Ева

«Жизнь продолжается…»
Наверное, Евгения немного завидовала Алине. Она никогда не сумела бы держаться так, как эта хрупкая и уязвимая с виду девочка. Трудно даже сказать, действительно ли Ева поддерживала Алину или же сама непонятным образом искала поддержки. Наверное в этом была причина того, что это Аля ей, а не наоборот, напомнила, что жизнь продолжается… должна продолжаться.
«Почему же МНЕ это было так тяжело услышать?»
Алина, кажется, недвусмысленно дала понять, что  ее уже угнетает поведение подруг и что предпочла бы побыть немного одна. Наверное, Евгении очень нужно было беспокоиться о ней, чтобы не раскиснуть самой, а теперь…
- Привет, красавица, - отвлекая от размышлений, Андрей с полуусмешкой загородил девочке путь. – грустишь?
- Отвали, - устало пробормотала Ева. На Хорькова это произвело мало впечатления.
- Сегодня после уроков у нас игра. За кого ты болеть будешь?
- Если гриппом, то за себя!
Шутка была прямо скажем, не ахти, к тому же не собственная, а где-то не то услышанная, не то прочитанная, однако Андрей охотно рассмеялся.
- Приходи на игру, - с безмятежной улыбкой предложил он. – тебе стоит развеяться, а мне ты, кажется, приносишь удачу.
- Может быть, сумею выкроить для тебя минутку, чемпион! – неохотно пообещала Ева, выразительно махнув ладошкой. Андрей снова оскалился и все-таки с дороги посторонился. Судя по сиявшему самодовольству, он был стопроцентно уверен, что Евгения на игру придет. Возможно, этого делать как раз не стоило… Как ни странно, не слишком-то и хотелось. Почему-то приглашение Андрея, еще недавно вызвавшее бы у Евы бурю восторга, теперь воспринималось весьма… противоречиво. Уж ему-то дела нет до того, кто и за кого переживает. Парни вообще по природе своей не понимают и не желают понимать многих вещей, а может, просто притворяются.
«Посмотрим, какие новости будут у девчонок. Может и правда, выкрою минутку, если заняться будет нечем… Правда, еще занятия с Дарьей – сама же ее попросила»
Должно быть, жизнь действительно продолжалась, не желая делать скидок ни на чье душевное расстройство.

