друзьям подняться, спросил Мэтт.
- Зацепило… Я едва не помер, - отозвался Хагглз. – Эта тьма – вирус, приказ на остановку жизнедеятельности организма для любого, кто вторгнется в сознание ящера.
- Но, похоже, друг Мэттью, ты один смог одолеть эту защитную систему, - кряхтя от боли, заключил кот.
- По-моему, пока было не очень сложно, - пожал плечами Мэтт.
- Это только первый рубеж. Дальше будет хуже, - качнул головой Наполеон. – Наверное тебе это даётся проще из-за того, что ты уже был в похожей ситуации и вышел из неё победителем…
- Тише! Чувствуете? – поднял вдруг лапу Хагглз.
- Что?
Земля дрожит…, - и в тот же миг прямо под Регентами разверзлась бездна! Чернее ночи и безконечно глубокая!
В самый последний момент они успели взлететь – уже в падении – но этого было мало! Потому, что это была вовсе не бездна – гигантский червь, создание настолько громадное, что просто не поддавалось воображению! Пасть диаметром более трёхсот метров, усеянная зубами, каждый из которых был в три раза больше человека…
- И как нам быть с эти? – взлетая всё выше и выше, силясь спастись от преследующего их чудовища, которое всё ещё продолжало вылазить из-под земли, хотя Регенты уже поднялись на два километра (!), спросил Мэтт. – Да когда же этот паршивый червяк кончиться?
- Чёрт его знает! Лети! – рявкнул в ответ Хагглз – у него и Наполеона за спиной были такие же крылья, что и у Шэгона. И они взлетали всё выше и выше, а червь всё продолжал и продолжал гнаться за ними, вылезая из-под земли, словно был безконечным… Но вдруг остановился!
- Что? Да неужто? – не поверил своим глазам Мэтт, когда обернулся и увидел, что преследователь в безсильной злобе мечется внизу, прекратив погоню. – Вы только посмотрите на него! Километров десять!
- Всё, что мы видим здесь – не реальные объекты, - ответил Наполеон. – Но этот червь всё-равно впечатляет!
Снизу раздался оглушительный утробный рёв. Он был настолько мощным, что сам воздух завибрировал от него.
- Похоже, червячок разозлился, - глядя на беснующееся внизу чудище, заметил Хагглз. А червь меж тем совершал какие-то странные ритмичные извивающиеся движения и продолжал реветь.
- Не думал, что мы сможет так просто от него отделаться, - пробормотал Наполеон. – Однако, пока мы с ним не покончим, дальше не продвинемся.
- Что он делает? – тревожно спросил Мэтт, смотря вниз – червь уже прекратил корчиться и реветь. Сейчас он «смотрел» вверх, на беглецов. И от его мрачного угрожающего взгляда мурашки пробегали по спине. А затем он разинул пасть. - Так, он точно что-то задумал…, - и в ту же секунду воздушный поток ураганной силы с мощным и диким свистом устремился вниз, прямо в чудовищную пасть монстра, увлекая за собой Регентов, и не давая им возможности улететь!
- Я знал, что это было слишком просто! – прокричал Наполеон, стремительно приближаясь к трёхсотметровой, усеянной гигантскими зубами, пасти, но его никто не слышал из-за рёва ветра, который заглушал все звуки…

Шетьсот метров…

«Чёрт! Как же победить эту махину?» - выпалил Мэтт, которого уже одолевал страх.

Пятьсот метров…

«Червь – такая же защитная программа ящера, как и тьма со щупальцами… Надо найти контрмеру», - прилетел в ответ мысленный голос Хагглза.

Четыреста метров…

Над десятикилометровым червём свирепствовал ураган небывалой мощи. Казалось, что чудовище заглатывает сами облака, втягивая в себя воздух! Да так оно и было – они стремились к эпицентру, глазу бури, отовсюду, закручиваясь в колоссальную воронку!

Триста метров…

«Но если против тьмы мы использовали свет, что против червя… Что ему противоположно?..» - лихорадочно размышлял Наполеон, уже почти поддавшись страху. «Какая дурацкая смерть – в брюхе гигантского червя-пылесоса!»

Двести метров…

«Противоположность червю… Не так – чего они бояться? Кто их враг?» - продолжал мысль Шэгон, кувыркаясь в воздухе. Неимоверная пасть уже была совсем близко.

Сто метров…

«Птицы! Птицы едят червей!» - бросил в ментальное поле Хагглз, и Регенты предприняли единственное, что пришло им в голову…
Свет дневной внезапно померк, заслонённый исполинской тенью. Воронка торнадо рассеялась в тот же миг, сбитая чудовищно мощным потоком ветра, поднявшим внизу, на земле, целую пылевую бурю, почти скрывшую из виду червя… Регенты оказались свободны и тотчас ринулись прочь от места событий…
Эхо разносило по пустыне звуки, похожие на раскаты грома, но то был не гром – взмахи крыльев! Над иссушенной вечным солнцем землёй, хищно поглядывая на чудовищного червя, скрывшегося в пыли, парил воробей просто невменяемых размеров -  он раз в пять превосходил червя!
- Это всё мы? – не веря своим глазам, спросил Шэгон, когда Регенты уже были достаточно далеко и остановились, чтобы наблюдать за битвой титанов.
- Без комментариев, - содрогнулся Наполеон при виде той несокрушимой, монументальной мощи, которую они выпустили на свободу. А титанический червь меж тем, извернувшись всем своим телом, буквально выстрелил собой в небо, и обвился вокруг птицы… Но всего одним резким движением воробей перекусил врага, тут же проглотив одну его половину! Другая часть чудовища тотчас испарилась, обратившись в чёрный дым, а воробей растаял…
И едва это случилось, как всё вокруг затряслось, заходило ходуном под аккомпанемент чудовищного гула и грохота! Земля, горы, даже сам воздух! Трясся весь этот мрачный и неуютный мир! Сухая выжженная пустыня трескалась, проваливалась сама в себя. Огромные куски земли размером с город откалывались и падали вниз, в чёрную бездну. Горы осыпались щебнем и растворялись в наступающей черноте… Небо почернело, а воздух стал плотным, твёрдым точно гранит, и невозможно было даже пошевелиться…
- Что происходит? – в панике спросил Мэтт.
- Так и должно быть, - тихо ответил Хагглз, который о происходящем, похоже, знал гораздо больше своих друзей. Не было только понятно откуда у сони-оборотня такие знания. – Мы пробили защиту разума ящера и теперь всё, чем он является, его воля, память, мечты, желания и убеждения – всё это теперь в нашем распоряжении.
И, наконец, наступила Тьма.
Всего на мгновение.
А затем всё вокруг заполнилось безсчётным количеством образов, вспышек, звуков, запахов, картин далёких незнакомых миров и существ, странными, ни на что не похожими ощущениями… Всё, что когда-либо ящер видел, слышал или чувствовал, всё, о чём он когда-либо думал и даже то, о чём думать не осмеливался – весь его жизненный опыт, всё его существо в одночасье обрушилось на Регентов. Поток информации был чудовищно велик. Выбил их из колеи. Дезориентировал. Заставил кричать от боли, ибо они были не в состоянии сразу воспринять и усвоить такое количество информации! Времени здесь не существовало, и эта непереносимая боль длилась целую вечность, едва не разорвав сознания Регентов, едва не поглотив их, едва не растворив их в сознании ящера!..
Но в последний миг, когда забвение было уже почти неминуемо, Регенты вспомнили, кто они – трио! Один слаб без двух других, но вместе они могут всё! И в этот самый предсмертный миг они объединили свои силы, слили свои сознания воедино, обретя непередаваемую целостность, глубину понимания  сути происходящего и возможность принять то, что вмещал разум пленного Шао’ссора!
- Теперь мы можем управлять этим, - произнесло Единое Сознание. – Теперь это и наш жизненный опыт… Так пусть же предстанут пред нами картины последних часов нашей-его жизни!
И тогда они увидели-услышали-почувствовали всё, что видел-слышал-чувствовал ящер по имени Т’хасс, офицер, в последние часы своей жизни.
Они вели бой против врагов, вторгшихся на флагман. То были пятеро существ-аборигенов с планеты, которую армада подвергла бомбардировке… И они стреляли в этих пятерых, как и сотни их братьев по оружию… И они отступили, получив приказ Первого Советника, когда было ранено одно из существ… И уже будучи на посту у орудийных башен правого борта они видели, как к кораблям аборигенов, атаковавших флагман но уже почти уничтоженных пришло подкрепление. И страх наполнил их сердце, когда всего одним залпом один из этих новых кораблей – всего пяти маленьких машин – уничтожил почти сотню кораблей армады, словно стерев их!
Страх… Это позорное для воинов чувство… С того момента он лишь усиливался. И когда один из вражеских кораблей повернул к флагману, а остальные принялись методично уничтожать то, что осталось от армады. И когда корабль, шедший к флагману, спокойно вошёл в поле Изменения. Отчаянием ознаменовался миг, когда казавшаяся столь ничтожной вражеская машина с лёгкостью отразила залп всех орудий правого борта! А ведь им уже приходилось видеть, как подобный залп обращал в пыль целые планеты! Но даже тогда они оставались на посту, продолжая наводить корабельные орудия на чудовищное изобретение врагов. Даже тогда они продолжали обстрел! Даже когда враг нанёс флагману смертельный удар, буквально разрезав пополам один из величайших военных кораблей Народа, гордость Имперского флота! Не спасли даже самые лучшие и мощные щиты!
Это не укладывалось в сознании…
Но даже сейчас они продолжали атаковать вражеский корабль… Олицетворение самой чудовищной силы, что когда-либо встречалась Шао’ссорам на просторах вселенной…
И тогда они получили ментальный приказ Первого Советника покинуть корабль…
Горе, боль и разочарование жили в их сердце, когда автоматическая система спасения телепортировала их в уже готовую отделиться спасательную капсулу…
Толчок отсоединения и секунды полёта в полной тишине среди таких же как они, подавленных горем бойцов, готовых отдать жизни за Императора… И гнев, заполнивший сердце, когда одна за другой обе части флагмана взорвались, поглощённые ярчайшими вспышками термоядерной реакции…
А дальше было почти неконтролируемое падение так как их множество капсул и их в том числе были повреждены взрывной волной энергии… а многие были уничтожены, многие сгорели в атмосфере планеты, но многие сумели достигнуть ненавистного мира, жители которого оказались так неожиданно сильны, упорны и жестоки… Три капсулы упали здесь, в этом городе… А ещё несколько совершили посадку в скрытом режиме…
- Вот оно! – пророкотал глас Сознания Регентов. – То, за чем мы пришли! Пора…

