Ольга

С Евгенией у Ольги отношения не сложились практически сразу. Послушница монастыря и вообще-то была не в восторге от перспективы возиться с этой компанией малышни, но говорливая пышечка прочно удерживала пальму первенства по надоедливости среди остальных девчонок. Когда Ева принялась вопить насчет какого-то Мартына – вскоре после того, между прочим, как Ольга отправила ее пробежаться на пару дополнительных кругов (в плане физической подготовки девчонка, напротив, оказалась на последнем месте, хотя все кроме Виктории и, как ни странно, Дарьи, тренершу своими результатами отнюдь не радовали) и выслушала все, что Ева по этому поводу думает, а заодно то, что их готовят быть волшебницами, а не какими-то коммандос и вообще – на кой черт им все это надо. С появлением мальчишки занятие было окончательно сорвано, а еще некоторое время спустя об этом вообще пришлось забыть, чтобы вместе с остальными сломя голову нестись в кабинет истории. К, так сказать, уже опущенному занавесу. Пока Маргарита на повышенных тонах разъясняла Вике, как та была не права, оставив Елену одну, а Ева и Аля что-то вопили, кажется, просто для поддержания атмосферы – особой смысловой нагрузки в их перепалке Ольга так и не выявила, послушница вместе с единственной, похоже, сохранившей вменяемость Дашей сперва осмотрели историка, а убедившись, что никакой опасности его жизни не угрожает, попытались изучить обстановку в целом. Но изучать было, по правде говоря, и нечего. Сумка Елены, брошенная на первой парте, да открытое окно.
- Тихо! – наконец устав от звона в ушах, рявкнула Ольга. Приблизившись к Евгении она гораздо тише добавила, кивнув на прилипшего к дверному косяку с недоумевающим видом Мартына. – уведи своего приятеля, и давайте разбираться.
- Он мне не… - начала было Ева, но замолкла на полуслове и покладисто кивнула. Просто на нее не похоже. Подхватив довольно-таки унылого очкарика, раньше Ольге в школе не встречавшегося, под локоток, девочка мягко, но решительно повлекла его куда-то прочь по пустынному коридору. Маргарита, уже успевшая от души высказаться, замолчала вместе со всеми и теперь выражала свое возмущение леденящими взглядами.
- Бессмысленно вопить и искать виноватых, - логично заметила Дарья. Зеленые глаза блондинки сощурились.
- Я и не искала! Виновата – она, - указательный перст с неброским стильным маникюром безапелляционно ткнул в сторону понурившийся Вики. – и не слишком-то по этому поводу расстроена, с Еленой они никогда не ладили.
- В конце концов, Виктория оказалась права насчет историка, - попыталась примирительно сказать Алина, но Марго едва не засветилась от злости.
- Оказалась права! Она подозревала Дениса Денисовича, но все равно сбежала, бросив Елену с ним одну. Может быть, намеренно? Я бы не исключала такого варианта!
Виктория опустила глаза, привычно залившись краской.
- Перестань, - потребовала Ольга. – В конечном счете твоя подружка сама того хотела и рано или поздно нашла бы способ сбежать из-под вашего присмотра.
- Она ЗАКОЛДОВАНА! И что теперь… где ее искать? Я даже…
- Наконец-то проблески здравых мыслей, - хмыкнула послушница. – постарайтесь успокоится. Мы же знаем, что Змей людей не ест, да и насильно удерживать никого не станет. Скорее всего, с вашей подружкой все в порядке, надо только подумать, где их искать и… быть может, как уговорить ее вернуться. Где вы видели змея впервые?
- На вечеринке… но это, наверное, не то. Книжный магазин – один из проходов между мирами и, кажется, Змей пользовался именно им, - припомнила Дарья. – если мы сумеем открыть этот проход сами… Только дождемся Еву – это ей постоянно удается находить зачарованные двери.
- Нет необходимости, я могу снять любые чары, - Ольга покачала головой. В этом Берегини уже однажды убедились, когда Евгения, протестуя против свалившейся на них с появлением Ольги спортивной подготовки, опрометчиво заявила, что они всего могут достичь магией, на что тренерша с усмешкой предложила попытаться. – Обойдемся без Евгении, она подготовлена слабее всех вас, а от чар против Змея не будет проку.
- Мы команда, - тихо возразила Виктория. – мы должны всегда держаться вместе.
- Не стадо баранов!
- У тебя когда-нибудь были друзья, Ольга? – зачем-то спросила Алина. Послушница Безымянного монастыря нервно передернула плечами. Ну и какое это сейчас имеет значение? Какое им вообще дело? Дружба – это личная жизнь, приятное времяпровождение, с какой стати вспоминать о ней в работе?! Кажется, девчонки просто увереннее чувствуют себя вместе, но Ольге лишние участники казались просто ненужным балластом, сковывающим действия.
- Какое это имеет значение?
- Если бы были – ты бы понимала.
- Хватит этого детского лепета! Можете связаться с Евгенией, чтобы она тоже приходила туда, когда сможет, но ждать ее – только время потратим. Отправляемся!
Ольга сама не могла понять почему, но слова миниатюрной азиаточки о дружбе неожиданно глубоко ее уязвили. Словно бы у нее действительно не было друзей, и это заставляло бы чувствовать себя ущербной. Конечно, послушница понимала, что это неправда. Она была старше Берегинь и, в отличие от них, не идеализировала человеческие взаимоотношения, но вовсе не считала себя из-за этого одинокой.
Кажется, зима устала от затянувшегося межсезонья: низкое темное небо рассыпало над городком мягкий мокрый снежок, словно сахарной пудрой присыпав уличную грязь. Правда, проходимость это не повысило, скорее даже наоборот. В одиночку Ольга добралась бы до книжной лавки куда быстрее, чем с четырьмя девицами на буксире. Хотя впереди всех решительно вышагивала Маргарита – даже при том, что ее стильные сапожки на каблуках меньше всего подходили для быстрой ходьбы по припорошенной мокрым снегом глубокой грязи, а длинный светлый плащ-пальто вскоре был едва ли не по пояс в этой грязи заляпан. Соответственно, Марго первой уткнулась носом в табличку «закрыто» на разной деревянной двери, но, ничуть этим не смутившись, провела ладонью в сантиметре от замка. Что-то довольно громко щелкнуло, дверь распахнулась… и белокурая красавица с глухим вскриком – больше от неожиданности, чем конкретной опасности – отпрянула.
- Закрыто! – в проеме обозначился силуэт, практически совпадающий с прямоугольником метр на два по габаритам. – Если читать не умеешь – чего вообще здесь забыла?!