Маргарита

- С чего ты вдруг вздумала собачится с Женькой?
- А в чем дело? Ты же сама на нее постоянно шикаешь.
«Я – это я,» - хотела было ответить Маргарита, но вовремя замолчала. Как-то действительно это прозвучало бы… но все равно, ведь для Елены совершенно не типично язвить, за то время, пока Марго была знакома с подругой, она успела узнать абсолютно точно – самое страшное для Ленки, это обидеть кого-то или даже просто расстроить, когда от нее самой ничего не зависит. То ли встреча с этим желтым ящером, то ли его заколдованный браслет постепенно меняли тихоню
«А за Елену ли ты беспокоишься, дорогая моя? – мысленно спросила себя Марго. – Или тебе просто не нравится, что твоя «тень» начала показывать свой голос и свой характер?»
Маргарита всегда судила о людях строго – эта ее черта очень не нравилась Еве. Но себя саму при этом старалась судить еще строже и требовательнее, сочтя крайне недопустимым чувством то, что слегка начала ревновать подругу. Или к подруге…
Елена действительно стала похожа на заблудившуюся среди людей звездочку, сказочную принцессу, окруженную неповторимым ореолом. Марго всегда искренне желала помочь ей раскрыть свое хрупкое своеобразие, но никак не ожидала столкнуться с тем, что Елена окажется КРАСИВЕЕ ее самой. Все же красота Маргариты была стильной красотой фотомодели с глянцевой обложки, а красота Елены оказалась чем-то… как лунный свет, призрачная сказка, мечта… Неудивительно, что разглядеть это оказалось не так уж легко, но теперь…
«Ты должна быть рада за нее в этом! – решительно сказала себе Маргарита. И тут же ответила. – Я бы искренне порадовалась, если бы не этот Змей, черт бы его побрал!»
Надежда, что Елена забудет эту свою влюбленность, становилась все более и более наивной. Должно быть, Сергей действительно был ее идеалом. «Еще неизвестно, как бы я себя вела…»
- Не хотите сегодня поужинать у нас, девочки? – устав от молчания, должно быть, заговорила Дарья. Маргарита с сомнением покосилась на нее.
- Прости, возвращаться домой пришлось бы уже затемно. Родители не одобряют.
- Ты нарочно избегаешь Петьку последнее время, да?
- Я всегда рада его видеть, ты знаешь, - Маргарита пожала плечами. – просто… мне действительно не хотелось бы, чтобы не слишком перспективные отношения заходили чересчур далеко. Мы слишком разные люди, не всегда даже понятно, о чем разговаривать.
Дашка немного поскучнела и  тоже пожала плечами.
- Скорее бы зима, - печально уставившись в низкое серое небо, в пустоту заметила Елена, когда девочки шли по улице. – небо серое, мир серый…
В разговоре она похоже, по сохранившемуся своему обыкновению, «отсутствовала», улетев мыслями в неведомые дали. Елена и раньше часто задумывалась о чем-то, устремившись взглядом в небо, но теперь Маргариту не оставляло подозрение, ЧТО подруга там высматривает: не сверкнет ли среди серых туч золотистое пламя летящего дракона.
«Может быть, если бы я сама хоть раз в жизни влюблялась по-настоящему, я бы ее понимала?»
Поначалу Марго считала влюбленностью свою симпатию к Дашиному брату. Не любовью даже, влюбленностью, увлечением. И дело было вовсе не в том, что Петька под «трафарет мечты» не подходил. Просто, наблюдая теперь за подругами, за тем, как менялись девочки из-за своего чувства, решила, что и того, наверное, не испытывает. Конечно, Маргарита никогда не была ни романтичной, ни мечтательной, ни особенно эмоциональной, ко многому в жизни подходя сдержанно и разумно, однако, если бы все-таки любовь… наверное, тут и она должна была испытывать что-то совершенно особенное. «Когда-нибудь, но не теперь, придет любовь, чтоб стать судьбою, придет как ливень, как метель, все заслонит вокруг собою…» - Так, кажется, было в какой-то старой песне. Вот и Петр… вполне возможно, что он на свете лучше всех. Пожалуй даже, самый классный парень, которого Маргарита в жизни своей встречала. Но… ее не поразило при встрече с ним, как молнией. Не пришло осознание того, что он – единственный человек на свете, предназначенный именно для нее… ничего такого не было: из того, что пишут в книгах или рассказывают, делясь впечатлениями, девочки. Оттого девочка почти без колебаний вынесла свой вердикт: не любовь.
«О чем я, черт побери, думаю?! Ядвига Светозаровна умерла, успев при этом впутать нас в какую-то параненормальную историю, моя лучшая подруга оказалась во власти каких-то непонятных чар, от которых, похоже, и освобождаться-то не желает. Достаточно нам того, что у Вики и Женьки одни мальчишки на уме! Вернее – у Женьки мальчишки, а у новенькой – один Матвей, зато в тяжелой форме! Неужели я завидую этому их безумию? Наверное, да… Все девочки в нашем возрасте мечтают о любви, ведь так?»
- Лена…
- Да?
- Я чувствую, как ты… уходишь куда-то. Возможно, я веду себя чересчур эгоистично, решая за тебя, что лучше, а что хуже… Если так, то мне очень жаль… но я действительно  за тебя беспокоюсь. У меня никогда не было такой замечательной подруги, как ты.
Елена едва заметно улыбнулась уголками губ и, стянув с руки перчатку (ей как-то удавалось мерзнуть даже в слякотную «нулевую» погоду) и мягко сжала руку Маргариты.
- Я по-прежнему здесь… как видишь.
Начало фразы Елена постаралась произнести ободряюще, но, судя по тому, как изменился ее голос потом, не слишком-то это «здесь» саму Елену радовало.