Выход из чужого сознания нельзя было сравнить ни с чем… Хотя отдалённо этот процесс напоминал  выход из состояния сна и всплытие с большой глубины одновременно. Мысли Регентов прояснялись… Казалось, что раньше на них с чудовищной силой давило нечто, но сейчас давление исчезло и можно было вздохнуть полной грудью… Тепло разливалось по телу, возвращая жизнь в затёкшие и онемевшие конечности…
- А-а-а-а-а!! – закричал Шэгон, переводя дыхание и глотая воздух, точно он и вправду очень долго был под водой. Возвращение «в себя» остальных Регентов прошло менее эффектно. – Ну и… чёрт возьми! – глубоко дыша выдохнул Мэтт, принимая свой человеческий облик. – Никогда больше не буду делать ничего подобного!
Он огляделся – это всё ещё был полуразрушенный музей искусств Хитерфилда, купающийся во тьме ночи. Площадь всё так же зыбилась и плыла, меняясь под действием неизвестного поля… А вокруг всё также стояли полицейские, настороженно и выжидающе смотревшие на очнувшуюся троицу. И лишь один ящер, лежавший ничком на полу не подавал признаков жизни.
- Чёрт! – тихо повторил Мэтт, глядя на мёртвого пленника. – Больше никогда, - твёрдо сказал он, проведя рукой по лицу.
- Что вам удалось узнать? – выдержав небольшую паузу и давая Регентам возможность прийти в себя, спросил комиссар Гордон.
- Можно сказать, что нам повезло, - поднимаясь, ответил Наполеон. Помог встать Мэтту. Хагглз встал сам. И вид у него был довольно грустный – в этой объективной реальности он не мог говорить.
- То есть?
- Это не вторжение, - отозвался Мэтт. – Они разбиты, - тяжело, точно толкнув очень тяжёлый камень, сказал он.
- Их армада разгромлена, - посмотрев на товарища, продолжил Наполеон.
- Что?!?!? – хор удивлённых голосов полицейских в этот момент был не хуже церковного хора.
- Флагман ящеров, - продолжил кот-оборотень, сочувствующе глянув на Мэтта, - тоже уничтожен. И сейчас по всей планете опускаются их спасательные капсулы…
- Но это… Хорошая новость, - сказал Гордон, но тут же осёкся, заметив перемену в настроении Мэтта.
- На этом флагмане… Там были стражницы! – выкрикнул он. Горе накрыло его подобно гигантской волне, смыло все барьеры. Сердце… болело. Нестерпимо. Казалось, что эта боль в одно мгновение выжгла его душу дотла, не оставив ничего. Крик вновь вырвался из его груди! Такой сильный, что юноша закашлялся. – Как?!? – кричал он. – Как это могло случиться, Вилл?! Я не хочу в это верить! Это не правда! Нет! – кричал он, а люди и Регенты, ошарашенные столь внезапной и бурной переменой в Мэтте, молчали. И сочувствовали. Никто не решался сказать или сделать что-либо, чтобы успокоить его. Потому, что успокоить его сейчас было невозможно…
- Мэтт, я…, - начал было Наполеон, но юноша прервал его:
- Молчи! Ты говорил, что они живы! Ты всегда говорил, что они выжили! И я верил тебе! Хотел верить, хотел. чтобы ты был прав! Но ты не был прав! И никакие слова теперь этого не изменят! Их нет… Ты понимаешь это? Их… нет…, - последние слова были сказаны почти шёпотом, и Мэтт опустился на пол, словно его вдруг «выключили». – Их больше нет, - прошептал он, вытирая слёзы рукавом. – И виноваты в этом не ящеры, а мы, люди… наши корабли… Какой теперь во всём этом смысл? – он поднял взгляд и оглядел всех, кто были здесь, словно ища помощи и поддержки. Ведь каждый из присутствующих здесь был в таком же положении, что и он. Наверняка каждый потерял родных и близких. Но как, как они смогли так быстро с этим примириться? Как смогли принять? Мэтт не мог себе этого представить…
- Молодой человек, - сказал вдруг Гордон, подходя и садясь рядом с юношей. – Я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Все мы понимаем. Потому, что чувствуем то же самое… Всем нам сейчас больно. Все мы кого-то потеряли… Но мир не станет лучше, если мы будем убиваться горем, корить себя за то, что не могли им помочь или делать еще что-то в этом роде… Я не хочу сказать, что мы должны забыть о тех, кто ушёл в мир иной. Нет. Мы всегда должны хранить память о них в наших сердцах. Но подумайте, мистер Олсен – разве наши родные и близкие, наши друзья хотели чтобы мы так горевали о них? Разве они бы хотели, чтобы мы страдали из-за того, что они ушли? Разве Вилл Вандом и её подруги хотели бы этого?
- Я… нет, - покачал головой Мэтт.
- Нет, - согласно кивнул комиссар. – Я тоже считаю, что они бы не хотели этого. Каждая из них боролась за благо этого мира, за тех, кто был дорог, за то, чтобы сделать мир лучше. За вас, мистер Олсен.  За меня. За каждого человека здесь, на Земле и в других мирах. Только подумайте, сколь чисты были их души и сколь велики сердца, раз они были готовы отдать свои жизни ради всех нас. Я думаю, они хотели бы, чтобы этот мир стал лучше, чтобы всё было хорошо… Чтобы вы были счастливы, мистер Олсен. Чтобы вы не убивали себя горем, а продолжали дело стражниц и Регентов…
- Откуда вам знать? – горько спросил юноша. Но голос его уже не был так пронизан горем. Конечно, скорбь владела его сердцем, но теперь всё было не так, как ещё пару минут назад. Слова комиссара, казалось бы такие простые и даже слегка сумбурные, почему-то успокаивали юношу.
- Я общался с Вильгельминой Вандом, - ответил Гордон. – Недолго. Но этого хватило, чтобы понять – она человек с чистым сердцем и очень доброй душой. И друзья её – тоже.
- Вилл и девочки…, - задумчиво, будто говоря с самим собой, произнёс Мэтт.- Они… действительно такие… Ирма, вечно весёлая душа компании. Тарани – голос разума для остальных… Корнелия, такая спокойная и уверенная… Хай Лин… а ведь в душе она так и осталась маленькой девочкой, непосредственной и любопытной… И… Вилл, - произнеся последнее имя, Мэтт на мгновение замолчал. – Я никогда… не…, - он не мог говорить дальше.
- Я понимаю, - кивнул комиссар. – И мы их не забудем, - Гордон посмотрел на подчинённых. – Никто не забудет. А сейчас, Мэттю Олсен, несмотря на большое горе, что вы переживаете, постарайтесь взять себя в руки и ответить на один вопрос – вы готовы выступить вместе с нами против врагов, которых хотели остановить стражницы? Вы вместе с Регентами готовы идти против ящеров, чтобы завершить начатое вашими друзьями?
Мэтт вздрогнул – резкая смена тона комиссаром подействовала на юношу отрезвляюще. Апатия и безразличие, нахлынувшие на него, разбились вдребезги о волю Джима Гордона, желавшего во что бы то ни стало привести парня в чувство. Но больше всего Мэтта зацепили последние слова комиссара – ведь дело, начатое Вилл и вправду ещё не закончено! А она вместе с подругами отдала жизнь, чтобы остановить пришельцев! Эта жертва не должна быть напрасной! В память о ней и её подругах, в память о своей любви он должен сделать то, что хотела сделать Вилл – он остановит ящеров! И не успокоиться, пока хоть один из них будет ходить по земле!
- Да, я готов, - твёрдо и уверенно сказал Мэтт, вставая. – пора с этим покончить, - он кивнул на «корчащуюся» в судорогах изменений и трансформаций площадь перед музеем, вид на которую открывался через полуразрушенный холл.
- Рад это слышать, друг мой, - улыбнулся комиссар. – полагаю, у вас есть мысль как это сделать?
- У нас есть знания ящера, - безстрастный взгляд в сторону лежащего ничком трупа пришельца в бронекостюме, - и его генератор законов. Теперь мы знаем, как им управлять и можем перенастроить на поддержание наших Законов. Тогда можно будет легко пройти туда и отключить генератор капсулы…
- Делайте что считаете нужным, - кивнул Гордон. – Но в капсуле наверняка есть система связи или наблюдения вроде нашей GPS, с помощью которой можно узнать, где в Хитерфилде сели остальные капсулы.
- Вы правы, есть. Я посмотрю, - кивнул юноша, потянувшись к паукообразному устройству на поясе ящера.
- Стой! – руку его внезапно перехватил Наполеон. – Я пойду.
- Что? – оглянулся Мэтт.
- Я слышу твои мысли, - показал «чеширскую» улыбку кот. – Тебе лучше остаться. Я сам со всем управлюсь.
- ТЫ не понимаешь – я должен это сделать! – чётко проговорил юноша, попытавшись освободиться. Но в человеческом облике он был слабее оборотня.
- И зачем? Что ты будешь делать, когда узнаешь, что за корабль уничтожил флагман и откуда он перед этим вылетел? Что? Тешишь себя мыслью о мести? Нет? Просвети меня!
- Я…, - осёкся Мэтт. Он и вправду думал – пусть и в затаённых глубинах сознания – о том, что мог бы отомстить тем, кто управлял кораблём, сразившим флагман Шао’ссоров. И эта тайная мысль была так притягательна, обволакивала сознание, рисуя картины справедливой расправы над виновными в смерти стражниц… Но сейчас, обратив на это внимание и словно посмотрев на себя со стороны, юноша ужаснулся тому, что оказался способен даже думать об этом! Это было на него совсем не похоже! – Я… прости меня, друг. Простите меня все, - понурил он голову. – Не знаю, что на меня нашло.
- Бывает, - отпустил его руку Наполеон. Но он всё ещё был настороже – ему показалось, что он почувствовал в Олсене какую-то странную перемену… Что-то чужое… а потом вдруг всё стало как обычно. Это настораживало, ведь Наполеон хорошо знал юношу. И он знал, что это не тот человек, который бы стал мстить… Возможно, это из-за извлечения памяти ящера? Кот бросил взгляд на юношу, и с мрачным видом глядевшего себе под ноги. На мёртвого ящера.
«Хагглз, присмотри за ним», - бросил он телепатическую просьбу. Хагглз едва заметно кивнул. Тогда Наполеон снял с пояса ящера «паука» и быстро проделал с ним ряд манипуляций – тут же вокруг Регента возникло колышущееся марево, которое исчезло через пару секунд.
- Всё. Готово, - сказал он, обращаясь ко всем.
- вы знаете, что делать, - кивнул Гордон.
- Надеюсь, - усмехнулся кот и растаял в воздухе, словно подражал своему чеширскому собрату.
Потянулись напряжённые минуты ожидания. Одна, две, три… Казалось бы – что может быть проще, чем отключение генератора капсулы инопланетян, когда сам знаешь .как это сделать. Но прошло не менее десяти минут прежде, чем творящиеся на площади метаморфозы начали затихать и, в конце-концов, прекратились совсем…
То, что раньше было площадью, теперь представляло собой самый настоящий инопланетный пейзаж – земля, исчерченная впадинами и котлованами, либо напротив – земляные же, вздымающиеся на десятки метров вверх, причудливо изогнутые «сталагмиты» с сияющими прожилками. Кое-где виднелись лужицы чего-то странного и ядовито-зелёного, во что уж точно не следовало лезть руками, где-то асфальт и земля стали рыхлыми, пористыми. Из некоторых щелей вырывались клубы сизого искрящегося дыма. Но это были остаточные эффекты и вскоре всё успокоилось. Тогда из воронки, в которую «упала» капсула во время метаморфоз, выбрался Наполеон. Гордон первым заметил его.
- Похоже, всё в порядке наконец, - сказал комиссар, когда кот неторопливо, даже по-хозяйски, вразвалочку, зашагал к ним. – Пойдём, народ! – сказал он и все потянулись к выходу из музея. последним шёл Мэтт, всё ещё размышляя над тем, что с ним произошло.
- У меня для вас две новости, господа, - возвестил Наполеон, поравнявшись с группой.
- Хорошая и плохая? – едко осведомился тощий Сэм.
- Это как посмотреть, - пожал плечами Регент. – В черте города находятся ещё четыре капсулы. Пока только одна из них, кроме той, что на площади, была задействована…
- Промзона, - кивнул пулемётчик.
- А вот теперь другая новость – всего на Землю осыпалось около трёхсот тысяч капсул…
- Сколько? – разом спросили несколько человек, у которых от удивления «отвисли челюсти».
- Триста тысяч, - спокойно сказал Наполеон.  – И это нам ещё повезло – это всего треть из того, что могло бы быть. Большая часть была уничтожена нашими кораблями ещё в космосе, ещё часть сгорела в атмосфере.
- Но это всё-равно армия в шесть миллионов бойцов! – покачал головой Гордон, который прекрасно помнил, сколько ящеров крутилось у капсулы на площади – двадцать. Услышанное подействовало на него угнетающе. – Настоящее вторжение…
- Да. это проблема, - согласился Наполеон. – К счастью, даже такое количество капсул не сможет накрыть нашу планету полем изменения законов.
- Это же хорошо, - перевёл дух Сэм.
- Не всё так просто – большая их часть сконцентрирована в Африке, Австралии и Южной Америке, а так же на юге США и Европы. Если они все разом включат свои генераторы, то отделят одну половину мира от другой… Естественно, всё живое на их половине погибнет, и ещё не известно, как одновременное существование в полях законов двух разных миров скажется на планете… Возможно её разорвёт на части…
- Твою ж…, - ошарашено вымолвил Сэм.
- Человечество не сможет дать им отпор сейчас, - скрепя сердце, сказал Гордон. – Ящеры не оставили нам шансов, когда уничтожили воинские подразделения по всему миру… Чёрт! Даже проиграв они победили! – в сердцах крикнул он, сев на землю и не зная, что ещё сказать. Мысль о том, что Регенты могли бы оказать здесь помощь, посещала Гордона, но была отброшена – что могут трое, пусть и волшебных существ противопоставить шестимиллионной армии, к тому же разбросанной по миру? Он не видел выхода…

- Мэтт! – кинулась к нему Вилл, и поддержала. Наполеон помог ей поднять юношу.
Мэтт открыл глаза. Недоумённо осмотрелся, будто только что очнулся ото сна… И тут увидел Вилл.
- Как я рад тебе, - прошептал он улыбнувшись девушке.
- С тобой всё хорошо? – взволнованно спросила та в ответ. На глаза у неё навернулись слёзы радости – она поняла, что это тот самый, её Мэтт, что он пусть и ненадолго, но сумел вернуться!
- Бывало и хуже, - охрипшим голосом ответил юноша, и с этой фразой напряжение, царившее здесь, развеялось. Хай Лин облегчённо вздохнула.
- Как нам помочь? Что сделать, чтобы избавиться от этого проклятого ящера у тебя в голове? – спросила Вилл, обнимая юношу.
- Нет, Вилл, - сказал он вдруг, отстранившись.
- Ч… что? – удивилась волшебница, и сердце пронзила молния тревоги и страха.
- Мистер Олсен, расскажите нам всё, что знаете от этом… Т’хассе, - попросил его Симмонс. – Говорил ли он нам правду?
- Да, - помедлив, тихо сказал Мэтт. – В моём положении есть один плюс – я тоже могу читать его мысли. Он действительно говорил правду. При нашем… симбиозе он просто не смог бы утаить от меня ложь.
- Этого нельзя знать наверняка, - качнул головой Крутов. – Ящеры – мастера по части сокрытия своих истинных мыслей и намерений. Это следствие их развитой телепатии. Также мы не можем быть уверены и в том, что с нами сейчас и вправду говорит именно Мэтт Олсен… Очень уж вовремя ящер отключился.
- Не говорите так! Я чувствую, что это – Мэтт! – крикнула Вилл, более не в силах сдерживать чувства, и заплакала.
- Но он прав, - грустно согласился Наполеон.
- Вилл, прости меня. Просто послушайте, что я хочу сказать! – произнёс юноша. – Даже если не поверите – просто выслушайте. Да, я понимаю – сейчас мне поверить нелегко. Но просто подумайте – ведь Т’хасс предложил реальный выход из ситуации, которая казалась неразрешимой! Ящеры уйдут, Земля будет свободна, и никто не погибнет!
- Идеальный вариант, - пророкотал Барретт, сложив руки на груди. Он сам предпочёл бы другой вариант, но сейчас решал не он. – Интересно только в чём подвох…
- Он есть, - вздохнул Мэтт. – Я не знаю как и почему – он не даёт мне увидеть – но без него этот план осуществить не удастся…
- А я думаю, лучше послать их всех к чертям! – резко сказала Ирма. – Зачем им помогать возвращаться домой? У вас же есть корабли! – она посмотрела на Крутова и Симмонса. – Разнесите их в клочья! Для вас это не трудно! –выпалила она, удивив всех – никто не ожидал от доброй и задорной Ирмы ничего подобного.
- Как ты можешь, Ирма? – начала было Тарани, понимающая, чем чревато то, что предлагала водная стражница, но Ирма не дала ей закончить:
- Могу, чёрт возьми! Ещё как могу! Это не твой отец погиб из-за ящеров! так что могу! А тебе луше помолчать!
- Вот она – истинная наша природа, - прошептала Хай Лин, и все отчего-то сразу умолкли. – Если что-то происходит не так, как мы хотим – мы злимся. Особенно если теряем близкого человека. Даже хотим мстить виновным… А если дело касается не таких, как мы, чужаков… Мы их сторонимся, опасаемся, презираем и ненавидим… И это – человечество, возомнившее себя венцом Творения?  И это – стражницы, которые должны защищать всех, которые должны заботиться о жизни, какие бы формы она не принимала? мне стыдно… За всех нас, - говорила девушка и слёзы катились по её щекам. – Я ведь тоже потеряла родного человека… Но я не желаю мести. не желаю смерти ящерам-пришельцам… Почему же вам так сложно сохранить в сердцах мир?
И она замолчала, продолжая плакать. Молчали и остальные – ведь эта импровизированная речь - крик души – смога затронуть сердце каждого, кто был здесь.
- Ты права, стражница, - кивнул Крутов. – Каждый из нас мнит о себе слишком много, хотя сам этого и не замечает. Но даже если и так… Я не могу допустить ящеров к установкам на базе. Слишком велик риск…
- Тогда это сделаем мы, - сказала Тарани. – Мы устроим им мост. И Гильдия должна нам помочь. Но прежде всего я хотела задать один вопрос… Т’хассу. Как он собирается осуществить план? Как собирается оповестить сородичей о том, что нашёл путь домой? И даже если бы сумел -  как он убедит их поверить ему, будучи в человеческом облике? – она буквально пронзила взглядом Мэтта.
- Как ты заметила? – вдруг спросил тот чужим голосом.
- Я – телепат.
- Ты… ты…, - Вилл не могла говорить – гнев овладел ею.
- Ясно, - пожал плечами Т’хасс. – Очевидно, что вы слишком мало знаете о нашем народе. И о себе – тоже… каждый Шао’ссор – часть единого целого, часть Народа, так же, как и сознание каждого из нас – часть Великой сети. Мы чувствуем друг друга, общаемся... можем видеть и слышать то, что видят и слышат другие, можем знать то, что знают другие… если расстояние не слишком велико. Моя связь с сетью была разорвана, когда я был вынужден переселиться в это тело. Но я уже почти восстановил её… пришлось усилить работу некоторых отделов мозга…
- Ты сделал что? – негодующе воскликнула Вилл.
- Для Мэттью Олсена это безвредно, - ответил «Мэттью Олсен». – Сознание каждого живого существа уникально, и несёт отпечаток не только личности, но и народа, к которому она относиться. В ментальном поле Сети это прекрасно видно. Мне поверят. А вам лишь остаётся принять решение… Но некоторые из вас, похоже, его уже приняли, - он посмотрел на Ирму.
- Не мы начали эту войну! – выпалила та. – Не мы прилетели к вам и убивали невинных! Не мы устраивали геноцид! Всё это на вашей совести!
- Низшим формам никогда не понять нас, - сурово сказал «Мэтт». – Я жду ответа. И чтобы подстегнуть ваш мыслительный процесс, скажу вот что – думайте быстрее и верном направлении. Потому, что в противном случае Меттью Олсену придётся умереть.
- Ты не посмеешь! – выкрикнула Вилл, схватив «Мэтта» за плечи и тряхнув его. – Не посмеешь! Я не позволю тебе! – и прежде, чем кто-либо успел понять, что происходит, она выхватила Сердце Кандрокара и яркая вспышка озарила комнату!
Вилл и Мэтт рухнули на пол!
Наполеон кинулся к ним на долю секунды раньше стражниц, но сразу же остановился и остановил девочек:
- Стоять! – крикнул он. – Они соединены! Если вмешаемся – они погибнут!
- Но мы должны помочь им! – возразила Хай Лин.
- Сейчас мы им уже ничем не поможем. Вилл и Мэтт должны справиться с этим сами, - качнул головой Регент.
- Что с ними вообще произошло? – вежливо осведомился Симмонс. Происходящее всё ещё напоминало ему дешёвый фарс, но он осознавал, насколько ситуация серьёзна на самом деле.
- Вилл вступила в ментальную дуэль с сознанием Т’хасса, - пояснил Наполеон. – Это поединок умов, поединок личностей и воли. Сейчас сознания Вилл Вандом, Мэтта и ящера сплетены воедино и любое вмешательство со стороны приведёт к разрушению всех трёх сознаний!
- Для кота-оборотня вы слишком много знаете, - покачал головой Джейкоб. Его ожидания от этой встречи не оправдались. к тому же ему буквально прямым текстом было сказано, что не в его власти решить проблему ящеров, оккупировавших обширные районы Земли. По крайней мере – безкровно.
- Что ж, раз здесь мы безсильны, предлагаю, всё же, решить, что делать с пришельцами, - проворчал Барретт. – Оставим этих… хм… двоих, - кивок на Вилл и Мэтта, - а сами пока обсудим, что да как.
- Похоже, сейчас ничего другого всё-равно не остаётся, - согласился Крутов, выходя за дверь. За ним ушли Симмонс, Барретт и Гордон. Лишь стражницы и Регенты остались охранять «покой» своих друзей, безсильные помочь, почти отчаявшиеся из-за свалившихся на них бед, но всё ещё надеющиеся на лучшее…