Сам загородивший проход тип менее всего ассоциировался с книгами и чтением. По крайней мере, у Ольги. Даже если и был в лавочке всего лишь охранником – мог бы выглядеть и чуть более цивилизованно. Более того, он производил впечатление эталонного, почти карикатурного громилы. На фоне косой сажени в плечах бритая на лысо голова с несколько плоским грубым лицом, казалась совсем крошечной.
- Ну? – угрожающе нависнув над Марго – самой высокой из Берегинь, но на фоне его туши кажущейся такой же маленькой, как Алинка – рыкнул сторож.
Насколько Ольга моментально оценила, особой физической подготовкой он не отличался, предпочитая брать размерами. Резко скользнув вперед, девушка легко вырубила не успевшего даже ничего понять громилу коротким ударом. Ушибленная рука саданула болью, словно бить приходилось не в чью-то челюсть, а по неподъемной булыжной глыбе. На секунду Ольге показалось, что тип даже не заметил ее удара, но тот, несколько мгновений поколебавшись – словно бы ему нужно было осознать произошедшее – тяжело рухнул внутрь торгового зала.
- Вау, круто! – пискнула за спиной Алинка, когда Ольга, переступив поверженного горе-охранника, прошла в глубину магазина. – А двери нет…
Со слов девочек послушница знала о двери, сквозь которую они в прошлый раз проникли в «перекресток двух миров», но сейчас действительно не замечала в торговом зале ничего похожего. Способности развеивать магию у Ольги, конечно, не сравнились бы с аналогичными талантами Монаха и прочих представителей монастырского руководства, но кое-что она, конечно, умела. Другое дело, что перед возможной предстоящей стычкой силы следовало бы и поберечь – как не предпочитала девушка рукопашные схватки всякого рода фокусам, она прекрасно осознавала, что кулачные бои с драконами – это попросту нелепо. Кто только слух пустил, будто не владеющий магией рыцарь способен с подобной зверюшкой врукопашную справиться?!
- Оставайтесь там, - велела Ольга своим спутницам. – Я уверена, что не заблокирую случайно и вашу магию тоже, но уверена не на сто процентов, вы и без того не ахти как ею владеете.
Встав в центре не слишком обширного свободного пространства лицом к прилавку Ольга закрыла глаза и честно попыталась припомнить все в точности, как ее обучала Любава. Конечно, именно благодаря Любаве, чья «кошачья» природа проявлялась даже в человеческом обличье, воспитанница монахини-оборотня научилась больше ставить на силу, скорость и ловкость, но это не значило, что Ольга получала какие-то поблажки в развитии более тонких способностей. Зная Любаву вообще, слово «поблажки» из своего словаря лучше было вычеркнуть сразу – когда-то, в юности, быть может, послушница протестовала против такого так же, как теперь протестуют на ее собственных занятиях юные Берегини. Как бы то ни было, с чарами все же было несколько проще, чем с другими проявлениями колдовства и волшебства «Представить чары, как окутывающую все вокруг паутину – и мысленно смахнуть ее» - повторила про себя Ольга, сосредоточившись. Ее немного сбивала с толку царящая в книжной лавке атмосфера, казалось бы, не связанная ни с чарами, ни с магией, но вместе с тем необычная. И, пожалуй, приятная. Что-то здесь показалось Ольге смутно знакомым… и незнакомым одновременно – это не лишенное уютности легкое дежа вю отвлекало, мешая сосредоточиться на нужном образе.
- А вот и дверь! – восхитилась Алина, когда Ольга уже было решила, что ничего у нее не получается. – Уже можно входить?.. ОГО!!!
Последнее адресовалось бесформенной кучей распластавшемуся на входе охраннику, потерпевшему, как только Ольга сняла с помещения чары… некоторые изменения. Лицо стало совершенно плоским, больше напоминая морду крупной обезьяны, только выдались вперед надбровные дуги и и без того большой рот неожиданно занял на этом лице столько места, что почти не оставил места мелким, как пуговицы, носу и глазам. Кожа приобрела красно-коричневый оттенок и – даже с виду – жесткость сапожной подошвы, вокруг лысины полукругом, словно обрамляющие плешь остатки волос, выросли острые костяные наросты. Росту в нем тоже прибавилось – теперь, встав в полный рост, охранник вряд ли сумел бы поместиться под потолком торгового зала.
- Вот черт?
- Нет, не черт. Бес, насколько я могу судить – очень примитивная форма нечисти. Что же, идем дальше? – распахнув ставшую видимой дверцу, Ольга задумчиво уставилась на лабиринт книжных стеллажей. – Говорите, вы уже были здесь. Кто-нибудь вспомнит, куда там нужно идти?

Кажется, ей было лет шесть, когда Ольга впервые увидела этого странного мальчишку… хотя, делать точные выводы о половой принадлежности белокурого ангелочка, наряженного с непривычной по тем временам тщательностью в явно сшитую на заказ курточку из замши и щегольский беретик на корне прямых золотистых волос трудно было как с первого, так и со второго взглядов. Впрочем, не Ольге, которую с ее хулиганистым характером, вечно содранными локтями и коленками и самовольно обрезанными полгода назад волосами, регулярно принимали за мальчишку, было его за это осуждать. Куда удивительнее было столкнуться с этим похожим на дорогущую коллекционную куклу ангелочком, наверное, на два-три года ее старше, в монастырском саду, где никаких посторонних не должно было быть. Однако, конечно, Оля не испугалась и даже не подумала кого-то позвать. Монастырь был местечком на редкость скучным, где крайне редко происходило вообще что бы то ни было – не хотелось бы упустить рекий шанс развеять скуку, да и пришелец, строго говоря, хоть и был старше, показался маленькой бандитке тихоней и маменькиным сынком – то есть, отнюдь не серьезным для уже успевшей кое-чему обучиться послушницы противником. Тогда она как-то не успела задуматься, как ему удалось пролезть в закрытый и тщательно охраняемый монастырский сад…
- Что ты здесь делаешь? – сурово вопросила девочка с любопытством ее рассматривающего незнакомца. Быть может, сперва следовало поинтересоваться, кто он. Или как здесь оказался… Но Ольга уже в детстве была человеком действия и той же точки зрения оценивала окружающих, принимая на веру не слова и эмоции людей (ну, и не совсем людей… или даже – совсем не людей), а только лишь их поступки.
- Я? – в светло-синих глазах отчего-то мелькнула легкая насмешка, кажется, пришелец не слишком-то проникся продемонстрированной суровостью. – Яблоневый сад ваш ограбить решил. Не постоишь на стреме, раз уж ты здесь?
С такой чистейшей, наверное, слегка даже наивной бессовестностью Ольге тогда еще сталкиваться не приходилось, оттого девочка немного оторопела.
- Кажется, мой прадедушка говорил, что кража яблок порой заканчивается судьбоносными знакомствами, - задумчиво мурлыкнул похожий на куклу мальчишка. – Знаешь, а сейчас я готов ему поверить. Кстати, меня зовут Сережа.

- Вправе. Слушайте, а с этим… Витьком что будем делать?
Евгения легонько тыкнула все еще перегораживающую двери магазинчика бесчувственную тушу носком отороченного белым мехом замшевого сапожка. Великан не отреагировал, хотя Дарья отчего-то сомневалась – особенно при взгляде на массивный покатый лоб с мощными надбровными дугами и какими-то костяными наростами – что удар по голове мог серьезно ему повредить. Тем временем Ева увлеклась, пиная горе-сторожа все с большим и большим энтузиазмом, пока не ушибла ногу и, бормоча что-то нелицеприятное, не принялась скакать вокруг, мелко потрясая пострадавшей конечностью. Маргарита, все это время с усталым скептицизмом наблюдавшая за действиями преобразившейся пышечки, вскоре потеряла терпение и ворчливо бросила:
- Да оставь ты его в покое!
- Он может знать что-то важное! – все еще подпрыгивая на одной ноге, возразила Евгения.
Марго скривилась:
- Я тебя умоляю! Этот громила – типичный бык, таких иногда нанимают в охрану для внешней весомости, но больше от них толку не бывает. Слышала же, что этот Змей про него говорил: «Передайте этому болвану, что он уволен – элементарных вещей поручить нельзя…»
- Как это?! – «обморочный» великан неожиданно резко приподнялся и сел, заставив Еву разразиться еще худшей руганью в адрес «артиста из погорелого театра». – Это несправедливо: что мог я один сделать против пяти волшебниц и Экзекутора?
- И ты изобразил обморок, чтобы не прибили ненароком? – уточнила Дарья и, не сумев сдержаться, нервно рассмеялась. В типе было почти три метра ростом, а бицепсы по объему примерно совпадали с ее «вторыми девяносто» даже в слегка повзрослевшем волшебном обличье (ибо в обычном там пока было и не девяносто вовсе, а всего лишь семьдесят восемь – но это уже, что называется, деталь малосущественная), однако между квадратной челюстью и массивными надбровными дугами, занимающими вкупе большую часть лица громилы, с совершенно детской беспомощностью лупали маленькие светлые глазки. Их не так-то легко было заметить, однако хватало одного взгляда, чтобы распознать добрейшей души существо, не то, что муху – инфузорию не способное обидеть. Слегка устыдившись своего смеха, подхваченного подругами, огневка мягко посоветовала. – Ну-ну, не огорчайтесь. Этот дракон чрезмерно высокого мнения о себе любимом, зачем принимать его слова так близко к сердцу…
-  Ты полагаешь, Айварас – первый, от кого я слышу такое? – досадливо хмыкнув, великан поднялся на ноги, едва не обрушив неуклюжим движением несколько книжных полок. – Эх…
Досадливо отмахнувшись окорокообразной ручищей от каких-то своих мыслей, Витек «сдулся», снова превратившись из великана в просто здоровенного детину с несколько неправильной формы бритым черепом и понуро поплелся куда-то прочь из магазина. Дарья укоризненно покосилась на Маргариту. Та непонимающе подняла тонкую бровь.
- Думаю, сейчас для нас важнее судьба Ольги! – пресекла готовую начаться лекцию по тактичному отношению пусть даже и к бесам Виктория. – У меня плохое предчувствие.
- Ты же ее слышала, - отмахнулась Ева. – в нашей помощи она не нуждается. Людьми она, видите ли, недовольна, а с крокодилами, получается, дружит! Вот и пусть разбирается сама!
- Если все действительно так, - сухо заметила до сих пор молчавшая Елена. – то она не ошиблась. Сергей попытался защитить эту амазонку, когда она в том нуждалась – хоть она, между нами, могла бы проявить и чуть больше благодарности – в человеческом обличье он и рисковал практически в той же мере, что и обычный человек.
- Я вовсе не хочу сказать… - Ева заметно смутилась. – но что мы можем сделать? В этом их монастыре какой-то свой устав, о котором нам ничего не известно.
- Значит мы отправляемся туда и все узнаем! – решительно объявила Виктория.
- Но сейчас восемь часов вечера! – напомнила Дарья. – Мне УЖЕ предстоит не самый приятный разговор с мамой, а до монастыря полтора часа езды и столько же обратно!
- Гм… И то верно, - Вика потерла подбородок. – может, позвоним маме и скажем, что я остаюсь ночевать у тебя, а твоим родителям позвоним и попросим, чтобы ты у нас переночевала? Ева может так же отзвониться родителям Алинки, а Марго…
Отличница с усталой улыбкой покачала головой.
- Ты не знаешь мою маму. Ее в принципе невозможно в чем-то обмануть – душу вывернет, а во всем признаешься: даже по мелочам. И твоей маме она непременно позвонит сама, чтобы все уточнить – только хуже враньем сделаем.
- А у меня идея! – воодушевленно выкрикнула Ева, оценивающе оглядывая успевшие наместись довольно тощие сугробики. – М-да, не ахти, какой снежок… Вуаля!
Девушка выставила перед собой ладошки: уже не такие по-детски-мягкие, с красиво удлинившимися пальцами, оканчивающимися округлыми ноготками без маникюра, заставив взметнуться в воздух несколько снежных вихрей.
- Что ты делаешь? – недоуменно уточнила огневка.
- Леплю снегурочек!
В снежных облачках действительно начали вырисовываться очертания симпатичных скульптур. Как-то пару лет назад – тогда зима была нормальная, снежная - в Вересково проходил конкурс произведений искусства из снега и льда: помниться, тогда еще не владевшая никакой магией Евгения была в диком восторге и непременно пожелала научиться ваять такие же, но, не обнаружив в себе должных умений, к этому мастерству охладела.
- Нашла время! – фыркнула Маргарита.
- Завидуешь, что мы с Дашкой уже научились колдовать, а ты нет! – тут же откликнулась пышечка. – Вика хоть стреляет, а от тебя проку… Та-дааа! – не договорив, девушка широким жестом продемонстрировала шесть снежных изваяний – точных копий девочек. Ну… или ПОЧТИ точных копий.
- Убью, - тихо, с чувством, пообещала Марго, разглядев собственный «портрет».
- Это искусство, милочка, я тебя такой вижу… не надо, ПОНЯЛА! – Ева с ангельским выражением на повзрослевшем и похорошевшем круглом личике, вскинула ладошки. – Сча исправим!
- А себе ты явно льстишь, - ядовито продолжила питерская аристократка. – сделала эту «снегурочку» на полтора размера стройнее, чем следует. И вообще, что ты собираешься делать? Твоя «идея» заключалась в том, чтобы продемонстрировать нам свои таланты скульптора?