Тьма.
Она вокруг.
Она окутывает всё и кажется, что находится даже внутри тебя самого. Это место затоплено тьмой. Вернее – оно и есть тьма, оно ею порождено и состоит из неё. «Так же, как и мир с Вратами, созданный из белого света», - мелькнула мысль. «Я уже была здесь, когда мы с девочками приняли формы своих стихий и едва не утратили самих себя», - думала Вилл, осматриваясь. Это странное место – глубины сознания или что-то там ещё – навевало воспоминания. Образы, пришедшие, казалось, из прошлой жизни, из необычайно далёкой эпохи. Вот здесь они сидели все вместе, взявшись за руки и пытаясь вспомнить, кто они такие… И другие образы. Сражение с Седриком в заснеженном Хитерфилде. А до этого – Фобос. А до него – та, которая во всём этом была виновна. Бывшая стражница Нерисса. образы прошлого медленно проплывали перед внутренним взором девушки, заставляя сердце от тоски по тому времени, казавшемуся теперь «старым, добрым». А ведь тогда они думали, что в худшей ситуации ещё никогда не были. Как же наивны они были!
- Вилл? – раздался внезапно такой знакомый и любимый голос. Мэтт! Девушка обернулась – это и вправду был он, Мэтт Олсен. Окутанный туманом, юноша шёл сквозь эту кромешную тьму к Вилл. – Что ты здесь делаешь? – удивлённо спросил он. Но ответа не дождался – девушка впервые за долгое время почувствовав себя счастливой, переполняемая радостью, бросилась к нему, обняла и поцеловала, едва не повалив. И лишь потом сказала опешившему от такого приветствия Мэтту:
- Не знаю, как это получилось… Я лишь взяла Сердце Кандрокара… Я хотела помешать ему… Он угрожал убить тебя, если мы не согласимся…, - сбивчиво рассказывала она, а юноша слушал, нежно держа её за руку.
- Вилл, тебе нельзя было сюда приходить – здесь слишком опасно… Хотя я и не представляю, где это самое «здесь»… Что-то вроде подсознания, - сказал Мэтт, когда девушка закончила свой рассказ. – Но я всё-равно рад, что ты пришла, - улыбнулся он.
- Нам надо выбираться отсюда, - уже серьёзно сказала чародейка, отпустив руку юноши.
- Вот только сделать это не так просто, - словно гром среди ясного неба раздался скрипучий голос, от звука которого затряслось всё это царство тьмы.
- Покажись, Т’хасс! – крикнула Вилл, готовая к бою.
- Хорошо. В конце-концов для этого мы все здесь, - прогремел голос и через секунду тьма как-бы «выплюнула», выдавила из себя чёрную как смоль фигуру, которая тут же превратилась в воина-Шао’ссора в полном боевом облачении.
- Теперь нас двое, ящер, - разминая кулаки сказал Мэтт. – Одному мне с тобой было не справиться, но теперь…
- Не справитесь и вдвоём, - прошипел Т’хасс. – А ведь всего-то и нужно было сделать как я просил. И вы бы получили назад свою планету, а Олсен – свободу от меня. Но теперь мы сами возьмём всё, что нам нужно. Что ж, попробуйте одолеть меня, раз именно для этого вы здесь, - и не дожидаясь, пока люди опомнятся, ящер ринулся в атаку!
Вилл ожидала всего – магического удара, обстрела из лучевого оружия или ещё чего-то подобного. Но только не того, что ящер пойдёт в рукопашную! Она замешкалась, и если бы не Мэтт, подхвативший её и полетевший прочь, то первый же удар ящера стал бы для стражницы и последним!
- Вам не сбежать! – прозвучало вслед, и неведомая сила придавила беглецов к «земле», тотчас отпустив. – Сражайтесь!
- Вилл, мы должны атаковать его вдвоём, - сказал Мэтт, поднимаясь и помогая девушке.
- Если это место представляет из себя то, что я думаю, - произнесла Вилл, - то здесь мы можем всё. Устроим ему настоящий бой! – решительно сказала она, тотчас преобразившись и приняв облик стражницы. Рядом с ней уже стоял Шэгон.
- Ты права. Однако мне это пока не помогало, - сказал он. – Но сейчас, думаю, всё будет иначе, - и не сговариваясь они моментально атаковали – два луча устремились к ящеру, настигли его… и впитались в его бронескафандр, лишь заставив пришельца сделать шаг назад. Ящер прыгнул, на лету буквально из воздуха доставая оружие – странное крокодилообразное «бревно» - и открыл ураганный огонь энергетическими сгустками, прошившими насквозь Вилл и Шэгона! Но это были не они – иллюзии для отвлечения внимания! Поняв это, Т’хасс в полёте развернулся, продолжая заливать пространство перед собой ливнем смертоносной энергии… но сзади никого не было! И тут сверху на него обрушился удар! Ящер выронил оружие, но успел ударить в ответ и отлететь. В то же мгновение весь этот мир озарился светом, выхватывая из тьмы Вилл и Шэгона, поднимавшихся ввысь и уже готовых нанести новый удар. Ящер хлопнул в ладоши – мгновенно от него во все стороны хлынула ударная волна, видимая даже невооружённым взглядом, но Вилл и Мэтт удержались в воздухе, укрывшись в защитной сфере, и начали стремительно пикировать на Т’хасса. Вновь два луча сверкнули, несясь к ящеру. И вновь он поглотил их… И воздух вокруг него вздыбился, выбросив во все стороны тысячи чёрных шипов, удлинявшихся с невероятной – быстрее пули – скоростью! Мгновение спустя это был уже самый настоящий лес из тонких, стеклянных на вид, острейших шипов-нитей, площадью в несколько сонет метров квадратных, которое тотчас, будто живые, ринулись к Шэгону и Вилл, оттесняя их друг от друга, окружая со всех сторон… Но едва они коснулись стражницы, как обратились в толстые лианы! И теперь уже ящеру пришлось отбиваться от них непонятно откуда взявшимся у него мечом. Но безуспешно. И когда лианы его обвили, начав сжимать стремясь раздавить в лепёшку, то вдруг вспыхнули и обратились в пепел за секунду, вновь открывая взорам Вилл и Шэгона ящера. Но сейчас он был уже ростом в четыре метра, закованный в тяжёлую броню, и тьма струилась вокруг него. Он шевельнул рукой – и Мэтта словно ветром сдуло! Лёгкий жест – и Вилл, пытавшуюся сопротивляться создав защитное поле, прижало к земле. Удар был силён – у девушки потемнело в глазах, а тело пронзила боль. Когда же она вновь смогла видеть, Т’хасс уже стоял рядом с занесённым для последнего удара мечом!
Взмах!
Свист рассекаемого воздуха!
И Вилл вдруг исчезла, оказавшись за спиной у гиганта, которого в тот же миг настиг, и, всё-таки повалил на землю, зелёный луч, ударивший в спину – это вернулся Шэгон! Но ящер, вместо того, чтобы попытаться встать, просто «впитался» в «землю»! Растаял, слившись с тьмой!
- Что за фокусы? – удивлённо спросил Мэтт, глядя на то место, где только что лежал пришелец.
- Он так же как и мы знает, что здесь возможно всё, - проговорила Вилл. – Это мир наших разумов. Но этот бой… В нём победит не тот, кто сильнее, а тот, кто хитрее и у кого хорошее воображение…
- Верно, человек, - раздался голос Т’хасса, исходивший, казалось, отовсюду. – Вы и вправду кое на что способны вдвоём. Но для вас подобное сражение – первое в жизни, а я в таких дуэлях уже участвовал.
- Тогда почему ты снова прячешься? – крикнул Мэтт.
- Я не прячусь. Это вы не видите меня, - голос лязгнул металлом и в ту же секунду из воздуха со всех сторон, окружая Вилл и Шэгона, протаяли десятки ящеров, как две капли воды похожие на Т’хасса! И все они были вооружены мечами и лучевыми ружьями.
- Ну, что? Довольны? Теперь вы меня видите. Вот только кто из них настоящий я? – спросили все ящеры хором, одновременно, и с жуткой, невероятной синхронностью, ринулись в атаку! Стражница и Регент контратаковали молниями и лучами, но это не причинило ящерам никакого вреда!
- Уходим! – сориентировался Мэтт, и оба взмыли в воздух прежде, чем ящеры успели их окружить.
- Стрелять! – мгновенно раздалось снизу скрипучее эхо и в беглецов устремился ливень энергии, рвавшей и полосовавшей пространство, но не настиг их – защитная сфера, созданная стражницей в последний миг, сдержала удар, но девушка уже была на пределе своих сил.
- Вилл, как ты? – спросил Мэтт, поддержав её, и глядя вниз, на ящеров, открывших ураганный огонь, разбивавшийся о сферу, точно волны о скалы.
- Я… долго… не удержу… сферу, - тяжело дыша ответила девушка.
- Я помогу – у меня, кажется, появилась гениальная идея, - сказал Шэгон со злой иронией в голосе.  – Это будет для него большим сюрпризом, - и чёрный ангел замер, концентрируя свою волю.
Обстрел усилился – ящеры уже сменили ружья на мощные лучевые пушки, и сфера, не выдерживая, дала трещину. Вилл охнула:
- Скорее!
- Готово! – злорадно воскликнул Шэгон и тотчас обстрел прекратился – в самой гуще врагов вдруг возникло облако чёрного тумана…
- И что это? – переводя дух и усиливая сферу, спросила стражница.
- Смотри и увидишь, - последовал ответ. Тем временем один из «клонов-ящеров» бросил в туман гранату. Что-то сверкнуло, грохнуло… и в следующий миг красный луч, стремительно вырвавшись из тумана, вонзился прямо в голову этого ящера!  И затем так же стремительно улетел обратно, нарушая все законы физики и оставляя ящера истаивать, обращаясь в ничто! Остальные пришельцы тотчас нацелили оружие на новый источник угрозы… И тут из тумана пробирающее до дрожи раздалось тяжёлое механическое дыхание. Звук, который невозможно было спутать ни с чем!
- Неужели…, - не веря своим ушам ошарашено сказала Вилл, посмотрев на Шэгона.
- Именно! – довольно произнёс тот, когда из облака чёрного тумана неспешно, по-хозяйски, вышел, весь закованный в чёрную броню, с развевающимся за спиной чёрным плащом… Дарт Вейдер!
- Я глазам своим не верю! Ох-хо-хо! Мэтт, это здорово! – восхищённо воскликнула стражница.
- Поможем тёмному владыке ситхов вершить справедливость и причинять добро, - хитро улыбнувшись, сказал Шэгон и ринулся вниз, увлекая Вилл за собой. Ящеры уже ввязались в бой, но их лучевое оружие было безполезно – ситх, порождённый сознанием Мэтта, легко отражал энерговыстрелы молниеносными взмахами светового меча и уже успел сразить троих ящеров, когда Шэгон и Вилл пришли ему на помощь – ещё двоих ящеров буквально разорвало на куски, тотчас истаявшие струйками чёрного дыма – враги не были готовы к атаке с тыла, полностью переключив своё внимание на Вейдера. а лорд продвигался неумолимо, во всю пользуясь Силой – вот в него полетели две гранаты, напоминающие каштаны – а он лишь посмотрел на них, и смертоносные устройства взорвались в воздухе. А затем настал черёд ящеров, что их бросали – их подняло в воздух и сдавило с чудовищной силой, переломало, а затем отбросило на других ящеров, сбивая тех с ног… С каждым мгновением, с каждым взмахом светового меча ящеров-двойников становилось всё меньше и меньше, пока, наконец, не остался один! Он меньше всех принимал участие в бою.
Ситх остановился. Кроваво-красный световой меч в его руке зловеще гудел.
- Похоже, мы, всё-таки, нашли тебя, Т’хасс, - сказал Мэтт, опускаясь рядом с Дартом Вейдером.
- Это впечатляет, - ответил ящер, посмотрев на закованного в чёрную броню ситха. – Взять одно из своих воспоминаний… фантазию… Наделить её формой, свободой воли и действия… И всё это – чтобы победить меня. Вы так быстро учитесь, люди, - похоже, пришелец вовсе не был взволнован тем, в какой ситуации оказался. - Но этого всё-равно не достаточно, - хищно прошипел он.
- Твоё поражение неизбежно, - вдруг произнёс Вейдер. – Ты умрёшь здесь, - атака лорда была стремительной – прежде, чем Т’хасс успел отреагировать, его подняло в воздух, а грудь молниеносно пронзил световой меч, легко пробив прочнейшую броню!
Раздался крик, быстро перешедший в хрип!
А затем, когда грозное оружие вернулось в руку своего повелителя, послушное его воле, ящер засветился изнутри. Из самого воздуха, появляющиеся неизвестно откуда, к нему вдруг стали слетаться светящиеся точки, облепляя всего и превращая в сгусток чистой энергии!
- Мэтт! – с тревогой Вилл посмотрела на юношу.
- Да…
- Бежим! – крикнула девушка и устремилась прочь что было сил. Шэгон был следом. Но как бы они не старались, убежать уже было невозможно – чудовищной силы взрыв, превосходящий ядерный, предваряемый ярчайшей, выжигающей вспышкой, сотряс весь этот странный мирок подсознания, настиг стражницу и Регента с той же неумолимостью, к какой сама смерть настигает свои жертвы, бросил их наземь, изломал, протащил за собой и ослепил, вышибив дух!
Всё заволокло дымом. Там, где были Вейдер и Т’хасс, возвышался многокилометровый ядерный «гриб»… И в нём на мгновение проявилось лицо Т’хасса. Довольное лицо.
- Я же говорил – не достаточно, - прокатился громоподобный голос ящера по безмолвному, вновь погрузившемуся во тьму, миру. – Я говорил. И теперь вы сами понимаете это…
Дым исчез так же внезапно, как и появился, втянувшись отовсюду в одну-единственную точку, формируя фигуру… Это был Т’хасс. Живой и невредимый. Он медленно шёл к поверженным, уже не способным сопротивляться, противникам, лежавшим ничком, полуобгоревшим, со сломанными руками и ногами. Остановился рядом с Вилл, стонавшей от боли. Конечно, травмы, полученные ей и Мэттом, не были физическими – была повреждена их психика, структуры личности, сознание. Но здесь и сейчас воображение рисовало это как травмы телесные, вполне реальные и жутко болезненные. И как бы Вилл не старалась в меру своих исчезающих сил, превозмогая дикую боль, исцелить себя – у неё ничего не получалось. Не хватало силы воли – удар Т’хасса был слишком силён.
- Люди…, - прошипел он медленно, словно пробуя слово на вкус. – Вы не такие, как большинство наших прежних врагов. Всегда сражаетесь. Даже если понимаете, что вам не победить. До последней капли крови… Качество истинных воинов. Подобные вам редко встречались на нашем пути. И всякий раз они вызывали в душах и сердцах воинов Народа не презрение и ненависть, но уважение. Как тому и учить Путь Истинного воина… В знак уважения я исполню волю, как велит Закон. Ни один чужак до вас никогда не удостаивался этой чести, - высокопарно произнёс ящер.
- Мне есть… что… ска…зать, - с трудом прошептал Мэтт, кривясь от боли – он лежал, не в силах подняться. Но всё-таки сумел перевернуться на спину, чтобы смотреть врагу в глаза. – Если… ты…
- Подожди…, - тихо остановила его Вилл. – Мэтт… подожди, - сказала она. Происходящее сейчас внезапно показалось ей частью головоломки, которую она всё никак не могла решить. Самой важной частью, от которой зависит само решение. И вот сейчас, «пронзённая» единственной этой мыслью, Вилл всё поняла. Мозаика сложилась и всё стало ясно!
- Хорошо, - ответил Мэтт.
- Т’хасс… Я хочу… чтобы ты заглянул… в мой разум, - сказала девушка.
- Нет! Нельзя этого делать! – крикнул Мэтт, но боль скрутила его. Слёзы навернулись на глазах Вилл от этого, ей было больно видеть, как страдает её любимый, но она должна была сделать то, что задумала.
- Зачем тебе это, стражница? – спросил ящер. Хотя ему, в общем-то, было всё-равно.
- Я хочу… показать тебе… кое…что, - вилл с огромным трудом, закусив губу, чтобы не закричать от резко усилившейся от движения боли, приподнялась. – Хочу показать… правду…
- Правда только одна, - сказал ящер.
- Верно, - согласилась девушка.
- Хорошо. Я сделаю то, о чём ты просишь. покажи мне твою правду, - и он коснулся её лба…
Сотни, тысячи образов тотчас обрушились на Т’хасса, замелькали перед его мысленным взором… В этом нескончаемом потоке информации почти невозможно было разобраться – сознание то и дело выхватывало из этого бушующего вихря отдельные фрагменты лишь затем, чтобы чтобы в следующий миг упустить их и найти новые… Невообразимый хаос!
- Неужели именно это ты хотела мне показать, стражница? – недоумённо спросил ящер.
- Смотри внимательно, - пришло в ответ, и Т’хасс начал смотреть. И заметил сразу! Как он мог раньше этого не заметить?! Все образы, что он сейчас видел в сознании и памяти Вилл имели связь друг с другом. В них было нечто общее!
Все они имели общее звено, объединявшее их в единое историческое полотно! И этим звеном был Первый Советник Императора Шао’ссоров!
Вдруг один из образов стал особенно чётким, стабильным: вокруг лёгкое мерцание яркого света… Какой-то зал… «Но ведь это же Зал извлечения Истины!» - мелькнула у пришельца удивлённая мысль. А тем временем образ памяти продолжал прокручивать события прошлого – в Зале появился, облачённый в ритуальный чёрный балахон, Первый Советник. Даже сейчас – просто видя его изображение в памяти человека, Т’хасс смиренно поклонился… Меж тем Советник заговорил… с пленниками? «Но откуда он знает их язык? К тому же если стражницы уже были в плену у Советника, то как им удалось сбежать?» - неотрывно наблюдая за происходящим, думал пришелец… И тут вдруг он буквально взорвался от ярости: как посмела одна из пленниц столь непочтительно говорить с Советником!
Но это было лишь начало. То, что произошло после, то, что он увидел…

Он остолбенел.

Он словно умер, поражённый в самое сердце.

Всё, во что он верил, вдруг в один миг разбилось на тысячи осколков, утратив всякий смысл.

Все его чувства как будто исчезли, ибо то, что он увидел в памяти Вилл было немыслимо!

Невозможно!

Это не поддавалось никакому объяснению. Это было чудовищно!
«Как такое вообще могло произойти?! Нет! Невозможно! Что это за ложь?! Что за фокусы?!» - кричало его сознание. Его вера не позволяла принять увиденное. Мысли роем проносились в голове одна за другой. Т’хасс не желал верить увиденному. Не мог. Не имел права. Но знал, что увиденное – не ложь, ибо при контакте разумов невозможно солгать.

Это была правда.

Чудовищная правда.

Правда, которой лучше было бы не знать. Правда, которая едва не убила его!

Советник нарушил Закон! Он открыл своё лицо!

Но не это было самым ужасным.

Ритуальный балахон носил не тот, кто должен был. Не представитель Народа!

ЭТО БЫЛ ЧЕЛОВЕК!!!

Ящер отдёрнул руку ото лба стражницы, словно обжегшись, и схватился за голову:
- Нет! Нет! Не-е-ет!!! – повторял он, как ополоумевший, шатаясь из стороны в сторону, делая неуверенные шаги – ничего перед собой он не видел, ибо пред его взором всё ещё стояла чудовищная картина. Т’хасс был полностью поглощён видением из памяти Вилл. – Не может быть! Я не верю… нет… Невозможно!!! – крикнул он в исступлении, рухнув на колени, всё ещё продолжая бормотать что-то себе под нос. На Вилл и Мэтта он не обращал никакого внимания.
- Вилл… что ты ему… показала? – удивлённо спросил юноша, пытаясь встать. Сейчас он и стражница чувствовали, как к ним возвращаются силы, а раны, полученные в сражении затягиваются. Воля пришельца была поколеблена, и они могли спокойно восстановить себя!
- Я показала ему истинное лицо их Первого Советника, - ответила девушка. – Возвращаясь на «Одиссей» мы с девочками решили разоблачить двойника Странника, раз победить в бою его не смогли… Но мы не знали, как это сделать. Я не знала. До самого последнего момента.
- Вилл – ты гений! – наконец-то сумевший подняться Мэтт подбежал к девушке и взял её на руки, закружив. Вилл засмеялась. Звонко. С чувством такого облегчения и радости, каких, пожалуй, ещё не испытывала.
- Ну всё, хватит, поставь меня, - попросила она, всё ещё смеясь. Оказавшись на «земле», если чёрное нечто в этот странном мире можно было так назвать, она спросила:
- Так что ты там говорил про мою гениальность?
- Я довольно тесно… общался с этим пришельцем, - мэтт кивнул на пребывавшего в прострации Т’хасса. – И сумел кое-что узнать. Их ментальная сеть – это не только благо, но и своего рода проклятье. В ней мысли каждого индивида становятся достоянием всех остальных. Что знает один – узнают все. Этим часто пользуется их инквизиция – Ревнители Веры… Но в нашем случае…
- Стоит ему только выйти в сеть, - продолжила Вилл, кивая, - и все ящеры на Земле увидят то, что он увидел в моей памяти!
- Да, но тогда нам нельзя его уничтожать, - почесав голову, сказал юноша. – Но ради такого дела я могу и потерпеть это соседство.
- Ты правда готов… к этому? – Вилл удивлённо посмотрела в глаза парню. Но больше не сказала ничего – всё, что ей было нужно, она увидела во взгляде Мэтта. Любовь. Нежность. Готовность пожертвовать собой ради ней, ради Вильгельмины Вандом.
- Пойдём, - потянул стражницу за руку регент. – Нам надо привести в чувство этого кадра. Иначе с него не будет никакого проку…
Т’хасс всё так же стоял на коленях, держась за голову. И всё так же перед его взором висел образ Советника, снимающего капюшон. И каждый раз видя, кто скрывался под ним… Это отдавалось непереносимой болью в душе… Невероятной. Его разум будто зациклился на увиденном, не желая этого принимать. И каждый раз воспроизводя видение, пытался найти признаки лжи. И не находил. И снова неверие. И снова – видение. И так раз за разом. Как можно было поверить в то, что тот, кто являлся Голосом Императора, не принадлежал Народу? Как можно было поверить, что тот, ради кого он сам и все его братья не раздумывая готовы были отдать свои жизни, оказался… чужаком? Как можно было смириться с тем, что всё, во что он верил, вдруг начало с треском разваливаться на куски? И крамольные еретические мысли начали заползать в его разум. «Как мог Император допустить такое?» - была первая из них. а затем другая: «Может он не знает? Но это ересь, ведь Император – воплощение Бога, он всемогущ и всеведущ! Он знает всё! Тогда он знает и о Советнике. Но почему не уничтожил чужака сразу?» Вопросы, вопросы, вопросы… Один крамольнее другого, и ни на один нет ответа.
Смириться было невозможно. Почти. Принять всё это – значило разрушить то, казавшееся крепким и монолитным, здание, что являла собой Вера Истинного Пути.
Но и не верить тоже было невозможно. Память человеческой женщины не лгала. При таком контакте разумов скрыть что-то, солгать, исказить – невозможно. Увиденное было правдой.
Это противоречие – между Истиной и тем, во что он верил всю свою жизнь, разрывало его сознание на части, убивало его. Как же можно было сделать здесь выбор, если все варианты кажутся неверными?
Но вдруг Т’хасс почувствовал нечто совершенно необычное – чья-то рука легла ему на плечо! Ещё совсем недавно на нечто подобное он бы среагировал рефлекторно – как воин. Но не сейчас. Не тогда, когда всё вдруг начало рушиться. Т’хасс медленно обернулся, но перед его взглядом всё ещё стоял Советник-человек, казалось, насмехающийся над ним. Ящер встряхнул головой и сильно зажмурился, концентрируясь на настоящем, на «здесь» и «сейчас», изгоняя наваждение. Вновь посмотрел назад – это была стражница – именно это слово чаще всего он встречал в памяти Мэттью Олсена как ассоциацию к образу этой… девушки, так легко разрушившей его картину мира. Однако он не испытывал к ней ненависти. «Похоже, я вобрал в себя слишком много от этого человека, и изменился», - подумал ящер. Он уже был готов к тому, что сейчас ему нанесут последний удар. Но мгновения складывались в секунды, а ничего не происходило.
- Чего же вы ждёте, люди? – наконец спросил он, не в силах выносить это более. – Вы победили, вы знаете, что нужно делать.
- Вот ты как думаешь о нас? – спросила Вилл. – Мне очень жаль… Я даже представить себе не могу, что ты пережил, увидев то, что я видела… Наверное ты думаешь, что тебе теперь незачем жить, - помедлив, сказала она, обходя ящера и становясь перед ним на колени. – Но ты не прав, если так думаешь, - она посмотрела ему в глаза. Т’хасс никогда прежде не видел такого взгляда. Взгляда, излучавшего нечто настолько прекрасное, что в языке Народа этому не было названия! – Ты хотел помочь своим сородичам на Земле вернуться домой. Разве ради этой благородной цели не нужно жить? Ты узнал правду. Но разве теперь ты не должен передать её другим? Или пусть они и дальше живут во лжи? Ты ведь предлагал всё решить миром. Так давай попробуем. Никто кроме тебя на это не способен – ведь ваш Народ не любит чужаков…
- Хм… Не любит – это мягко сказано, - прошипел ящер. Он всё ещё не мог поверить в то, что всё это происходит именно с ним. Да и то сказать – с ним, ведь от него только и осталось, что разум, перемещённый в тело чужака, как паразит. И вот теперь, после всего, они говорят, что не желают ему смерти! Это было так не похож на… него. Прежнего. Так не похоже на его собратьев. Но сейчас в глубине души он начал понимать, что этот путь, возможно, единственно верный. – Вы странные существа, люди, - сказал он, вставая. – Только что мы с вами бились насмерть и я почти убил вас, а теперь… Да. Это верно. То, что ты показала мне, разрушило всё, во что я верил и ради чего жил. Но ты права и в том, что я не имею права уйти сейчас… Этот обман длился слишком долго… Хм, похоже, из-за тебя я стал еретиком… Как бы то ни было, но я должен поделиться истиной с остальными…
- Как они отреагируют? – спросила Вилл.
- Надеюсь – достойно, - ответил ящер. – А затем мы уйдём.
- Странно, мне казалось, что ты должен быть зол на человечество, раз один из нас тайно занял такой высокий пост в вашем правительстве, - скептически произнёс Мэтт. Он не очень верил в искренность пришельца.
- Я знаю, что вины вашего народа здесь нет. Твоя подруга показала мне не только истинное лицо Советника. В её памяти я видел всё, что с ним связано. Я видел его Силу. И я знаю о человеке, зовущем себя Странником… Теперь мне известны многие ключевые события, приведшие всех нас к нынешнему положению. А когда я войду в ментальную сеть, всё это узнают и мои собратья.
- Значит…
Мэттью Олсен, я даю тебе Клятву Чести, и пусть Великие Предки будут свидетелями – мы покинем ваш мир не причинив никому вреда! – торжественно произнёс Т’хасс.
- Хорошо, - кивнул юноша. – В таком случае нам пора браться за дело. Можешь использовать мой… организм, пока это необходимо.
- Серьёзно? – удивился пришелец. Помня, как сильно разум этого человека сопротивлялся ему прежде, он был поражён столь резкой перемене.
- Вполне, - ответил Мэтт.
- А я устрою так, чтобы твоему народу организовали порталы в ваш родной мир, - сказала Вилл. – Только у меня есть один вопрос… Как отсюда выбраться?
- Легко, - издал щёлкающий звук ящер, и, похоже – улыбнулся. Он коснулся лба девушки пальцем, и…

…Свет резал глаза. Очень сильно. Казалось, что такого яркого света она ещё в жизни никогда не видела. Она чувствовала, что лежит на чём-то твёрдом и холодном. В воздухе ощущался едва уловимый запах пыли.
- Она очнулась! – раздался вдруг совсем рядом чей-то очень знакомый и такой родной голос. Хай Лин. Это была Хай Лин.
Мысли сначала вяло, а затем всё резвее засуетились в голове, и тут же на неё обрушилась лавина чувств и ощущений, самым сильным из которых было одно – руки и ноги сильно затекли и теперь болели, едва слушаясь!
- О-о-о-ох! – вздохнула Вилл, попытавшись встать, и перед её глазами всё поплыло.
- Сейчас, Вилл, не спеши, - это уже Корнелия. И хранительница почувствовала, как её взяли под руки и помогая подняться. Усадили на стул. Только теперь девушка смогла нормально осмотреться – она всё ещё была в аппаратной радиостанции Хитерфилда. Здесь вместе с ней были и подруги, по лицам которых она поняла – девочки очень волновались за неё и ещё не отошли от этого чувства. Были здесь и Хагглз с Наполеоном. Мэтт тоже приходил в себя – кот помог ему встать.
- Как же хорошо снова быть с вами, - со слезами радости, навернувшимися на глаза, сказала Вилл, а потом потянулась, разминая затёкшие мышцы.
- Мы так волновались за вас двоих, - сказала Тарани, очень стараясь не расплакаться от радости. – Думали, что вы уже не вернётесь…
- Здорово, что ты у нас такая крепкая, - обняла подругу Хай Лин.
- Я, между прочим, тоже крепкий, - шутливо проворчал Мэтт.
- Тебя пусть Вилл обнимает, - парировала китаянка, показав парню язык, а Вилл в этот же миг произнесла возмущённое «эй!», и тотчас зазвучал смех. Звонкий и задорный. Смех, который всем был знаком. Смех, которого всем так не хватало в последнее время. Это была Ирма. Она смеялась так сильно, что казалось вот-вот лопнет или начнёт кататься по полу в истерике. И этот было так заразительно, что удержаться не смог никто…
- Что тут у вас такое? – в открывшуюся дверь заглянуло удивлённое лицо Пита, но на него никто даже не обратил внимания – копившиеся столь долгое время напряжение, боль и тоска требовали разрядки и смех был лучшим выходом.
- Какие же вы были смешные, - с трудом прерывая хохот и вытирая слёзы, сказала Ирма. – Не думала, что ещё когда-нибудь смогу так смеяться, - и вдруг умолкла. Успокоились и остальные. – Надеюсь, этот ящер получил по заслугам.
- Ирма, - покачала головой Корнелия, но поняла, что сейчас для этого ещё не время.
- Ну… в общем да, - кивнула Вилл.
- Хорошо, что его теперь нет, - проговорила пышка.
- М-м… Вообще-то мы… не убили его, - собравшись с духом, призналась Вилл.
- Что?!? – дружно спросили Регенты и стражницы, поражённые таким поворотом.
- Вместо этого он теперь встал на нашу сторону…
- Как вам это удалось? – пытаясь унять удивление, спросил Наполеон.
- Девочки, помните – мы хотели разоблачить Советника? Показать ящерам, что на самом деле он – человек?
- Ну, да, - кивнули Ирма и Корнелия.
- Он уже почти победил нас с Мэттом, когда мне в голову пришла эта мысль – показать ему в своей памяти, кто такой Советник на самом деле…
- Ты позволила чешуйчатому копаться в своих мозгах? – скривилась Хай Лин. – А откуда мы знаем, что он тебя не зомбировал?
- Уж кто бы говорил, - фыркнула Тарани, вспоминая, кто привёл стражниц в ловушку Советника в первый раз.
- Да, позволила, - кивнула Вилл. – И он понял, что всё увиденное – правда… Для него это был сильный удар, но он решил рассказать обо всём своим собратьям на Земле. И когда он выйдет в ментальную сеть – все ящеры на планете узнают то, что знает он!
- Это ж… Здорово! – воскликнула Тарани.
- Вилл, вот в такие моменты я понимаю, почему именно тебе доверили Сердце Кандрокара, - сказала Корнелия, пожимая подруге руку.
- Эй, я там тоже был, между прочим, - насупился Мэтт, и очевидно, поздравления продолжались бы ещё долго, но тут дверь со скрипом отворилась, и в аппаратную вошёл Сергей Иванович Крутов. Он был мрачнее тучи.
- Что-то случилось? – взволнованно спросила Ирма.
- мне только что сообщили, - тихо произнёс глава ФСБ.
- Что? – раздалось со всех сторон. Нехорошее предчувствие охватило девочек и Регентов.
- Странник… мёртв, - подобно выстрелу в сердце в гробовой тишине, воцарившейся мгновенно, прозвучали эти слова. А в мозгу каждого всё ещё отдавалось эхом это не укладывающееся в голове известие: Странник мёртв… Странник мёртв…
Мёртв…
И лишь завывание ветра на улице, да шум надвигающейся грозы оставались единственной связью с реальностью…