Евгения – невиданное дело – совершенно проигнорировав шпильку, с сияющим видом хлопнула в ладоши. «Подправленное» изваяние Маргариты неожиданно пошевелилось, заставив оригинал слегка отшатнуться. Снег слегка осыпался, обнаружив под тонкой корочкой самую обычную с виду девчонку, с в точности маргошиным скептицизмом изучившую свой прообраз и обронившую в сторону Евы:
- Отчего бы было не польстить еще и ей? Я предпочла бы выглядеть получше! Ее нос слишком тонкий, и волосы могли бы хоть немного виться!
- Ну прямо как настоящая! – хихикнула Ева и легонько тюкнула собственную копию по курносому носу. – Эй! Просыпайтесь, дамочки!
Остальные скульптуры под ошарашенными взглядами оригиналов тоже зашевелились, отряхиваясь от снега. Собственная копия Дарье – хоть она и промолчала на этот счет – категорически не понравилась. Какая-то сушеная вышла, с чопорным взглядом поверх очков «деловая колбаса» с категорически не идущей ей гладкой прической.
- Мелкая какая-то, - капризно заметила Алинка. – снега, что ли, не хватило?
- А сама-то ты какая? – тут же оскорбилась «снегурочка», по-детски поджав губки.
- Поразительно! Прямо как в сказке про «снежную невесту». Слушай… но они же растают, когда придут домой.
-  До утра протянут точно, - успокоила сияющая от удовольствия, словно начищенная медная монетка, Евгения. – а там и мы успеем вернуться. Ну что – идем в монастырь? ! – она мурлыкнула, оглядывая свое новое обличье и позируя воображаемым камерам. –  Я за мужской! Спорим, все монахи при виде меня раскаются в своей выбранной стезе?!
- Не сомневаюсь! – оправившись от удивления «снежным клонированием», усмехнулась Марго.

Виктория

Девочка отчасти ожидала, что внутри монастыря, где в прошлый раз они с Маргаритой так и не побывали, будет прохладно и сумрачно, с затхлым пропитанным сыростью воздухом в просторных и почти пустых каменных помещениях. Откуда в мыслях взялись подобные образы, девочка не имела абсолютно никакого понятия. Пару раз в жизни ей приходилось бывать в церкви: совсем еще в детстве – и воспоминания сохранились весьма нечеткие, смазанные. Маленькие огоньки свечей в полумраке, строгие как-то неестественно нарисованные лики многочисленных святых, едва различимые в этом робком пляшущем свете, люди, у которых маленькая девочка вынуждена была вертеться под ногами, запах огня и воска… Второй раз сравнительно недавно: год или полтора назад – Вика ездила с классом из старой школы на экскурсию по историческим памятникам, в число которых входил и один монастырь – сейчас не получалось вспомнить его названия. В памяти отпечатались только длинный полутемный коридор и двери в многочисленные кельи: внутрь экскурсанты не заглядывали, но рисовались эти кельи малюсенькими, как клетушки, холодными каморками. Не исключено, что воображение отталкивалось и от тех забытых образов.
Однако разыгравшееся воображение подтверждения не получило. Не смотря на позднее время, в монастыре царило оживление, а зал, куда проводил гостий какой-то веснушчатый парнишка в рясе послушника, был ярко освещен теплым золотистым заревом. Стены были облицованы светлым деревом, по которому шла художественная резьба: должно быть, моменты из жизни каких-нибудь православных святых – Виктория в этом не слишком разбиралась, однако красота и хитросплетение образов на деревянной резьбе слегка завораживали: увлекшись рассматриванием, Виктория даже не сумела заметить, когда к ним подошел настоятель, имени которого, кстати, Берегиням никто так и не назвал.
- Добро пожаловать, - с мягкой улыбкой чуть склонил голову Монах. – что привело вас сюда в такое время, милые чада?
- Мы хотим узнать, наконец, что происходит! – резко ответила Маргарита прежде, чем Виктория успела открыть рот.
- Никто не даст человеку ответов на все вопросы: каждый сам проходит свой путь шаг за шагом от начала до конца и…
- И все же нам надоело барахтаться в развернувшихся событиях, как слепые котята. Не находите, что от нас было бы гораздо больше толку, если Вы введете нас в курс дела? Что этот Эдуард говорил…
- Прежде всего, - перебив сердито сверкнувшую глазами блондинку, быстро вставила Виктория. – мы хотим узнать, что будет с Ольгой.
Монах отвел глаза.
- Это, увы, внутреннее дело обители. Вы можете спросить меня о чем-то, что касается вашей собственной роли, но…
- Тем не менее! Неужели ее действительно осудят лишь за то, что какой-то тип заморочил ей голову?!
- Увы, - не поднимая от пола невероятно светлых глаз, печально подтвердил Монах. – это было не мое решение. Даже настоятель не в праве принимать решения единолично и трактовать закон в зависимости от собственных желаний, хотя мне искренне жаль это несчастное дитя. Всем нам ясно, что в ее поступке не было злого умысла, но послушники монастыря в первую очередь обучаются распознавать магических существ. Она поняла бы, кто перед ней, если бы хотела понять. Но по закону ее поступок – предательство, и даже я ничего тут не могу поделать. Особенно при том, что Ольга не желает признать этого и раскаяться.
Берегини, успевшие неплохо узнать характер золотоглазой амазонки, понимающе переглянулись.
- И что же теперь?
- Мне жаль, - еще тише повторил Монах. – наказание для нераскаявшегося предателя Обители все то же,  что и века назад – Божий суд огнем.
Повисло тяжелое молчание.
- Вы шутите? – наконец холодно уточнила Марго. – Это было бы в духе дешевого псевдосредневековья… На дворе двадцать первый век! Нельзя же просто взять и сжечь кого-то!
- Увы. Внутри обители свои законы: те же, что на момент ее основания и незыблемые на время существования мира. Безымянный монастырь расположен одновременно в двух мирах и его не затрагивают течения времени ни мира человеческого, ни мира магического. Мы призваны хранить равновесие и закон, оттого этот закон незыблем, как скала – только таким образом обитель способна выстоять под перекрестными волнами.
Вика ошеломленно помотала головой. Остатки здравого смысла категорически отказывались воспринимать слова Монаха всерьез, но тот же здравый смысл подсказывал, что шутить он явно не расположен. Настоятель выглядел искренне огорченным, но что-то в нем сквозило… чиновничье, в духе «мне вас жаль, но решаю тут не я».
- Мы еще не знаем, какие последствия повлечет за собой опрометчивый поступок Ольги.
- Пока не было НИКАКИХ «последствий»!
- Достаточно возникшей в монолите щели, чтобы со временем он был подточен полностью – просто порой не сразу это замечаешь. Довольно об этом, словами ничего не изменить. Быть может, и у тебя есть вопросы… Лада?