Меридиан преображался.
Лик планеты, изуродованной бомбардировкой, единственной целью которой было уничтожение всей жизни, разглаживался, приобретая привычные черты. Пепельно-серое небо, затянутое тучами пыли и пепла, постепенно возвращало свой естественный желтовато-сине-зелёный оттенок. Леса, луга, поля, равнины, выжженные дотла ядерным пламенем и являвшие собой унылые серо-чёрные пустоши, простиравшиеся от горизонта до горизонта, покрылись зеленью – всевозможные растения стремительно прорастали на этих, казалось бы – безплодных, землях, изрядно удобренных пеплом. Сами воздух и почвы становились чище – радиация, это коварное наследие, оставленное пришельцами, исчезала. По иссохшим руслам испарившихся рек вновь текли потоки воды, оживляя всё вокруг и весело журча. Исчезнувшие моря и изрядно обмелевшие океаны стремительно набирали мощь, восстанавливая былые кондиции…
И везде, где происходили подобные чудеса в небе можно было увидеть гигантский летающий город, напоминающий снежинку, распыляющий в воздухе странную мерцающую золотом пыльцу, шлейф которой тянулся за ним на десятки и сотни километров, медленно оседая и растворяясь… Повсюду, где ложилась эта «пыльца», земля начинала колоситься травами и прочими растениями… Другие же города, зависнув над руслами рек или над высохшими морями исторгали из своего нутра воду. Миллионы тонн воды в секунду - будто создавали её из воздуха! Эти немыслимые водопады, в сравнении с которыми знаменитый Ниагарский казался детской забавой, обрушивались на израненную, высушенную землю…
Терраформация была в самом разгаре и, всё же, до полного восстановления планеты было ещё далеко. Экосистема возрождалась, но предстояло ещё возродить и животных, населявших Меридиан… Это требовало времени. И его-то, как раз, могло не хватить…
Дервиш знал это. Он знал, что ящеры не отступятся. Не сейчас, когда они так близки к цели. Прибытие их основного флота в систему Меридиана – дело времени. Возможно даже самого ближайшего. И он не был уверен, что даже при помощи своих соотечественников эту лавину можно будет остановить. Единственной надеждой на его взгляд была экспедиция людей в самое сердце планеты, где, как он полагал, сокрыта истинная цель, приведшая сюда Шао’ссоров. Но с тех пор, как зонды-разведчики, расположенные им и другими Предтечами по планете для наблюдения за процессом терраформации зафиксировали прибытие группы людей по координатам, где прежде располагалась столица Меридиана, прошло уже более пяти часов… С тех пор о людях ничего не было известно. Конечно, это не повод для безпокойства, но, всё-же, тревога постепенно овладевала сознанием Дервиша.
- О чём задумался? – донесли радиоволны сквозь бездну пространства голос Нитары – она сейчас была на другом конце мира. И фигурально, и буквально.
- О будущем, - отозвался управляющий.
- Никак ты решил в философы податься? Им подобные размышления свойственны в гораздо большей степени. чем тебе, - едко заметила дама.
- С тех пор, как мы с тобой в последний раз виделись «во плоти» многое изменилось, верно? – проговорил Дервиш очень спокойно. Спокойнее, чем ожидала собеседница. – И, всё же, несмотря ни на что, мы здесь, вместе. И участвуем в самом важном событии, которое когда-либо видела эта реальность…
- Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поддаться на эти отвлечённые речи. За ними ты обычно скрываешь свою тревогу и неуверенность, - эти слова прозвучали серьёзно и даже резко.
- Вот как? Неужели всё так очевидно? не известно, чего в голосе Дервиша сейчас было больше – наигранности или самоиронии. – Ты права… Меня безпокоит, что даже все мы вместе можем не справиться с врагом. И тогда наши смерти, пусть даже и героические, будут лишь каплей в гигантском океане уничтожения.
- Ты не веришь в наши силы? – с сомнением спросила Нитара.
- Я не верю в то, что всё так просто, как кажется, - будь он человеком, Дервиш сейчас покачал бы головой. Сейчас он, Нитара и ещё около дюжины их соотечественников были на меридиане, проводя терраформацию. Как раз в этот момент Дервиш пролетал над великой пустошью, в которую превратилась Долина Хугонгов. Воздух за ним искрился золотистым мерцанием, медленно оседавшим на землю.
- О чём ты?
- О том, что сказал нам Странник. Вернее о том, чего он нам не сказал, - задумчиво отозвался управляющий. – Даже поверхностный анализ его действий и слов заставляет меня думать ,что он знает гораздо больше, чем сказал нам…
- Ну, это было очевидно с самого начала – он едва ли не прямым текстом сказал, что будет использовать нас как элемент своего плана, - тоном, словно говорила «Это элементарно, Ватсон!», молвила собеседница. – Но ты ведь ему всё-равно поверил. а мы поверили тебе.
- Наверное, я поверил потому, что наши с ним цели отчасти совпадают…
- Все мы сейчас здесь из-за тебя. Так что будь добр – соберись. А то распустил тут упаднические настроения. Это никому не поможет. Тем более тебе. Куда подевалась твоя непробиваемая уверенность?
- Может вы уже делом займётесь наконец? – вдруг из далей пространства прилетело ворчание Дарака. Он возглавил охранную группу, задачей которой была оборона планеты. Сейчас его подчинённые рыскали по системе Меридиана и всем своими электронными органами чувств прощупывали гиперпространство во всех направлениях, чтобы не пропустить появление флота ящеров.
- Если ты и дальше будешь подслушивать чужие разговоры, то прозеваешь появление врагов, - едко заметила Нитара.
- Это исключено, - пришёл самодовольный ответ. – Однако я рад, Дервиш, что ты сам понимаешь – план, которому мы следуем…хотя какой уж тут план! Нет его как такового! И меня это не устраивает. Ты решил за всех нас - помочь Страннику.
- А вы мне поверили, - парировал Дервиш. – И теперь уже поздно жалеть о принятом решении. к тому же если тебе нужен план – так взял бы и разработал его. В этот ты мастер. Да, я согласен – формула «остаться здесь и удерживать позиции до последнего» звучит не очень привлекательно, да и стратегическими изысками не блещет… Но я абсолютно уверен – у Странника есть что-то в запасе.
- Что касается твоего доверия этому… существу… Человеку… Оно так же вызывает у меня некоторую тревогу, - проворчал Дарак.
- Как бы то ни было, мы сейчас делам именно то, чего он и хотел, - констатировал Дервиш.
- Ты и сам хотел того же, - вклинилась Нитара.
- Да, возможно. Но разве все наши неудобства не стоят возможности покончить с угрозой Шоа’ссоров раз и навсегда?
- Не могу не заметить, что нас создавали для другой цели, - Дарак почувствовал, что в этой дискуссии ему не победить, но всё ещё не желал уступать. В любом случае с его мнением должны считаться, раз он в своей «прошлой» жизни был членом правительства.
- Это было давно. С тех пор ситуация изменилась. А раз так, то и мы тоже должны приспособиться, - сказал Дервиш. – И вообще, дамы и господа, я не вижу особого смысла продолжать этот разговор.
- Вот это, пожалуй, один их тех немногих случаев, когда я соглашусь с тобой, - молвил Дарак, и тут вдруг на экстренной частоте раздался голос:
«Внимание всем! Фиксирую в гиперпространстве приближение крупного флота! Расчетное время прибытия – один стандартный цикл!» - и умолк.
На миг в эфире воцарилась тишина. А затем властный голос Дарака отдал приказ:
- Внимание! Объявляю полную боевую готовность! Всем занять боевые позиции! – и голос его был услышан всеми. И каждый город-крепость, бороздивший небеса Меридиана, стремительно взвился ввысь, пронзая атмосферу планеты подобно не падающей, но возносящейся звезде.
- Вот, наконец, и случилось то, чего я ждал и опасался, - сказал Дервиш в пустоту. Только он один сейчас остался на Меридиане, созерцая то, что ему и остальным удалось успеть сделать – планета была почти полностью восстановлена и теперь могла сама завершить то, что начали Предтечи. Даже споры животной жизни уже были засеяны. Всё должно было вернуться на круги своя. Со временем. А небо уже очистилось от пыли и пепла, не было и радиации. Моря и реки вновь покрывали лик Меридиана, напитывая иссушённую землю живительной влагой… Растения тянулись к солнцу…
- Ты нужен нам здесь, - донёсся до Дервиша пришедший со звёзд голос Дарака.
- Я знаю, - ответил тот. – Но прежде хочу сделать кое-что ещё.
- Поспеши. Времени у нас мало, - сказал Дарак. Это были неожиданные слова. По крайней мере Дервиш ожидал иного. И был рад тому, что ожидания эти не оправдались.
- Хорошо, я успею, - ответил управляющий.
Город в небе Меридиана тяжеловесно развернулся, отсвечивая синевой выхлопа ионных двигателей, и медленно поплыл на север…

Здесь царила тишина.
Холодная.
мёртвая.
Стены и пол, вымощенные белой плиткой. Свет ламп. Тоже белый и холодный. Искусственный.
Мёртвым мало что нужно. А ведь именно они были «обитателями» этого места.
Морг.
Десятки ячеек холодильных камер в стенах. Большинство пусты… В центре помещения – железный стол. На нём лежит Странник. В одежде. Накрытый белым покрывалом до плеч. К нему никто не прикасался с тех пор, как его доставили сюда. Джайна была против. А когда волшебница против, то с ней и не поспоришь…
Девушка была здесь – сидела на стуле рядом с дверью. И смотрела на Странника. Всё думала – как же такое могло случиться? Она не могла его отпустить. Странно – ведь на самом деле они почти ничего не знали друг о друге. Как же так произошло, что он занял в её жизни такое важное… самое важное место столь быстро?
Мысли текли вяло, неохотно… Она всё никак не могла попрощаться со Странником, хотя он сам уже простился с ней. Но для Джайны это было очень нелегко. Очень…
За дверью послышались шаги и приглушённые голоса. Нельзя было разобрать, что говорят. Впрочем, волшебница и не хотела этого… Однако, похоже, её уединению пришёл конец – шаги стихли прямо за дверью, а вот голоса стали громче и отчётливее. Стали улавливаться обрывки слов и фраз… Дверь открылась – Джайна встала, ожидая вновь увидеть патологоанатомов, которых прежде уже выгнала отсюда, однако вместо них на пороге стояли Сергей Иванович Крутов и Николай Звягинцев. За ними – стражницы, ещё трое незнакомых людей и Регенты Земли, о которых Джайна была наслышана.
- Так значит, это правда, - тихо - почти шёпотом – сказал Крутов, подходя к столу, на котором лежал Странник. Его лицо всё так же сохраняло безмятежно-спокойное  выражение. – Никогда не думал, что такое на самом деле возможно, - произнёс он. А потом посмотрел на Джайну. И всё понял. – Сочувствую.
- Как?.. Как… же? – прошептала Хай Лин, входя следом за главой ФСБ.
- Многие сегодня задают себе этот вопрос, - обронил Звягинцев.
- Как это…случилось? – спросила Вилл, ни к кому особо не обращаясь. Именно сейчас она чувствовала, что как никогда раньше близка к тому, чтобы сдаться, поддавшись отчаянию. Именно сейчас, видя человека, бывшего другом ей и остальным стражницам, обладавшего огромной силой, мёртвого, лежащего на этом столе, девушка окончательно осознала, насколько сейчас всё отличается от того, что было прежде. Насколько сильно зло.
- Он спас… меня, - вымолвила Джайна, сдерживаясь, чтобы вновь не заплакать. Душевная рана была ещё слишком свежа.
- От кого? – посмотрела на неё Вилл. Но она уже догадалась .что услышит в ответ.
- Советник… Двойник Странника, - ответила волшебница.
- Так значит, это и есть мифический Странник, - сказал Симмонс, подходя к столу. – Признаться, я представлял его себе несколько иначе… Хотя что толку теперь говорить об этом.
- Человек… Всё-таки лишь человек, - это был не Мэттью Олсен. Сейчас его голосом вновь говорил Т’хасс. То, что он чувствовал, видя человека, чей двойник повёл миллиарды его собратьев Шао’ссоров на войну ради своих личных целей, сложно было описать словами. Но вряд ли это были положительные эмоции.
- Он был не просто человеком, - покачала головой Тарани. Она всё ещё не отошла от шока, который вызвало у неё известие о гибели Странника. Не могла поверить, что человек, обладающий ТАКИМИ возможностями, может погибнуть.
- Что ж, похоже, каждый действительно получает по заслугам. рано или поздно, - сказал Крутов. – Ни одно доброе и злое дело не остаётся безнаказанным… Странный ты был человек, Странник. Одной рукой уничтожаешь миллиарды, а другой спасаешь тех, кто сумел выжить…
- О чём вы? – удивлённо спросила Корнелия. Сейчас она уже ничего не чувствовала. Казалось, что все её чувства просто умерли вместе с сестрой. Хотя на самом деле это было не так…
- Это он спровоцировал атаку Шао’ссоров на Землю. Он телепортировал отсюда на их корабли, зависшие за Луной, четыре атомные бомбы, когда захватил переместитель… Мы не смогли ему помешать… Да и не могли, - ответил Крутов. Сухо. Цинично. Но это была правда.
- Значит, он ничуть не лучше того, кто занял пост Первого Советника, - констатировал Т’хасс.
- Это… невозможно! – воскликнула Ирма. – Он не способен на такое!
- Согласна – Странник не мог так поступить! – поддержала её Хай Лин.
- Я был здесь, я всё это видел сам! – резко оборвал их Крутов. – И я, и Звягинцев всё видели! мы пытались ему помешать, отговорить, но он нас не послушал!.. Чёрт! – стол, на котором лежал странник, вздрогнул от удара. Кулак Сергея Ивановича окрасился алым…
- Очевидно, все мы знали его не так хорошо, как хотелось бы, - произнёс Звягинцев. – Будь всё иначе – мы бы. возможно, смогли избежать этой ситуации.
- Здесь мне больше делать нечего, - резко развернулся Крутов. – Я насмотрелся. Стражницы и ты, ящер. Вам пора наконец заняться тем, ради чего вы сюда прибыли.
- Как только будет достигнута договорённость о транспортировке, я обращусь к собратьям, ответил «Мэтт», посмотрев на Вилл.
- Стойте… Прежде, чем вы уйдёте, - вдруг сказала Джайна. – Николай Владимирович, вы ещё не рассказали им, верно?
- Нет, - ответил учёный. Девушка кивнула.
- Тогда это сделаю я, - сказала она. Сейчас. по какой-то ей самой не известной причине, было сложнее собраться с духом, чтобы поведать то, о чём ей рассказал странник. Возможно потому, что люди, которые были здесь – в первую очередь стражницы – знали Странника прежде. И с лучшей стороны. Но они должны были знать правду. Джайна была в этом абсолютно уверена. И вновь она, сделав глубокий вдох, начала рассказ… И вновь никто не посмел её прервать. А волшебница говорила. И она видела, как меняются выражения лиц стражниц. Она видела, как Крутов, полагая, что никто не увидит, всё сильнее сжимал кулаки. Видела в глазах Симмонса и Барретта прагматичное одобрение, смешанное с истовым негодованием и гневом. Она чувствовала перемену в душе Т’хасса-Олсена, в котором начало появляться уважение. Она видела все эти перемены, чувствовала их. Понимала, сколь противоречивые чувства должны сейчас испытывать те, кто считал Странника другом и хорошим человеком. И продолжала рассказ.
Когда же она, наконец, закончила, то тишина, воцарившаяся в морге, показалась всем настолько резкой, отрезвляющей и оглушительной, что её можно было сравнить со взрывом бомбы.
Стражницы были шокированы. Они неуверенно поглядывали друг на друга, не решаясь что-либо сказать. Крутов просто молчал. Выглядел он крайне задумчивым. Американцы сохранили видимость безразличия, как и Звягинцев, но и им наверняка было не всё-равно.
Лишь Т’хасс, не обращая ни на кого внимания, подошёл к Страннику, и произнёс какую-то трескучую фразу на своём непонятном языке. А затем поклонился ему, и вышел! Только после этого Тарани смогла вымолвить:
- Я не могу в это поверить… Не могу, - качнула она головой.
- Он сам рассказал мне это, - извиняющимся тоном ответила Джайна, понимая, что сейчас стражницы чувствуют примерно то же самое, что и она, когда услышала это всё от самого Странника. Но она смогла понять. И надеялась, что смогут и стражницы.
- С самого начала его желания и амбиции вели лишь к разрушению и смерти, - сухо сказал Крутов, глядя на Странника. Трудно было сказать, что сейчас чувствовал, и о чём думал глава ФСБ. Но взгляд его был холоден. – Не важно, чего он хотел и что делал. Важны результаты, последствия и методы. А они чудовищны…

Вторая часть главы в работе. Я как раз подобрался к её кульминации. И тут вдруг откуда ни возьмись на меня обрушился ремонт. Скорость работы над главой резко снизилась, но я всё-равно её закончу. Уж если не в этом месяце, так в следующем. По крайней мере в начале следующего года точно выложу здесь окончание истории.

Прошу извинения у всех читателей - работа над главой ведётся. Героически борясь с новогодними праздниками, ленью и ремонтном я всё-равно продолжаю работу. Ждите, друзья.

Неа, на этом сайте всё выкладывается. Ну и на нескольких других. Но пока ещё глава не полностью завершена. Я как раз подошёл к кульминации всей саги, и у меня есть надежда, что в апреле я завершу историю Странника. Прошу извинить, что так долго не объявлялся.

Дамы и господа! Меня здесь давно не было, однако я продолжал неустанно трудиться над последней главой моего фанфа. Ну, может, насчёт того, что неустанно - я немного преувеличиваю... А может и много... Как бы то ни было, одиннадцатая глава оказалась настолько огромной, что я был вынужден разбить её аж на три части. Первая из них есть выше, а вторую я, наконец, представляю вашему вниманию.

Итак, старый мир рушится, всё меняется. Силы света и тьмы идут в последний бой. Кто же окажется победителем в этой последней войне?

Глава 11. Часть 2. Тьма

«Никто не может остаться в стороне, когда идет война за выживание. Все, кто не сражается на твоей стороне — враги, которых ты должен сокрушить»
Вселенная Warhammer 40000

Планета была великолепна. подобно драгоценному камню в оправе из абсолютной тьмы космоса, изумруду, мерцающему в мягких лучах солнца приятной зеленью. Она была спокойна и безмятежна. Величественна. И вряд ли кто-то со стороны смог бы сейчас поверить, что ещё сутки назад эта планета была выжженной, сухой и безжизненной пустыней, окутанной серой шалью пепла и пыли.
Меридиан.
Мир, которому довелось пережить так много. Мир, познавший, что такое смерть и воскрешение. Мир, видевший расцвет и падение тиранов, победы и поражения сумасшедших, страх и ликование простого люда… Видел он и тех, кто выполнял свой долг до последнего, расставаясь с жизнью и приближая эпоху мира…
Меридиан.
Мир, который видел крушение всех надежд для одних, и сам олицетворял надежду для других.
Мир, хранящий множество тайн и загадок, многие из которых давно утеряны и забыты. Некоторые ведомы лишь избранным. А одна – самая главная – не была известна никому и никогда. Но времена меняются, а тайное рано или поздно становиться явным…
И вот сейчас Меридиан, мир, с которого всё началось, ожидает, чем теперь всё окончится. А вместе с ним, затаив дыхание, этого ждёт сама Вселенная.
Время пришло. И как бы мы не пытались избежать этого момента – от него не уйти.
Альфа и Омега. Начало и конец.
Сколь удивительна порой бывает игра Судьбы. Божественное чувство юмора, если так угодно тем, кто в судьбу не верит… Невероятное совпадение – для всех, не обременённых верой ни в Бога, ни в судьбу.
Так иногда случается – гораздо чаще, чем можно было бы подумать. будто в соответствии с каким-то неведомым космическим законом… Ирония судьбы, закон подлости – названий у этого явления масса, но суть одна. И каждый её понимает, хотя если попросить выразить это понимание словами – вряд ли найдёт, как это выразить. Эмоции и глубинная суть вещей плохо поддаются вербализации и чёткому описанию…
Меридиан…
Место, где всё началось, где всё должно закончиться.
Планета, окружённая ожерельем из более чем тридцати древних городов-крепостей невозмутимо продолжала свой космический бег. Медленно плыли облака в атмосфере… Солнце отражалось в океанах… Сияли серебром снежно-ледяные шапки на полюсах…
Затишье перед бурей.