- Сергей так сказал…
- Тебе не стоит так слепо верить ему, дитя. Драконы – мастера обмана, способные лгать, даже говоря чистую правду.. Змей служит Чернояду и его слова – эхо слов Князя Тьмы.
- Еще он говорил, что Лада и Князь не являются фактическими врагами.
- Можно сказать и так. Уже много столетий извечное противостояние перестало быть жестокой битвой и стало… можно сказать, разграничением полномочий. Однако это не означает и мира. Змей ведь не рассказал тебе, что твоя предшественница была убита – причем до сих пор неизвестно: кем. Но не столь уж многие способны убить божество. Видишь ли, Лада и Чернояд – не просто воплощения извечных Сил. Они все же остаются людьми и очень многое зависит от человеческого в них. Не стоит забывать об этом, - Монах помолчал. – время позднее, девушки, думаю, вам будет лучше переночевать в Монастыре, а в обратный путь отправиться завтра утром. Любава проводит твоих подруг в комнаты для гостей, Елена, а пока мы можем поговорить обо всем, что тебя интересует.
- Я останусь, - сообщила Маргарита таким тоном, что становилось понятно: останется, даже если ее попытаются сдвинуть с места при помощи трактора. Вика хотела было сказать, что лучше им не разбредаться кто куда, но на плечо легла жесткая ладонь Любавы.
- Пойдем, Берегиня. Настоятель каждому рассказывает лишь о его собственной судьбе.
Коридоры, объединяющие строения на территории монастыря, тоже оказались светлыми, просторными и красиво облицованными деревянной резьбой. Вместе с тем это оказался самый настоящий лабиринт: как ни пыталась Виктория запомнить, как и куда они сворачивали, все укреплялось очевидное понимание, что одни, без проводницы, они и обратно-то не выберутся, не говоря уже о том, чтобы что-нибудь здесь найти. Девочка лихорадочно соображала, как им поступить теперь.
- Любава… я не знаю Вашего отчества, - заговорила тем временем Евгения, наверное, думавшая о том же. – Ольга говорила, что Вы воспитали ее. Уверена, Вы ее любите, неужели даже вам непонятно, что этот приговор – несправедливый?
- Любовь к кому-либо не оправдывает нарушения порядка, - ровно ответила монахиня. – оттого, что такие как Змей пользуются именно этим чувством, чтобы добиваться своего.
- Но ведь это совсем другое!
- Решение не должно быть пристрастным, - очень тихо вставила Дарья, кажется, в очередной раз вспомнив свою матушку-прокурора. Которая, наверное, рассуждала бы в точности так же.
Резко остановившись, монахиня развернулась и обвела неполную команду Берегинь пронзительным взглядом желто-зеленых глаз.
- Думаю, мне лучше рассказать вам все начистоту, иначе вы непременно попытаетесь вмешаться и сорвать казнь, верно? Не представляю, что и как вы можете сделать, но молодость порой удивляет изобретательностью и тягой к импровизациям. Только учтите – ни Ольга, ни, особенно, ваша подруга Елена ничего не должны знать об этом – мы не знаем точно, насколько сильна их связь с Змеем, и не можем рисковать. Из-за неразумности моей воспитанницы оплот Монастыря оказался под серьезной угрозой, хоть сама Ольга и не желает признавать этого, но единственный способ загладить ее вину – это исправить содеянной. А вернуть спокойствие священной обители мы можем, лишь избавившись от Змея, тогда Ольге положена будет не казнь, а всего лишь изгнание. Понимаете?
- Не до конца.
- Один раз дракон уже рискнул своей жизнью, чтобы ее защитить…
- Так это сожжение – спектакль?! Чтобы заманить Змея в ловушку? – встрепенулась Вика. – Но почему вы так уверены? У этого типа на лбу написано: законченный эгоист. С какой стати ему рисковать ради одной из девушек, которых вокруг него явно не один десяток?
- Не ради нее, - сестра Любава покачала головой. – и уж конечно, не из благородства. Одна из неотъемлемых черт Огненных змеев – их азарт. Если монастырь бросит ему таким образом вызов, Змей никогда не заставит себя остаться в стороне.
- А если он все же не появится – что будет с Ольгой?
- Все должно быть на самом деле – дракон почуял бы фальшь, - отвела глаза монахиня. – мы не можем упустить единственный, возможно, шанс от него избавиться. Кроме того, это освободит и душу Лады – это должно быть не менее важно и для вас.
- Это важно для нас, - решительно повторила Виктория. – поэтому завтра утром мы никуда не уходим. Если Змей все же появится – наша помощь не будет лишней, если же нет – позволить завершить казнь мы не можем. Уверена, вы тоже не хотите этого.

Ольга

За ночь снегопад перестал и небо, уже медленно меняющее свой цвет на серо-стальной, очистилось.  Ольга задумчиво смотрела на это небо через маленькое окошко своей кельи. Окно было узким и довольно высоко расположенным, однако девушка не сомневалась в своей способности, если понадобиться, покинуть скромные апартаменты с его помощью. В детстве ее за мелкие провинности запирали гораздо более тщательно… Но поверить в необходимость побега не получалось. Приговор прозвучал. Прозвучал, когда девушка не пожелала внять словам Любавы и извиниться. Мол, настоятель бы понял бы и простил ошибку совершенную когда-то исключительно по юности и наивности. Такого Ольга, хоть и твердо намеревалась следить за своим языком, проглотить не сумела: стало быть, она – дурочка, которую каждый, кому не лень, может обмануть и влезть в доверие! - и ехидно вставила, что коварный и подлый Змей, безусловно, тогда уже был и не восьмилетним мальчишкой даже, и знания с опытом у него были не чета ее! Хамить монастырской верхушке совсем не хотелось, однако, чем больше Ольга обо веем этом думала, тем яснее понимала, что Сергей за десять лет их общения (пока не уехал учиться четыре года назад) НИ РАЗУ не интересовался у нее чем-то, связанным с монастырем. Возможно, конечно, что девочка и сама рассказывала что-то… и «воровать яблоки» он, вероятно, не просто так когда-то полез. Но вряд ли ей удалось бы рассказать что-то, чего не знала сама, а ни одной страшной тайны, раскрытие которой угрожало бы Монастырю, Ольга не знала. В монастыре вообще ничего такого, что, по ее мнению, могло бы представлять для кого-то интерес и при этом еще не было бы известно, вообще не было!
Кроме того – раскаявшись или же нет – искупить вину ей все равно пришлось бы. И идти на костер отчего-то было совсем не так страшно, как «исправлять последствия» своей ошибки. Обманывал ее Сергей или нет, использовал ли в каких-то непонятных целях или нет – этот невозможный мальчишка был тем единственным в ее детстве, в ее жизни, что позволяло все-таки чувствовать себя живым человеком, а не универсальным солдатом-Экзекутором, каким она, наверное, казалась этим смешным девчонкам Берегиням… Именно поэтому Ольга не могла заставить себя осознать, что он – враг. И это сожжение… наверное, она не верила в это до конца. Иначе, наверное, был бы страх. Не сковывающий по рукам и ногам свинцовый страх обреченности, другой, больше свойственный ей страх воина, призывающий скоординироваться, искать пути возможного отступления или попытаться первым нанести удар.
Бросив взгляд на окошко, Ольга подумала, что путь отступления все же наметила. И даже, безусловно, могла бы сбежать. Но что потом? К собственным отступникам относятся куда жестче, чем к просто врагам. Необходимость скрываться весь остаток жизни, скитания и обреченность быть всюду чужой? Это точно было не для нее. Уж лучше не бежать, как крыса с Титаника, а открыто оказать сопротивление и погибнуть в бою, а не покорно взойдя на заклание?
«Монастырь – оплот Справедливости, - напомнила себе девушка с детства набившую оскомину догму. – наказание не может превышать степени вины»
Но что, если она все же была виновата – просто так и не сумела этого осознать? И дракон-оборотень вполне мог принять обличье мальчишки, будь ему самому хоть тысяча лет…
- Я хотела бы поговорить с Любавой, - заявила девушка вошедшему Эдуарду. Тот покачал головой. – Мне что, не позволят даже попрощаться с ней?
- Сестра Любава занята. Настоятель тоже. Оттого меня и попросили тебя… проводить.
Ольга ехидно прищурилась:
- И ты даже не захватил кандалы?
- Как и они, я надеюсь на твое благоразумие, - просто ответил Эдуард.
Уж ему-то было, чем обосновать эту «надежду». Пришлый странник с туманным прошлым и почти столь же туманным настоящим, однако, находящийся в весьма доверительных отношениях с настоятелем, как поговаривали, после того, как однажды спас ему жизнь, был единственным воином, с которым Ольга не сумела бы справиться. Даже с Любавой… можно было бы рискнуть. Но Эдуард… всего раз понаблюдав за ним на тренировке, Ольга трезво оценивала свои шансы. Вернее, трезво осознавала их полное отсутствие. Если только не вернуться к идее последнего боя. Эдуард – он не… не свой. Хоть и так же называется «братом»… На него не побоишься поднять оружие.
- Хорошо. Идем.
На обширный монастырский двор – практически небольшую площадь, высыпали все обитатели. Растерянные, недоверчиво гомонящие, таращащиеся на установленный посреди двора столб. Там кандалы все-таки были (Ольга с усмешкой подумала, что, когда костер уже горит, мало кого удержишь в его центре одним лишь благоразумием). На лицах ясно читалось недоверие – неужели ТАКОЕ действительно возможно. Хоть монастырь и продолжал жить многовековыми неизменными традициями, населяли его в большинстве все же люди, почти обычные по сути своей люди, далекие от «средневековой дикости». При появлении Ольги в компании Эдуарда все, словно по команде, смолкли и расступились. Только пару секунд дольше остального гомона прозвучали причитания поварихи сестры Авдотьи, требующей оставить в покое несчастную девочку – кто-то шикнул – и все смолкло.
Любавы не было. Ни Любавы, ни настоятеля, ни вообще никого из, как их здесь называли, проповедников: элиты своеобразной «серой» магии Монастыря. Не магии даже, а странной способности любую магию аннулировать. Только толпился перепуганный обслуживающий персонал да младшие послушники. Это неприятно резануло внимание, но сосредоточиться на этой мысли девушка не успела: среди послушников в темно-коричневых и черных одеяниях мелькнули яркие наряды – или, как теперь принято говорить в миру прикиды Берегинь.
- Зачем они здесь?! – зашипела Ольга на Эдуарда. – Вы же не собираетесь заставить детей любоваться аутодафе!
- Таково было их собственное решение. С позволения настоятеля.
«Что-то не так. Что-то неправильно. Но что????» - отчаянно стучало в висках. На запястьях защелкнулись браслеты кандалов, а чувство нереальности происходящего не желало уходить.
«Правильно говорила Любава: я пока не обожгусь, никому не поверю, что горячо…»
С неба на землю, разметав первые ряды зрителей и брызнув с стороны комьями земли и камней, обрушилась холодная пронзительно-золотая молния.

Маргарита

- Такой дурой я себя не чувствовала, даже когда с трудом уговорила отца взять меня на прием к Гюнхельдам и там обнаружила, что у них шторы сшиты из того же материала, что и мое специально заказанное для этого вечера платье! О, тогда мне ЭТО еще казалось ПРОБЛЕМОЙ! Счастливые же были времена.
- Ты меня в этом обвиняешь? – голос Виктории слегка дрожал. Марго хмыкнула и скрестила на груди руки.
- Нет, я тебя ни в чем не обвиняю. Это я сама поддержала этот идиотский план. Это я вообразила, что с благими целями мы не можем сделать ничего дурного или неправильного. Елена МОЯ подруга, а я даже не попыталась ее выслушать…
- «Я» - последняя буква в алфавите! – огрызнулась Евгения, приобнимая сникшую Викторию за понуренные плечи. – Елена, значит, твоя подруга, а мы все – никто и звать никак?!
Блондинка немного поумерила пыл.
- Я этого не говорила.
- Но ты говоришь, как будто все так и есть! Мы все допустили ошибку и все должны подумать, как исправить ее, а не набрасываться друг на друга с обвинениями… и с кулаками.
Ольга молча сверкнула золотыми глазами. Многовато что-то золота и серебра тут последнее время. Больше, чем предполагают меры хорошего вкуса…
- Но если Елена действительно Лада, - тихо возразила Вика. – она принадлежит к волшебному миру. Ее место – там, а не среди людей. Помните, что говорила бабушка Ядвига: задача Берегинь в том, чтобы защищать обычных людей от выходцев с волшебной стороны. А Елена сильнее всех нас как маг и сама вполне способна о себе позаботиться.
- Боюсь, не все так просто, девочки, - вклинился в разговор мягкий голос Монаха. Красиво набухающий красками фингал несколько портил впечатление от мудрого проницательного взгляда светлых, как вода, глаз, но на лице настоятеля уже расцвело прежнее мягкое благодушие, приправленное едва различимой щепоткой укоризны. – думаю, мне стоит вам кое-что рассказать.
- А не думали Вы вводить нас в курс дела до, а не после? – раздраженно бросила Маргарита.