Дервиш любовался космосом. Эта пустота, где царили вечная тьма и холод, всегда завораживала его. Здесь было столько интересного, столько непознанного, столько таинственного. Он словно всегда слышал манящий зов космоса: «Иди ко мне… Здесь твоё желание будет исполнено… Здесь твоя судьба…» И он знал, что так и будет. Что только соединив свою жизнь с космосом он будет счастлив. Знал всегда. Поэтому эоны лет назад, во время расцвета своей расы, и стал исследователем. Познавал новое, путешествуя от звезды к звезде, от планеты к планете, от галактики к галактике… Делился накопленными знаниями с другими… Постигал и одновременно любовался великой гармонией мироздания, узреть и понять которую дано далеко не всем.
И, в конечном итоге, именно из-за этой страсти он согласился на процедуру копирования личности…
Память уже в который раз воскрешала образы минувшего. И вновь, как и тогда, когда всё это происходило на самом деле, Дервиш испытывал те же самые чувства… машинная память. Дар и проклятье, ибо сохраняет с абсолютной точностью всё, в том числе и чувства – хорошие и плохие, радость и горе…
- Послушай, - донеслось вдруг до его «слуха» эхо женского голоса, вернув из прошлого такого далёкого, что о нём не сохранилось даже легенд.
- Нитара? – словно бы с облегчением произнёс Дервиш.
- Я хочу с тобой поговорить, - сказала она.
- Потому, что другой возможности уже может не быть? – понял Дервиш.
- Да… хотя не только поэтому.
- Ясно, - казалось, что управляющий улыбнулся. – Похоже, это что-то важное, раз ты говоришь по закрытому каналу…
- О чём ты сейчас думаешь? – оказалось, что сходу сказать то, что хотела, было не так уж и просто.
- Обо всём, что было. Вспоминаю, как жил, свои победы и поражения, радости и печали… А почему ты спрашиваешь?
- Ты когда-нибудь вспоминал о… нас? Обо мне?
Пауза. Длящаяся дольше, чем хотелось бы.
- Да, - пришёл Нитаре тихий ответ. Она ждала его и одновременно опасалась. Но отступать было уже поздно.
- Почему? – спросила женщина. И ей самой вопрос показался странным, ведь и она сама тоже вспоминала.
- Ты ведь знаешь ответ на этот вопрос, - сказал Дервиш. – Всегда знала.
- Тогда почему ты позволил нам совершить эту ошибку? - с жаром и болью спросила Нитара. – Ведь я… ведь только из-за тебя…
- Прости меня, - Дервиш давно ждал, когда она начнёт этот разговор. И боялся его. Много в своей жизни о совершил такого, о чём сожалел. Но ничто другое так не терзало его, как то, о чём сейчас говорила собеседница. – Прости… мне нет оправдания, - сказал он совершенно искренне и с такими болью и сожалением, силу которых просто невозможно было описать.
Это было давно. Очень давно. Расцвет цивилизации. Бурное освоение космоса шло полным ходом уже несколько тысячелетий, когда разведчики впервые обнаружили расу Шао’ссоров. Агрессивные и высокотехнологичные, переживающие упадок после войны, о которой никому, кроме них самих ничего не было известно, да к тому же прибывшие из иной реальности и стремящиеся изменить под себя эту, Советом Глав они были признаны потенциально опасными. В последующее столетие тайное исследование этой расы, начатое по поручению Совета, дало много тревожной информации о расе ящеров.
В конечном итоге правительство приняло решение о превентивных сдерживающих мерах в отношении Шао’ссоров, чья стремительная экспансия, освоение всё новых и новых территорий с последующим изменением Законов мироздания в захваченных областях космоса, вызывала всё больше опасений по поводу всё большего числа таких инородных пространств во вселенной.
Именно тогда в качестве одной из мер противодействия был предложен проект городов-крепостей для защиты планет, которые ящеры могли бы использовать для создания своей системы Изменения – фазового перехода вакуума, самой реальности и её законов, в состояние, пригодное для жизни Шао’ссоров. Управление крепостями в силу разных причин, в том числе и морально-этических, нельзя было доверить полноценному искусственному интеллекту. Чтобы решить эту проблему была разработана специальная процедура «переноса» личности, ей копирования, и объявлен набор добровольцев. Одним из таких добровольцев был и тот, кто много эпох спустя назвался Дервишем. И Нитара, его возлюбленная, готовая идти за ним хоть на край света…
Но как это часто бывает, мало кто из добровольцев отчётливо представлял себе, что его ждёт на самом деле. Воображение рисовало одно, а реальность оказалась совершенно иной. Впрочем, главное было даже не это. Сама мысль о слиянии с машиной, или ещё хуже – о превращении в машину была противна Нитаре. Она пошла за Дервишем в надежде отговорить от этого шага. И ей даже казалось, что у неё получилось. Но, в итоге, без её ведома, он всё-равно прошёл процедуру. А суровая реальность оказалась такова – добровольцам не говорили, что процедура опасна. Тем, кто её прошёл, грозило сумасшествие из-за нарушений работы отделов мозга, а затем – смерть. Это происходило медленно, но неотвратимо. Прошедшие процедуру биологические оригиналы умирали, а их цифровые копии были едва ли не безсмертны.
Когда же Нитара всё поняла, то горю её не было предела. Именно оно и привело её к той же судьбе, которую для себя избрал Дервиш. Тогда она была в состоянии, подобном трансу или сну наяву… Но с другой стороны – любовь и желание быть с любимым, противопоставленное отвратительному слиянию с машиной… Когда же она наконец пришла в себя, то ничего уже нельзя было изменить.
Это не могло закончиться так просто…
- Если бы твои извинения могли хоть что-то изменить, - горько отозвалась Нитара. – Я всё это время жила с отвращением к самой себе… К счастью, время и вправду великий лекарь. Даже с этим я смогла справиться. Привыкнуть… Но ты обманул меня. Обманул! Из-за тебя я умерла и стала… такой! – последнее слово было сказано с нескрываемым отвращением. И Дервиш понял – что бы он сейчас не сказал, как бы ни извинялся – всё это не будет иметь никакого значения. потому, что Нитара права – он и только он виновен в случившемся с ними. Осознание этого пришло к нему давным-давно – ровно в тот миг, когда он узнал, что Нитара тоже стала добровольцем… С тех самых пор эта боль поселилась в его оцифрованной душе. И сейчас она достигла своего пика. Дервиш уже давно раздумывал, почему Нитара не завела этот разговор раньше, и делала вид, будто между ними ничего не произошло…
«Внимание!» - прозвучал по общему каналу голос Дарака, прерывая столь личную беседу. «Враг только что вышел из гиперпространства у границы системы. Фиксирую появление тяжёлых артиллерийских кораблей, линкоров и крейсеров», - слова эти, будто холодный отрезвляющий душ, вернули Нитару и Дервиша к тому, что происходило здесь и сейчас.
- Да, похоже возможность уже не представится, - констатировала женщина.
- Верно, - согласился Дервиш. – Но даже если бы она и была… Я… Я не смог бы ничего тебе объяснить. Потому, что теперь и сам не понимаю, зачем я сделал это… Могу сказать одно – если бы у меня был ещё один шанс, я бы поступил по-другому. Я бы остался с тобой, Нитара.
- Внимание! Фиксирую ещё один гипертуннель за обратной стороной солнца! – прилетело тревожное сообщение от одного из разведчиков. – Это истребители и перехватчики! Тысячи!
- Нас берут в клещи, - проворчал Дарак. – Наверняка собираются связать нас боем с этой мелюзгой, пока крупные корабли займут удобные позиции для обстрела с дистанции.
- Поговорим потом, - уловил Дервиш ответ Нитары.
- Внимание всем! – командовал Дарак. – Малый прыжок по координатам первого гиперперехода ящеров! Смешаемся с их флотом и атакуем! – распорядился он, и первый ушёл в гиперпространство… и менее чем через мгновение оказался в самой гуще вражеского флота, только что выпавшего в реальный мир на окраине системы Меридиана. Вслед за ним из гипера выпрыгивали другие города, и тотчас сотни тысяч ярких жёлтых огоньков, подобно мощному приливу, обрушились на армаду противника, буквально выгрызая место для всё прибывающих древних крепостей. Этот дерзкий и неожиданный манёвр внёс сумятицу в ряды ящеров – многие корабли заметались, некоторые шарахнулись в стороны, спасаясь от смертоносных огоньков точно стаи напуганных рыб от акул, но ещё больше было застигнутых врасплох. И сейчас они брызгали фонтанами жёлтых огоньков, раскалываясь на части и беззвучно взрываясь, заполняя космос мириадами обломков… а огоньки уже искали новых жертв…
Сотни кораблей, тысячи покидали этот мир в ярких вспышках взрывов. Некоторые сопротивлялись, ведя огонь по ближайшим крепостям из всех орудий – им даже удалось пробить щиты у двух летающих городов, нанеся незначительные повреждения, но такие огрызающиеся корабли уничтожались огоньками в первую очередь…
За считанные минуты более половины флота Шао’ссоров, появившегося в системе, обратилось  в поле искорёженных, разорванных и безполезных обломков, которое с каждым мигом становилось лишь ещё больше…
Казалось, что это планомерное и методичное уничтожение будет продолжаться и дальше, но тут, наконец, к месту сражение подоспели  истребители ящеров, преодолевшие более половины планетарной системы всего за несколько минут! Эти юркие машины, очертаниями напоминавшие земных летающих ящеров прошлого, буквально врубились в строй Предтеч, постоянно маневрируя и уклоняясь от их главного оружия – безчисленных самонаводящихся снарядов-огоньков. Они кружились в смертельных космических дуэлях, выписывая умопомрачительные фигуры высшего пилотажа, постоянно работая на высоких ускорениях и уходя от огоньков едва ли не в последний момент. И при этом они успевали наносить удары по древним городам, которые перегруппировывались в построение-сферу, и продолжали наводнять космос вокруг себя всё новыми снарядами. И хотя мощи истребительных орудий было явно недостаточно, чтобы пробить щиты городов, не обращавших особого внимания на эту «мошкару», численность и манёвренность позволили истребителям оттянуть на себя большую часть снарядов, дав возможность крупным кораблям уйти из опасной зоны.
Но, всё же, снаряды-огоньки рано или поздно настигали истребители ящеров… Космос пестрел от взрывов и вспышек, прорезали тьму слепящие лучи орудий. Всё шло так, как и задумывал Дарак. Пока.
- Ещё немного, и мы их разобьём! – разнеслось в эфире его восклицание. Но как раз в этот самый момент произошло нечто непредвиденное – прямо в гуще сражение из гиперпространства вынырнули несколько сотен кораблей ящеров неизвестной конструкции. Они тотчас просто с чудовищной скоростью ринулись к городам! Но занятые боем, а вернее – добиванием , древние далеко не сразу их заметили. Всего несколько секунд, но этого уже было достаточно, чтобы огоньки-снаряды, ринувшиеся в погоню уничтожили лишь большую часть странных кораблей. Этого было достаточно, чтобы на стремительно сформировавшемся вокруг городов минном поле из снарядов подорвались, не успев совершить манёвр, почти все остальные. Этого было достаточно, чтобы через все заслоны сумел прорваться лишь один корабль… И ярчайшая ослепительная вспышка, затмившая тысячу солнц сразу, поглотила всё…

Крутов был в своём кабинете. Один. В полной тишине. Здесь не было слышно, как в коридоре ходят люди, не было слышно разговоров и шума работающих механизмов. Ибо здесь и сейчас была важна тишина….
У кабинета не было окон – он ведь располагался на подземной базе – их заменяли репродукции картин Репина, Левитана и Шишкина. Те, кто были знакомы с Сергеем Ивановичем лишь поверхностно, могли бы удивиться наличию в его кабинете живописи. Но Крутов любил искусство – изобразительное в особенности. Посещал галереи и выставки, если удавалось выкроить время. Во вкусах он был консервативен – уважал и ценил классику, а к новым веяниям относился прохладно, либо брезгливо и с отвращением, поскольку считал – то, что ныне выдаётся за искусство зачастую является бредом сумасшедших извращенце, жадных до денег, упивающихся своим безумием и стремящихся заразить им тех, кто ещё был здоров. Впрочем, это было не просто его личное мнение, но убеждённость, основанная на знании способов ведения информационно-психологической войны и данных статистики. И он знал, что заглавная цель современного «искусства» - вести людей к духовному упадку, вырождению, превратить их в животных, потакающих своим самым низменным страстям. Ибо таким стадом легко повелевать.
- Хорошо, что этого больше не будет, - тихо вымолвил глава ФСБ. И сказанное не показалось ему странным или неправильным. Да, за последние несколько дней погибло более половины населения Земли. Он это знал. И понимал, что это – большое горе и трагедия. Но сейчас, когда эмоции постепенно утихали, перестали кружить голову гневом, у Крутова появилась возможность вновь посмотреть на совершённое Странником. Посмотреть не предвзято настолько, насколько это возможно. И сейчас, анализируя произошедшее, Сергей Иванович приходил к неприятному для себя выводу – несмотря на чудовищность методов, содеянное Странником в глобальной временной перспективе принесёт человечеству огромную пользу… Ящеры первыми ударами уничтожили тайное правительство, и теперь никто не будет тайно прибрать к рукам власть над миром, никто не будет стремиться руководить действиями каждого человека на планете. Не будет рабства, которого никто не осознавал. Не будет медленного, но верного промывания мозгов и зомбирования с помощью СМИ, «псевдоискусства» и прочих хитрых методов.  Не будет всего того, что с каждым годом подталкивало человечество всё ближе и ближе к бездне…
Не будет и много другого. Человечество никогда не умело учиться на чужих, и уж тем более – на своих собственных ошибках. Лишь страдания и смерть, муки и боль позволяли людям прозреть хоть на время. позволяли хоть на время забыть о разногласиях, спорах, распрях, помогали сплотиться и вспомнить, что такое доброта, альтруизм, безкорыстие… Страдания давали людям возможность вспомнить – что значит быть Человеком. Именно так – с большой буквы, когда «человек» и вправду звучит гордо, а не как злая насмешка над всем миром и самим собой. – Сделай добро из зла… Потому, что его больше не из чего делать, - вздохнул Крутов, произнеся вдруг вспомнившееся высказывание какого-то фантаста. – Неужели всё и вправду так плохо? – продолжал размышлять он.
Возможно ли, что на этот раз человечество всё-таки образумиться? Да. Такой шанс есть. Но как и всякий шанс – он трудноуловим. И если неправильно выбрать момент – для человечества всё будет кончено, и оно погрузиться в пучину анархии, безпредела и кровавой борьбы за власть над тем, что осталось от цивилизации… Ибо к власти во все времена рвались подлецы и негодяи, желающие лишь собственного возвышения. Паразиты, которых нужно уничтожить для благополучия человечества. естественно, нельзя допустить, чтобы такие люди правили. Человечество должно жить в другом, лучшем мире, чем тот, на который его обрекают подонки, приходящие к власти… Человечество должно выжить, чтобы раскрыть свой истинный потенциал. Слово «человек» должно звучать гордо. И не только для нас самих, но по всей галактике, по всей вселенной! И, похоже, что сейчас на всей планете есть лишь два человека, способных предотвратить постапокалиптическую социальную катастрофу. Один из них – Джейкоб Симмонс, а второй…
Крутов отвлёкся от своих размышлений и вновь внимательно посмотрел на картину, перед которой сейчас стоял и которая побудила его ко всем этим размышлениям. «Над вечным покоем» Исаака Левитана. Величие и спокойствие этой картины, тревожные нотки в небе, затянутом облаками и отражённой водами широкой реки, храм почти на самом краю земли, где сходятся небо, земля и вода… Невозможно было описать ту гамму чувств, которую испытывал Сергей Иванович всякий раз, когда видел этот шедевр. Сказать, что это было восхищение, в котором смешались безмятежность, чувство близости к чему-то возвышенному или даже божественному мог лишь человек, в совершенстве владеющий даром приуменьшения. Эта картина завораживала Сергея. С того самого дня, как он впервые увидел её ещё в детстве, на школьной экскурсии в Третьяковской галерее. Она потрясла его – ещё мальчишку – до глубины души… И навсегда стала его любимой картиной.
Крутов отвернулся. Чарующая магия живописи Левитана ослабла.
- И что теперь? – помассировав глаза, спросил он сам себя. – Маги уже отбыли с американцами. Депортация ящеров наверняка уже началась. А даже если и нет – скоро начнётся. И выбора у нас особого нет – придётся поверить этому пришельцу-в-человеке… Надеюсь, план сработает. Сам он хочет отбыть на Меридиан и передать знания тем ящерам, что придут туда… Хотя здесь есть большая нестыковка – об истинной природе Советника знал и Щро’так. Почему же тогда он не сделал того, что сейчас хотят сделать стражницы и Т’хасс? Почему армада всё-равно напала на Землю? Может, тут есть какая-то хитрость, фактор, о котором мы не знаем?
Но в любом случае главный вопрос – что можем сделать мы? Он не давал Крутову покоя. Корабли, созданные по чертежам Странника – те самые, что уничтожили флот, атаковавший Землю – не имели межпространственных переместителей. Для переброски между мирами таких массивных объектов требуется столько энергии, что никакая силовая установка не справится…
- Как вас, засранцев, остановить, чёрт побери? – Крутов в сердцах стукнул кулаком по столу.
Боль отрезвила, но никаких идей всё-равно не принесла. Пожалуй, впервые глава ФСБ чувствовал. что оказался в тупике. У него ещё оставалась надежда на команду Васильева… Но она была слаба, да и потом – Сергей Иванович всегда предпочитал продуманный и надёжный план.
Вдруг зазвонил телефон. Звонок его был таким резким, противным и внезапным, что Сергей Иванович поморщился. Но трубку взял.
- Да, - сухо сказал он.
- Сергей Иванович, - прошелестел голос Звягинцева. – Наконец-то я вас нашёл!
- Я никуда и не исчезал, - устало сказал Крутов. – Просто мне надо было подумать…
- О том, что делать, верно? О том, что зависит от нас?
- Да, - кивнул глава ФСБ.
- Я искал вас как раз по этому поводу! – вмиг выпалил учёный. – У меня возникла одна интересная мысль…
- Мысль?
- Да. И если всё получится, то мы ещё покажем ящерам на Меридиане наши зубы! – голос учёного был полон энтузиазма и задора. А Крутов очень хорошо знал эти интонации собеседника…
- Хорошо. Я иду к вам – тогда и поделитесь мыслью, - он уже хотел повесить трубку, но потом вдруг спросил, - Маги уже начали действовать?
- Да. Отбыли полчаса назад вместе с Т’хассом и стражницами.
- Что ж, хорошо. У них ещё есть своё дело, а нам пора заняться своим, - сказал Крутов и положил трубку…