- Увы, Судьба человеческая – и не только человеческая – не высечена на незыблемых камнях. Она вершиться на каждом шагу по выбранному пути, пишется в сердце каждого. Никто не может дать вам ответы на все вопросы. Оттого я прошу вас выслушать. Задача Берегинь – защищать людей. В конкретных случаях угрозы кому-то лично. Задача Монастыря – сохранять равновесие в мире. По сути мы делаем одно дело, хоть и на разных уровнях, оттого я и хотел бы попросить вас о помощи. Ибо сам я вправе вмешиваться, лишь когда Закон очевидно нарушен. Но может быть слишком поздно. Ваша подруга Елена – Лада, одна из правителей волшебного мира, но это не означает, что она не нуждается в помощи – даже если сама этого не понимает. Ее место не в мире людей, но и не на темной стороне. - Нет никаких доказательств причастности Чернояда к смерти прошлой Лады, - ровно вставила сестра Любава. После частичной трансформации ее черный платок сбился, открыв шикарные темно-рыжие с проседью волосы.
- Доказательств нет, - согласился Монах. – но и доказательств обратного мы так и не получили… по правде говоря, он просто не пожелал разговаривать. Как бы то ни было, эта смерть и для него оказалась серьезным ударом. Чужая душа – потемки, а уж душа князя Тьмы…
- Можно чуть конкретнее? Зачем ему Елена?
- Трудно сказать. Вполне возможно, как прошлая Лада открыла магическую реальность ему самому, так и князь пожелал отдать долг, воспитав ее преемницу. А возможно, хочет воспользоваться этим, чтобы увеличить свое собственное влияние. Он… странный. Не отличается той бессмысленной жестокостью или агрессивностью, что характеризовала многих его предшественников. Его даже сочли поначалу тихоней. Однако очень скоро обитатели темной стороны начали действительно его уважать. А «действительно уважать» в их понимании – это «до смерти бояться». Чего? Это неизвестно даже мне. Но через несколько лет его правления темная сторона из разобщенных кланов кровожадных монстров и пакостливой нечисти стала весьма организованным обществом. Железный кулак сжимает волшебный мир все крепче, обитателям светлой стороны это не всегда по нраву, но большинство из них слишком миролюбивы, чтобы как-то это недовольство выражать. Ведь у них пятнадцать лет не было их правительницы, способной защитить их. В мире людей он тоже пользуется серьезным влиянием. Не используя его для чего-то уж очевидно дурного, но… многих пугает то, что он сосредотачивает в своих руках все большую власть, уже и не ограничиваясь областью своей компетенции. Увы – Лада и Чернояд – единственные живые существа, чья судьба наглухо для меня закрыта. Но в любом случае всем нам предстоят нелегкие времена. Поэтому юная Дана абсолютно права, не время затевать ссоры.
Ольга, по-прежнему молча выразительно посмотрела на настоятеля. Возможно, Маргарите показалось, но он едва заметно передернул плечами.
- Я понимаю твою боль и твой гнев, дитя, - мягко сказал он. – я виноват перед тобой. Жизнь порой складывается таким образом… зерну приходиться погибнуть для того, чтобы прорасти и превратиться в колос…
- Хватит! – резко оборвала его девушка. Монах печально опустил глаза.
- И что же мы можем сделать? Елена больше не поверит никому из нас и я ее прекрасно понимаю: вы хотя бы представляете себе, как наши действия выглядели со стороны?
- Да… нет смысла пытаться переиграть Змея на его же любимой сцене. Поймите, жестокость – отнюдь не обязательное свойство зла. Зачастую добро вынуждено идти на крайнюю жестокость. Зло бывает милосердным, мягко и нежно добиваясь самых гнусных целей.  Красиво и благородно… вы это видели.
- Ольга, не…
Виктория замолкла, получив от черноволосой скорее обидный, чем болезненный тычек, и, не удержав равновесия, села на землю. Марго и заметить не успела, когда в руке амазонки оказался видавший виды ножик из рассыпанного при погроме сельхоз построек инвентаря. Тупой и проржавевший, таким и порезаться-то трудно. Девушка шагнула к настоятелю, сверля его застывшим взглядом золотых глаз. Сверху вниз: вблизи оказалось, что она почти на голову его выше.
- Многим из-за этого трудно найти грань. Черту, за которой добро уже становится злом, - спокойно выдерживая этот взгляд, продолжал Монах. – эта грань – Закон. Мы.
- Это я уже слышала, - Ольга подняла нож. Берегини похолодели, одновременно подавшись вперед, хотя и понимая, что будут отброшены с той же легкостью, что и Вика.
- Твоя судьба так же была определена в твоем сердце, дитя мое, - Монах печально улыбнулся.
- Вот именно, - перестав, наконец, сверлить его взглядом, девушка одним взмахом тупого ножа отхватила почти под корень длинную черную косу и швырнула ее и нож на землю Монаху под ноги. Неровно обрезанные волосы черным ореолом рассыпались вокруг головы. – прощайте, отец-настоятель. Я благодарна за кров и заботу все эти годы.
- Ольга! – протестующе воскликнула Любава, но Монах удержал ее за руку.
- Ты не можешь решать за нее, сестра. Судьба Ольги уже определена и с обителью ей не по пути.
- Ты совершаешь ошибку, - тише заговорила женщина. – ты идешь на поводу у своих чувств!
- Я устала считать чувство – преступлением, матушка. Спасибо Вам за все, - отвернувшись, девушка решительно зашагала прочь.
- Удачи тебе, дитя, - улыбнулся  ей в спину настоятель. – доброй дороги.
И, тоже развернувшись, побрел в противоположную сторону – к жилым сооружениям. У Маргариты глаза на лоб полезли.
- Это что, и было обещанное объяснение?! Что мы должны делать-то?
- Продолжайте действовать дальше и слушайте свое сердце: оно подскажет путь.
«Я ему сейчас в другой глаз двину! – неожиданно для себя подумала блондинка. – для симметрии! Догоню и…»
Решать проблемы кулаками никогда не входило в методы Маргариты, однако еще один общеизвестный чемодан вместо ответа на конкретный вопрос вполне мог стать последней каплей, чтобы она забыла о своих хороших манерах.
- Не позволяй гневу управлять собой, - сестра Любава, словно почувствовав мысли девочки, удержала ее за плечо. – настоятель прав. Ты друг Лады и теперь, если она к кому-то и прислушается, то к тебе.
- Но что я могла бы сказать Елене, если сама ничего не знаю?
- Так попытайся узнать. Вы уже начали делать это. Разыщите оборотня по имени Михайлина… вы знаете ее как учительницу математики – у нее есть ответы на некоторые из вопросов: Михайлина служила еще прошлой Ладе и знает ее лучше, чем кто-либо. Не исключено, что она стала учителем, чтобы приглядывать за Еленой.
- Но она тоже исчезла, - напомнила Евгения. Угу, не будем вспоминать подробностей, как и почему! – где ее искать?
- На волшебной стороне, разумеется.
- Вау, круто! – преображенная Алинка подпрыгнула от избытка чувств и едва снова не забарахталась в воздухе: Ева едва успела поймать ее и притянуть обратно. Детский сад! Младшая группа! Ясли!  - Вот на каникулах и займемся! Ой, девочки, сегодня же в школе огонек в честь окончания второй четверти!
- Ну и что? – не поняла Марго.
- Ты что, не пойдешь на вечеринку? – Ева хлопнула глазищами. – Ты же больше всех провозилась с ее организацией! И…
О чем эти девчонки только думают?!
- Настроения нет, - отрезала Маргарита. – и вообще, чем скорее мы займемся делом, тем лучше – не до школьных чаепитий.
В глазах остальных заявление не встретило понимания. Девчонки! Пусть и принявшие обличья взрослых девушек: ни ума, ни ответственности внешность не добавила. Что с них взять? Вот только без них: уже получивших, в отличие от нее, свою Силу, никак не обойтись на волшебной стороне. Не найти Елену и не разобраться во всей этой скверной истории.

Елена

Девочка огляделась. Поначалу ей показалось, что ее окружает полная непроницаемая чернота, но постепенно глаза привыкли к мраку, и Елена обнаружила, что находится в каком-то просторном затопленном темнотой зале. Разглядеть стены и потолок не получалось, только пара колонн нарушала пустоту обозримого помещения… В котором девочка оказалась совсем одна, даже Сергея, заключив которого в объятья она и перенеслась в это странное место, рядом не было, только пятна странной нечеловеческой крови остались на ее одежде.
- С ним все будет в порядке.
Готовая уже разреветься Елена вздрогнула и подняла голову. Стоящий перед ней мужчина казался окутанным в мягкий серебристый свет, словно в мантию, казалось, это сияние источают его длинные белые волосы, ниспадающие живым плащом почти до пола. Кожа у него была почти мраморно-белой, усиливая сходство непроницаемого лица с ликом статуи, а просторное одеяние до пола было совершенно черным, без блеска. Такими же черными были глаза на бледном слегка светящемся лице – два зияющих провала в Бездну. И – ей на мгновение оказалось – в этих глазах мелькнуло некоторое… недоумение. Уж сама-то девочка, забыв о вежливости, откровенно на него таращилась. Не на сияние. И даже не на фантастические, словно бы живущие какой-то собственной жизнью волосы. На лицо: тонкое и резкое, помимо своей непроницаемости поражающее странным сходством с ее собственным. Не в точности, конечно, но, если бы у Елены был родной брат, он, наверное, выглядел бы именно так. Овал лица с острым подбородком, тонкие черты, довольно редкий миндалевидный разрез больших слегка раскосых глаз, рисунок бровей… только глаза эти – не бледно-серые, как у нее, а то ли темно-синие, то ли темно-фиолетовые, или даже темно-зеленые… сказать трудно, но – почти до непроницаемой  черноты. 
- Значит, ты и есть князь Чернояд… Это ты остановил меня?
- Если тебе так будет легче, можешь называть меня Александром. Ты не понимаешь, что едва не натворила. Магия Лады не должна использоваться... так.
Елена обернулась, яростно сверкнув в сторону Чернояда глазами. Наверное, это показалось ему очень глупым... А может и нет... Трудно было судить, поскольку лицо князя Тьмы выражало все ту же ледяную невозмутимость, что и раньше. Наверное, ей никогда не удастся увидеть на его лице хоть какое-то... выражение лица!
- Разумеется, я же вторгаюсь в область ТВОЕЙ компетенции! Лада не должна использовать магию во зло, не должна никого ненавидеть... а что я вообще могу делать? Выращивать цветочки и дарить их детям?!
Чернояд тихо вздохнул.
- Сам не понимаю, почему Безымянный Монах полез в это дело. Впрочем, Берегини - тоже. Вся его забота - следить за соблюдением Закона Равновесия, а их - защищать людей... Поначалу это еще можно было счесть недоразумением, но нападения на своего слугу я им спускать не собираюсь.
- ТВОЕГО слугу... а что он значит для МЕНЯ - никому не интересно?!
- Полагаю, то же, что для всей женской половины человечества... да и не только, - равнодушно пожал плечами князь. - ну, за исключением категории поклонниц группы "ТаТу", может быть, хотя, когда ему надо… А, это пустое! Елена, - взяв девочку за подбородок он заставил посмотреть себе в глаза. На первый взгляд они казались непроницаемо-черными, одни зрачки, но, если смотреть в них долго, можно было заметить густые оттенки то темно-зеленого, то полночной синевы, то почти фиолетового. - с Айтварасом все будет в порядке. Это не первая и отнюдь не последняя, увы, история, в которую этот болван попадает из-за девицы. Это часть натуры всех Огненных Змеев: они владеют древней мудростью и легко могли бы логически разрешить любую проблему, но предпочитают играть с ситуацией, потому что иначе было бы слишком скучно. Он знал, что это ловушка, но просто не мог не придти.
- Из-за этой… Он ведь знал, что это ловушка! Знал и все равно пришел. По твоим же словам, вся женская половина человечества… но разве жизнь одной из многих стоит собственной его жизни?!
- Из-за того, что ему бросили вызов. Ты больше злишься на него самого, чем на эту послушницу и всех остальных. Не люблю давать советы, особенно те, о которых меня не просят, но если ты уверена, что любишь Сергея, лучше научись воспринимать его таким, какой он есть. Когда ты обретешь свое могущество после инициации, ты сможешь вернуть ему Силу, отнятую Монахом. Пока же мне, похоже, придется искать кого-то другого… Тебя проводят в твои покои.
Отвернувшись, Чернояд собирался было уйти, но Елена окликнула его.
- Скажи, ты сам когда-нибудь кого-нибудь любил? Или хотя бы влюблялся?
Князь усмехнулся, однако, как показалось девочке, вопрос застал его врасплох. Во всяком случае, слова, чтобы ответить, ему не сразу удалось найти. Конечно... снова "не его область влияния" обо всем, что касалось бы темных чувств, он говорил бы легко. Но Елена не теряла надежды узнать его как человека, а не просто князя Тьмы.
- Если кто-то о чем-то здраво судит, можно быть уверенным - сам он в этой области не состоятелен... Теперь мне самому трудно поверить, что такое со мной действительно было.
- И кто она? То есть... если не хочешь отвечать - не нужно, извини.
- Все в порядке. Как я уже сказал, теперь для меня это не более чем воспоминание. Надежда - твоя предшественница. Прежняя Лада.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ГЛАВЫ