Магнус смотрел на Хитерфилд с высоты птичьего полёта. С капитанского мостика «Одиссея». Смотрел, как некогда красивый город в лучах возгорающегося алым рассвета, медленно умирал, исковерканный бомбардировкой. Руины и остовы зданий, зарева пожаров, струи дыма, тянущиеся к небу – всё это создавало впечатление, что внизу, под кораблём, был вовсе не город, но гигантский израненный зверь, находящийся при смерти после жестокой схватки.
В глазах мага стояла печаль.
- Как-то раз, ещё в пору моей молодости, мне довелось беседовать с одним странным человеком, - сказал старик. – Я на всю жизнь запомнил этот разговор.
- О чём вы говорили? – спросил Симмонс, вставая рядом с волшебником.
- Хм… обо всём… а возможно – даже большем, хотя даже сейчас я не понимаю смысла многого из того, что он рассказывал. Но вот что запомнилось мне больше всего – то, что он сказал в самом конце беседы. «Все умирают. Это закон, который лучше не нарушать. Смерть – истинный владыка мира и проявление высшей справедливости. Вернее даже так – смерть и есть справедливость, ибо перед ней равны все: люди и звери, богатые и бедные, злодеи и святые. Те, кто причиняют смерть – справедливы. Но они должны ждать, что и с ними поступят по-справедливости другие… Нет ничего более совершенного, чем смерть, как нет ничего приносящего живым столько печали… Однако, их удел – смирение, ибо не в их силах помешать смерти. В конечном итоге именно поэтому они и печалятся…»
- Хм, своеобразные мысли, - задумчиво отозвался Симмонс.
- Да, - кивнул маг. – Впрочем, ни тогда, ни сейчас, я не был с ним согласен.
- А что это был за человек, с которым вы вели такие беседы?
- Бывший глава магической Академии Меридиана, Яков Эурис… его тоже именовали мудрым и, пожалуй, куда более заслуженно, чем меня, - вздохнул маг, отвернувшись от панорамного окна.
- Это была ваша единственная беседа? – догадался Симмонс. Странно, но ему было интересно узнать больше об ином мире. Хотя нельзя отрицать и того, что капитан просто желал хоть немного потянуть время, прежде чем приступить к той работе, из-за которой «Одиссею» пришлось вернуться в Хитерфилд, а остальным кораблям с другими магами на борту – отправиться в разные уголки земного шара.
- Да… Через пару недель после этой встречи Яков умер, и его место занял другой маг… А я так до сих пор и гадаю, почему старый ректор вдруг решил вызвать меня – в то время ещё начинающего адепта – на беседу…
- Прошлое любит хранить тайны, - туманно изрёк Джейкоб.
- И преподносить сюрпризы, - кивнул волшебник.
- Мы уже можем начинать, - сказал капитан, занимая своё кресло.
- Да, просто зависните над нужным местом, и я сделаю портал, - кивнул Магнус, внутренне приготовившись.
- Похоже, нам ещё повезло, - попутно отдавая распоряжения, сказал Джейкоб – корабль плавно тронулся с места, о чём можно было судить по изменившемуся в окнах пейзажу. – В городе оказалось всего около сотни ящеров… А вот остальным придётся потрудиться.
- Мы ведь тоже здесь не задержимся, - качнул головой маг.
- Да… Двадцать четыре точки эвакуации за нами… Что-то около трёх миллионов… Придётся попотеть, чтобы отправить всех этих чешуйчатых зеленомордых гадов домой. Надеюсь, этот Олсен не соврал, и пришельцы не будут стрелять. Иначе для них всё закончиться печально…
- Капитан, мы выходим в расчетную точку, - сухо сообщил навигатор. Симмонс кивнул.
- Посмотрите на это, - сказал Магнус, вновь глянув в окно. Джейкоб произвёл несколько манипуляций с приборной панелью своего кресла и на обзорном экране появилось изображение местности, развернувшейся под кораблём. Это была старая промзона Хитерфилда. Хотя сейчас об этом можно было догадаться только если сверяться с картой – ящеры, прибывшие сюда в спасательных капсулах, сразу включили генераторы изменения законов, и все материальные объекты в радиусе двух километров вмиг перестали походить на себя, претерпев трансформации, либо же и вовсе рассыпавшись в пыль. Леса труб нефтеперерабатывающего завода обернулись джунглями странных бахромчатых «лиан», бликующих серебром, гигантские цилиндры нефтехранилища были изъедены коррозией так сильно, что уже походили на швейцарский сыр. Здания заводов, складов и прочие постройки было вообще не узнать – большая их часть превратилась по действием чужих законов в совершенно невероятные, гротескно-сюрреалистические  структуры, словно сошедшие с полотен Дали, либо – что ещё более правдоподобно – вырвавшиеся на свет из самых тёмных закоулков разума, из самых жутких ночных кошмаров… Но кое-где некоторым зданиям каким-то чудом удалось сохранить свой нормальный вид. И этот контраст лишь усиливал чувство чужеродности и отторжения…
Вот на экране отобразилась внушительных размеров площадка у реки, на самой границе промзоны. На ней – почти в центре – аккуратно стояли три двадцатиметровых чёрно-зелёных яйца спасательных капсул, вокруг которых толпились ящеры. Кто-то из них смотрел вверх, на зависший над промзоной корабль, иные проявляли признаки явного нетерпения, третьи были безразличны и спокойны…
- Датчики показывают сто тридцать живых существ в зоне эвакуации, - сухо сообщил навигатор. – Чёрт! Отсюда даже башню «УэйнТек» видно! И как она уцелела в этом аду? – проворчал он, глянув в обзорное окно на другой берег реки.
- Хм… Они не стреляют… Пока, - удовлетворённо произнёс Джейкоб, посмотрев на волшебника. – Мы сделали всё, что от нас зависело. Теперь ваш черёд, Магнус.
Волшебник кивнул и закрыл глаза. Концентрация далась легко – это уже стало рефлексом, ибо без неё творить магию невозможно. Теперь оставалось одно – правильно нацелить портал и поддерживать его столько, сколько будет нужно. А вот как раз это и было непросто – образы родного мира ящеров, его координаты, переданные сознанием Т’хасса, были столь необычны, так сильно отличались от всего человеческого, что понять их и расшифровать окончательно Магнус смог лишь недавно, но всё ещё не был уверен в том, правильно ли всё понял. Кроме того он ещё никогда не создавал переход, соединяющий две столь удалённые точки разных вселенных… Он опасался совершить ошибку. Но выбора не было. И маг, достигнув наивысшей точки концентрации – мига, сравнимого с озарением – произнёс заклинание!
Вспышка!
Раскат грома!
Изображение на обзорном экране мостика исчезло, сметённое ураганом помех. Но потом восстановилось, и волшебник вздохнул с облегчением – прямо посреди площадки, рядом с капсулами ящеров, переливаясь голубоватым магическим сиянием, висел портал. Пришельцы, похоже, всё-таки не были готовы к его появлению, хотя Т’хасс и уверял, что предупредил всех. Но его собраться сейчас опасливо поглядывали на кольцо энергии, сторонясь его и просвечивая сканерами и другими приборами для сбора и анализа информации. Наконец из одной спасательной капсулы выпорхнула биомеханическая медуза и скрылась в портале. Потянулись долгие секунды ожидания. а затем ящеры один за другим потянулись к проходу между мирами…
- Ну. вот и славно, - потёр руки Симмонс. – Осталось двадцать три точки.
- Надеюсь, всё это не зря, - посмотрел на него Магнус, и корабль начал набирать скорость…

Крутов вошёл в лабораторию Звягинцева неспешно, и даже как-то незаметно. Сотрудники – несколько человек в белых халатах – продолжали заниматься своими делами, не обратив на него никакого внимания: кто-то проверял свои расчеты на компьютере, двое возились со странного вида аппаратом, не похожим абсолютно ни на что. Размером эта бандура была почти с человека. Ещё одна группа оживлённо беседовала на тему какого-то эксперимента и так обильно сыпала научными терминами, что Крутов понимал их с пятого на десятое. Наконец взгляд Сергея Ивановича упал на Звягинцева – тот сейчас что-то обсуждал с почтенного вида пожилым учёным.
- Кхм…, - вежливо кашлянул глава ФСБ, чтобы на него обратили внимание. И на него обратили внимание. Все. Кроме Звягинцева и учёного с почтенным видом. Кашлять ещё раз Крутову не хотелось, и он просто подошёл к двоим мужчинам, поглощённым беседой и расположившимся в дальней от входа части лаборатории по соседству с агрегатом, подозрительно напоминающим ускоритель частиц в миниатюре.
- … невозможно, - расслышал Сергей Иванович, когда Звягинцев с собеседником, наконец, прервали свою дискуссию и обратили на него внимание.
- Добрый день, - поздоровался Крутов.
- Здравствуйте, - отозвался пожилой учёный. Звягинцев кивнул. не считая нужным отвечать на приветствие, раз уж они с начальником сегодня уже здоровались. Вместо этого он сразу перешёл к делу:
- Сергей Иванович, очень хорошо, что вы пришли. Я хотел лично сообщить вам об идее, которая возникла у нас с коллегами, - учёный окинул взглядом всех сотрудников лаборатории.
- Вы говорили, что у нас ещё есть шанс повлиять на ситуацию в Меридиане. Что вы имели в виду?
- Ровно то, что и говорил, - ответил Николай, поправив очки. – кажется, мы нащупали способ переправить туда наши корабли! – торжественно возвестил он.
- Вы же раньше говорили, что для отправки в другой мир объекта с такой массой и размерами нужно столько энергии, которое корабельный реактор дать просто не может, - скептически сказал Сергей Иванович. Впрочем, сейчас этот скепсис был лишь видимостью – Крутов понимал, что раз Николай Владимирович заговорил об этом, то уже знает, как решить проблему. по крайней мере – догадывается.
- Всё верно, - сухой скрипучий, похожий на звук шагов по снегу, но вместе с тем какой-то уж очень по-особенному добрый голос почтенного учёного прозвучал неожиданно. – Именно поэтому мы и отказались от идеи поставить переместители на наши корабли. Но способ… Скажем так – теоретически – он есть…
- Только вот мы с Андреем Семёновичем разошлись во мнениях относительно некоторых нюансов, - кивнул Звягинцев.
- Говорите как есть – времени у нас немного, - покачал головой Крутов.
- Да, - согласился Николай. – В двух словах – мы можем использовать энерго-информационный след от гигантского портала, через который армада ящеров пришла в нашу реальность, чтобы отправить свои корабли на Меридиан… Для этого мы, что называется, должны этот след «возбудить» с помощью особого излучения – тут придётся перенастроить струнный генератор на одном их кораблей, и тогда…
- Я вам верю, - прервал учёного глава ФСБ. – Масштабность замысла впечатляет. Сколько вам нужно времени?
- Ну…, - задумался Николай. – Погрузить оборудование на корабль, потом перенастроить генератор, протестировать…
- Сколько?
- Полтора часа если начать прямо сейчас.
- Действуйте, - коротко приказал Крутов. – И будем надеяться, чтобы когда вы закончите, ещё не будет слишком поздно…
- Сергей Иванович, - окликнул Крутова Андрей Семёнович, когда тот уже собрался уходить. – Мой коллега полон энтузиазма, но я должен предупредить – никто никогда не делал ничего, подобного задуманному, даже теоретически. Если мы ошибёмся, то можем уничтожить всё Солнечную систему…
- Но если мы ничего не сделаем, то очень скоро вообще не о чем будет волноваться, - горько усмехнулся Крутов. – Это риск, на который мы должны пойти.
- Понимаю, - согласился учёный. – И ещё одно – если всё получиться, то это будет билет в один конец. Корабли не смогут вернуться.
- Главное, чтобы люди смогли. А с этим, как я понимаю, проблем не будет, - ответил Сергей Иванович. Работайте, друзья мои, работайте! Сейчас только от вас зависит будущее всей нашей реальности. И не только нашей, - сказал он, покидая лабораторию. Теперь у него было много работы, которую нельзя откладывать…

Затишье…
Мёртвый космос, наполненный тьмой и обломками, мерцающими в свете звёзд. Обломков так много, что кажется, будто это астероидное поле. Хаос. Движущийся и сталкивающийся сам с собой.
Безмолвие.
Корабли Шао’ссоров, их истребители, атаковавшие города Предтеч – все теперь были здесь, все обратились в обломки или испарились. Но посреди всего этого хаоса, грозные, непобеждённые, продолжали висеть древние города-крепости. Однако и они не смогли устоять перед мощью взрыва кваркового заряда: их щиты были сорваны взрывом, словно лёгкие накидки ураганным ветром. Почти все они получили серьёзные повреждения, над устранением которых сейчас трудились ремонтные киберы… Но самый большой удар и потрясение был в другом – семеро из тридцати не пережили взрыва. Они оказались ближе всех к эпицентру и приняли всю мощь удара на себя, чтобы защитить остальных…
Дарак с помощью уцелевших сенсоров обозревал поле боя. Будь он живым человеком, то в его глазах сейчас стояли бы слёзы скорби – вовсе не так он представлял себе бой с извечным врагом. Вовсе не желал, чтобы погибли его сородичи, хотя и понимал, что потери неизбежны. Но кварковые заряды – такого не ожидал никто. Никто не ожидал, что ящерам уже доступна эта технология.
- Это были безпилотники, - сквозь шум и треск помех пробился чей-то тихий голос. – Эти гады целый флот безпилотников положили, чтобы нас одолеть… Я знаю… я сканировал – ни на одном корабле… никого… Даже на крейсерах ни одной живой души!
- Быть этого не может! – возражал кто-то другой. – у ящеров нет таких технологий!
- Скажи это погибшим! – бросил третий.
Дарак понимал, что потерпел поражение. Но ещё не время было сдаваться. Он всё ещё был командиром и остальные ждали его приказов.
- Внимание всем! – бросил он в эфир. – Отступаем к солнцу на максимальной скорости. Скоро сюда прибудет основной флот ящеров. если останемся здесь – нас уничтожат. Излучение солнца спрячет нас на время, достаточное для ремонта…
- При всём уважении – возразил вдруг Дервиш. Это была неслыханная дерзость и нарушение субординации. – Но к тому времени как мы восстановимся, ящеры займут систему полностью и с ними уже точно нельзя будет справиться…
Дарак уже хотел резко указать нахалу на его место, но вдруг передумал:
- Что ты предлагаешь?
- Использовать всё, что есть в нашем распоряжении, чтобы организовать оборону систему. К примеру оружие наших павших братьев можно оставить на планетах системы в автономном режиме, чтобы оно атаковало противника, а их реакторы можно применить так же, как ящеры использовали кварковые заряды… Плюс установка минных полей…
- Не слишком много, но это лучше, чем ничего, - согласился Дарак. И тотчас отвлёкся на показания сенсоров дальнего обнаружения. – Скверно - через полцикла здесь будет основной флот ящеров… Я вижу его в гиперпространстве… Слушай мою команду! Установить минное поле по координатам предполагаемой точки выхода врага из гиперперехода! Остальным – снять реакторы и оружие с павших братьев и сестёр, рассредоточить их на планетах системы в автоматическом режиме. Перенаправить управление всеми этими системами на меня. По завершении работ следовать к солнцу для ремонта. Прочим – поставить минное поле вокруг Меридиана, после чего также следовать к солнцу. Выполнять! – и Дарак первым совершил прыжок. За ним отправились ещё девять городов. Секунду спустя они уже были в точке за орбитой первой планеты системы, где из гиперпространства скоро должен был выпасть в реальный космос флот Шао’ссоров. Города-крепости тотчас начали выброс целых облаков серебристых «икринок» - мин, которые быстро занимали всё большую и большую область пространства…
Семеро городов остались на месте – орудуя лёгкими лазерами и гравитационными манипуляторами, они вырезали из корпусов уничтоженных собратьев орудийные башни – те самые смертоносные орудия, стрелявшие самонаводящимися снарядами – а так же реакторы. Кто-то уже успел справиться с задачей и, захватив свою ношу гравилучом, исчезал в гиперпространстве, чтобы мгновение спустя появиться надо одной из планет системы, и аккуратно опустить на её поверхность оружие павшего соратника…
Третья группа из шести городов, совершив прыжок к Меридиану и рассредоточившись над ним, начала быстро окутывать планету смертоносным одеялом минного поля. Дервиш тоже был в этой группе. Конечно, он понимал, что все меры безопасности, которые они сейчас предпринимали, всё-равно лишь замедлят продвижение Шао’ссоров, но не остановят их. Однако он верил, что люди, отправившиеся к центру Меридиана, сумеют переломить ход этого древнего противостояния. Судьба вселенной сейчас была в их руках. Нужно только дать им время и как можно дольше не пускать ящеров к планете!
А мины продолжали обволакивать Меридиан плотным покровом, блестевшим в лучах светила, точно россыпи бриллиантов.
«Жаль, что мы раньше не подумали о создании оборонительной линии», - промелькнула мысль у Дервиша. «Вот что значит – долгая мирная жизнь, отсутствие боя… Растеряли сноровку… Вряд-ли хоть кому-то из нас за последние пару миллионов лет приходилось сталкиваться с ящерами»…
Закончив работу, города совершали прыжки к солнцу, и там, затаившись в поле бушующих излучений звезды, сквозь которые не могли пробиться никакие сканеры и радары, принимались ждать, постепенно восстанавливая свои повреждённые системы. Многочисленные рои ремонтных киберов сновали от одной пробоины к другой над каждым городом…
Но времени и вправду было слишком мало – не прошло и пяти минут после окончания всех работ, как прямо в том самом месте, где Дарак со своей группой установил минное поле, разверзлось огромное окно гиперперехода! Всего секунду казалось, что всё пойдёт по плану. Но ярчайшая слепящая вспышка неимоверно мощного взрыва разрушила эту надежду, затмив на миг само солнце!
- Ещё один кварковый заряд! – зло прошипел в эфир Дарак, понимая, что минному полю у окна гиперперехода пришёл конец. – Откуда они могли знать?!
Но никто нему не ответил. Никто не проронил ни слова. Ибо то, что все увидели в следующее мгновение, лишило их дара речи.
Из гигантского окна перехода появились корабли. Хотя вернее сказать – хлынули, что волна, цунами невероятной силы, лавина, сметающая всё на своём пути. Десятки, сотни, тысячи! Десятки тысяч!! Корабли шли сплошным потоком, казались единой массой, и создавалось впечатление, что им не будет конца!
Нескончаемая армада ящеров стремительно заполнила обширную область пространства, и всё ещё продолжала наращивать присутствие в системе. Передовые формации на ходу развёртывались в боевые порядки, выпуская группы разведчиков, шустро улетавших в разные стороны и сканировавших всё, что только можно просканировать.  Несколько таких групп направились и к солнцу системы.
А количество кораблей Шао’ссоров всё увеличивалось, не говоря уже о том, что этот флот предварял появление Левиафана, который также должен был скоро появится в системе меридиана. Вражеская армада оказалась не просто велика. Она была чудовищна. И сейчас, видя всю эту безконечную мощь, древние окончательно осознали, что если начнут бой без помощи, то очень скоро погибнут.
- К нам приближаются три группы разведчиков, - на скрытой частоте напомнил кто-то.
- Входим в режим радиомолчания. Отключить все системы, кроме ключевых, - скомандовал Дарак.
- Но ведь…, - возразил всё тот же голос, однако Дарак его прервал:
- Риск велик, но если повезёт, то нас не заметят, а Солнце не успеет поймать нас гравитацией и поджарить. Отбой!
В эфире тотчас воцарилась тишина.
Потянулись долгие минуты ожидания. Двадцать три города на верхней границе короны солнца – маленькие тени, ничтожные в сравнении с громадой звезды. Шесть тысяч градусов, что каждое мгновение проверяют их на прочность. И чудовищная гравитация, тянущая вниз, в пылающее чрево настоящего термоядерного ада. На таком близком расстоянии свет столь ярок, что не просто ослепляет, не просто кажется твёрдым, тягучим, осязаемым, но вмиг обращает в пепел всё, что не имеет защиты… Обшивка корпуса неумолимо нагревается, начитает тускло светиться красным… Сто градусов… Двести… Четыреста…
Но вот, наконец, показались разведчики ящеров – три группы по двенадцать небольших юрких и быстрых кораблей в каждой – две канонерки, по форме напоминающие болотных жаб, семь истребителей и четыре разведчика, похожих на тритонов. «Тритоны» быстро и планомерно прощупывали пространство своими сканерами и локаторами, огибая солнце с трёх сторон…
Гравитация звезды делала своё дело – города всё быстрее приближались к солнцу, падали на него, а чудовищная жара уже начала плавить обшивку. Но если сейчас использовать двигатели, если хоть на миг включить защитное поле – их могли обнаружить, и тогда вся та лавина кораблей обрушит на Предтеч свою сокрушительную мощь.
А ящеры уже близко. Так близко, что можно даже разглядеть их кораблики, окутанные шубой свечения натужно работающих защитных полей, противостоящих ярости звезды. Они не приспособлены для этого. Но они всё-равно летят. Близко. Очень близко…
И тут вдруг что-то вспыхнуло и взорвалось, осыпаясь на солнце градом тающих на лету капель. Один из городов, Джадак, погиб – его защита не выдержала натиска светила. А остальные прощались с ним – каждый мысленно произносил традиционную «Литанию ухода».
Ящеры ничего не заметили. Впрочем, как и предполагал Дарак, здесь, рядом с бушующим пламенем термоядерной реакции, трудно было заметить хоть что-нибудь, кроме собственного желания выжить и поскорее убраться отсюда. Закончив сканирование, ящеры развернули корабли и направились к основному флоту, занимавшему ключевые и наиболее выгодные с военной точки зрения позиции в системе.
- Внимание! Поднять щиты! Активировать двигатели! – тотчас передал на скрытой частоте Дарак. Когда же приказ был выполнен, он обратился к Дервишу:
- Как думаешь, сколько времени мы сможем выиграть людям на Меридиане, если сейчас вступим в бой?
- Немного, - ответил тот. – Я думаю, пока следует подождать и посмотреть, что ящеры будут делать дальше.
- Ты так в них уверен? В этих людях?
- Да, - после паузы сказал управляющий. Потому, что некоторые сомнения у него всё же были. – Им по силам остановить надвигающуюся катастрофу.
- Что ж, подождём, - согласился Дарак. Хотя на самом деле он был против ожидания. Он считал, что ослеплённый верой в этих инопланетян, людей, Дервиш не вполне адекватно воспринимает ситуацию. Однако, Дараку было нужно время, чтобы подумать над дальнейшими действиями, да и саморемонт ещё не был завершён. Он решил использовать эту возможность. Этот предлог.  Тем более всем было очевидно – принятых мер всё-равно не достаточно, чтобы остановить врага или даже существенного его замедлить. Нужен был план…

Удар был сильным, чувствительным, но не смертельным. Однако приятного в нём было мало. казалось, что сначала он вдруг – в одночасье – раздулся до размеров вселенной во всём многообразии её форм, а затем лопнул, ужавшись до размеров всего одной, такой маленькой и тесной формы, как человеческое тело, в которое невозможно было втиснуть его истинную суть полностью и пришлось довольствоваться частью, оторванной от целого.
Болезненно.
Неприятно.
Но терпимо.
А секунду спустя Васильев осознал себя стоящим в центре овального помещения с мраморными стенами и сводчатым потолком, опиравшимся на вычурные колонны. По правде сказать, колонны были везде, куда не кинь взгляд, и создавали самый настоящий «лес», в котором лишь с большим трудом угадывалась хоть какая-то система. Кроме того помещение было освещено мягким, переливающимся светом, который излучал, казалось, сам воздух, и Пётр Андреевич, уже привыкший к кромешной тьме, невольно зажмурился. Именно поэтому он не сразу заметил, что находится здесь не один! Почти вся экспедиционная группа уже была здесь!
- Пётр Андреевич! – радостно воскликнул Румянцев, едва только Васильев появился в зале. Учёный ещё раз зажмурился, прежде чем что-либо сказать – проверял, не мерещиться ли ему то, что он хочет видеть. Но, похоже, не мерещилось.
- Румянцев, - пожал Пожал Пётр руку улыбающемуся молодому человеку. А затем ещё раз посмотрел на тех, кто были в зале: Холецкий, четверо беглых меридианцев – отдельной группой, пятеро бойцов Особого отдела. Пять человек. А было десять… Был здесь и Шро’так, который своей невозмутимостью подавал пример людям.
Потери? – с горечью в голосе спросил Пётр Андреевич, подходя к Холецкому.
- Да, - сухо ответил тот. - Василь, Петрович, Стёпа… Лазарев, Ваня Марченко и Игнат…
Холецкий был угрюм и неразговорчив. Он очень близко к сердцу воспринял гибель не просто подчинённых, но соратников, товарищей, добрых друзей, вместе с которыми ему довелось многое повидать и пережить. Он пытался казаться спокойным. Но сейчас это у него не получалось.
Васильев крепко, по-дружески, сжал плечо командира, понимая, что тот чувствует, и подошёл к Румянцеву, поскольку остальные члены группы явно были не расположены к ведению бесед.
- Что случилось? – спросил Пётр Андреевич. Тихо, чтобы другие не расслышали.
- Мы не знаем, - так же тихо ответил Румянцев. – Их, как и вас. сюда выбросил портал… Но они уже были мертвы… Я думаю – они не прошли… тест. И, похоже, он здесь у каждого был свой…
- Не прошли, - задумчиво повторил Васильев, вспоминая свои собственные «приключения» во тьме, сражение с энергошаром, чуть не стоившее ему жизни и предположение об эксперименте. – Где они?
- Мы отнесли их к стене, - Андрей указал в сторону. посмотрев туда, Васильев различил между колонн, что у стены и вправду лежали тела бойцов в бронекостюмах.
- Как долго вы уже здесь? – спросил глава экспедиции. По часам его скафандра прошло более пяти часов с тех пор, как он очнулся во тьме. Но Васильев не слишком доверял местному времени и скорости его течения.
- Минут двадцать, - ответил Румянцев. – По крайней мере – я. Когда я прибыл, Холецкий, ящер и двое меридианцев уже были здесь – ведьма и блондин. Остальные появились позже.
- Ясно, - сказал Пётр Андреевич. – А что значит – у каждого был свой тест?
- Ну, мне к примеру пришлось решать ряд пространственных и логических задач в условиях ограниченного времени для того, чтобы оказаться здесь… Если бы я вовремя не догадался, что некоторые вещи в этом месте могут подчиняться моим желаниям, то сейчас не стоял бы здесь… Я спрашивал у Холецкого – тот сказал, что ему пришлось делать выбор между тем, что правильно, и тем. что просто, но больше не сказал ничего. Спрашивал и у ребят, - кивок в сторону бойцов. – И каждый раз получал новый вариант испытания в ответ… Вот мне и подумалось, что каждый из нас здесь проходил какой-то тест… Будто нас кто-то испытывает и результат этого общего испытания зависит от того, как каждый из нас справиться со своим заданием… Как-то так.
- И что по-вашему это испытание должно выявить?
- Ну, не знаю… Может оно проводится в научных целях, а может – и мне это кажется более вероятным – тест должен определить, достойны ли мы того, чтобы узнать главную тайну Меридиана.
- Ни много, ни мало, - кивнул Васильев. Он и сам пришёл к похожему выводу.
«Вы правы», - проскрипел в головах обоих голос Шро’така. «Каждому  были даны испытания, наиболее далёкие от его сути, убеждений, представлений о мире… Поэтому не все справились»
- Вы что-то знаете об этом месте? – посмотрел на командующего Васильев.
«Нет. Только то же, что и вы. Но не перестаю поражаться уровнем науки и мудрости тех, кто создал это место».
- Что за пределами зала? – Васильев обернулся к Андрею.
- Ну, не знаю, как сказать…, - замялся молодой человек. – Похоже, что это путь… куда-то. Вот только каждый опять же видит его по-своему. Я видел нескончаемой длины мост вроде «Золотых ворот» в Нью-Йорке. Ночь. И где-то очень далеко впереди тлела искорка света. Холецкому привиделся длинный тёмный туннель…
- Ясно, - оборвал рассказ Пётр Андреевич. – Здесь ведётся игра с нашим разумом… Кроме того могу поспорить, что метрика пространства тут больше трёх и мы видим далеко не всё, что тут есть. Наши органы чувств не способны дать нам точное представление об этом месте мозг старается подобрать привычные образы, чтобы хоть как-то ориентироваться…, - тут учёный замолчал – к ним подошёл Седрик.
- Я рад, что ваше… путешествие по неизведанному окончилось благополучно. Но не пора ли нам двигаться дальше? Наша цель всё ещё где-то там, впереди, - сказал Лорд.
- Вы правы, - согласился Пётр Андреевич, который и сам не желал более тратить время. – Внимание, группа! Мы выдвигаемся! – объявил он. Не скомандовал. Потому, что сейчас команды были не к месту.
- Но здесь же наши! Мы не можем их оставить тут! – вдруг возразил один из бойцов Особого отдела. Похоже, ему сильно досталось на «испытании» - бронекостюм был повреждён в нескольких местах. Часть брони на правой руке вообще отсутствовала, словно её вырвали с корнем.
- Отставить, Зорин! – мрачно посмотрел на него Холецкий, и боец замолчал. – Мы заберём их жетоны и пойдём дальше. Сейчас мы всё-равно ничего не можем для них сделать, - командир поднялся и пошёл к лежащим у стены телам погибших товарищей. – Я скоро, - сказал он. Васильев кивнул и двинулся к выходу-арке. Остальные пошли за ним.
Но едва выйдя из зала Пётр Андреевич замер от удивления – его взору предстала совершенно прямая, без единого поворота, кажущаяся безконечной, асфальтовая дорога, по обе стороны которой клубились высоченные – до самого неба – стены густого, молочно-белого тумана, в небольшой просвет между которыми где-то очень высоко заглядывало звёздное небо, где не было ни одного знакомого созвездия! Воздух был свежий и прохладны. Дул лёгкий ветерок, приносивший откуда-то странные незнакомые запахи…
- Мать честная! – воскликнул кто-то из бойцов позади, и Васильев обернулся – спецназовец стоял у края «дороги», едва удерживая равновесие – если бы его тотчас не схватил за плечо вовремя подоспевший Холецкий, мужчина бы рухнул в туман. Хотя самому бойцу почти наверняка казалось, что он где-то очень высоко над землёй. О том, что могло случиться с человеком, упади он в туман, Васильев предпочёл не думать.
- Движемся друг за другом, к краю не подходим! – скомандовал Холецкий. Группа быстро выстроилась цепочкой, во главе которой вдруг оказался Шро’так.
«Здесь я вижу больше вашего», - зазвучал в головах людей ментальный голос ящера. «Опасная, смертельная дорога, если пойти не туда. Идите за мной след в след», - сказал он и осторожно пошёл вперёд по замысловатой траектории – так, словно обходил невидимые препятствия или ловушки. И никто не возражал – все двинулись за командующим, твёрдо намеренные  добраться до конца этого пути, независимо от того, что ждало их впереди…