Виктория

Какие бы невероятные события ни происходили в жизни: радостные и грустные, непонятные, даже пугающие, повседневность имеет неприятную привычку вытеснять их. День за днем… а жизнь бежит себе дальше, как будто ничего и не произошло. Уроки, контрольные, омерзительная погода… никто не заметил, когда осень перешла вдруг в зиму, да и замечать-то особенно было нечего, декабрь наступил лишь по календарю, а на улице все тянулся ноябрь: серый, слякотный и депрессивный. Словно кто-то смену времен года приостановил и – нет бы на летних каникулах – в такое вот безрадостное межсезонье. Под стать погоде было и настроение, тут Вика ничего не могла с собой поделать, как ни старалась. С чего она вдруг решила, будто нравится Матвею? Потому, что он заступился за трясущуюся новенькую в столовой, пожалев беспомощно внимающую нападкам девчонку? Он ведь благородный и вежливый, должно быть, это и не было проявлением даже обычной симпатии… И что она себе возомнила?
- От мальчишки не отличить! – пробормотала как-то Вика, разглядывая себя в художественно расписанном зеркале школьного туалета. Рожа по осеннее-зимнему времени бледная едва не до прозрачности, куртка и ботинки черные, джинсы и толстовка серо-зеленые, волосы темно-рыжие, торчком… может, не стоило так коротко стричься? Раньше у нее было «каре» шариком почти до плеч длинной. Но на эту прическу все московские вороны реагировали – решали, что их гнездо куда-то перевозят и пытались отбить. Поначалу девочка была в восторге, сделав короткую спортивную стрижку: наконец-то потчеркнулось лицо, выглядеть стала, вроде, старше и симпатичнее. Как человек, готовый бороться за достижение своей цели. Но теперь… «А вдруг Матвею нравятся девочки с длинными волосами?»
С другой стороны, такой роскошной гривы, как у Марго, ей все равно за всю жизнь не отрастить, да и волосы слишком жесткие, все равно так смотреться не будут. На Дарью вообще смотреть обидно, ТАКИЕ волосы в прилизанную косу стягивать!.. Да были бы у Виктории такие кудри…
Евгения за спиной выражала свое нетерпение сопением и постукиванием носком туфельки по полу, когда же Вика продемонстрировала непонимание таких намеков, мягко, но решительно отстранила ее от зеркала. Критически изучила круглую мордашку, состроила смешную рожицу, оглядывая себя так и этак… Виктория не стала возражать, а в задумчивости присела на подоконник и уставилась в серую хмарь за стеклом. Ей от взглядов в зеркало одно расстройство, а Ева, кажется, искренне собой довольна – ей это в радость. Аж завидно…
Матвей был неизменно любезен и дружелюбен с Викой, но и только. Дальнейших «шагов навстречу» можно было ждать, сколько угодно. А могла ли она сама сделать такие шаги, не показавшись при этом смешной? О чем можно заговорить с парнем, который такой взрослый, такой умный, такой талантливый, такой… Виктория убито вздохнула.
- Ты уверена, что поступаешь правильно? – неожиданно спросила она Еву.
- Ты о чем?
- Об Андрее. Нельзя заставлять влюбиться при помощи чар, это как-то… фальшиво.
- Я не заставляла его влюбиться. Просто заметить. Ему надо было всего лишь увидеть меня и все понять, - стягивая густые кудряшки в короткий «хвостик» и украшая заколкой  с крупными желтыми цветочками, ответила Ева. – и то я сделала случайно, мы ведь еще ничего не знали, верно. А больше я не использовала никаких чар. Я, согласись, и без них очаровательна!
Вика рассмеялась, за что была одарена нарочито-обиженным взглядом.
- Завидуешь! – просто заметила Ева.
Вздохнув, рыжеволосая девчонка не стала спорить. Было такое. Наверное, надо все-таки набраться храбрости, подойти к Матвею, заговорить о чем-нибудь… например, о музыке. Наверняка он с удовольствием расскажет о своем творчестве, Алинка вон может подолгу обсуждать недавно придуманный специально для кого-то из подруг фасон наряда. Выбравшись из своего отрешенного потрясения Аля последнее время с головой ушла в творчество, наверное, пытаясь отвлечься.
- Кажется, ты проще и практичнее всех приняла свои новые способности, - решила перевести разговор Вика.
- Мы же договорились, в школе ни о чем таком не болтать! – тут же возмутилась Ева, сделав страшные глаза. – ты тут недавно, еще не знаешь, а за каждой вертикальной поверхностью обнаруживается подслушивающая Сорокина.
- Которая из?
- А это не так уж важно! «А в деревне такая акустика, ля-ля, слов не помню… Скажешь милой два слова у кустика – речь твоя всей округе слышна!». Да и вообще, что такое школа! Когда носишь не такие туфли, это все будут обсуждать, а тут – какие-то способности!
- Хорошо, хорошо, - примирительно замахала руками рыженькая. – может, нам собраться всем вместе после уроков, все обсудить и провести, так сказать, полевые испытания?
- Почему нет? Мы, правда, собирались сегодня с Дарьей позаниматься…
Собирались они, как Вика слышала, уже давно, но Евгения неизменно находила какое-нибудь более важное дело. Вот и сейчас. Впрочем, Виктория, сама не слишком-то усердная в учебе, не стала делать таких замечаний.
- А вообще не уводи разговор. Что, трусишь сама подойти к Матвею?
- Нет!
- так за чем же дело стало?
- Да что значит – подойти? С какой стати, о ЧЕМ мне с ним говорить?! Ладно… я собиралась сейчас сказать что-нибудь… Ничего не посоветуешь?
- Ну, на две темы Матвей будет трепаться бесконечно: музыка и зверюшки. Если с тобой произошла печальная история и в детстве уши оттоптало семейство медведей, то второе остается всегда. Пошли!
- Но я…
- Пошли, я сказала! – решительно подталкивая Викторию, отрезала Ева. – Сперва одна мечтательница любила его тихонечко из-за уголка, теперь еще и ты издеваться будешь! Можно подумать, он с вами разговаривать не станет! Матвей без понтов!
- Я не в этом смысле…
Однако сопротивляться было бессмысленно, да и не слишком хотелось. Евгения как будто заражала своей озорной решимостью, а без ее «пинковой» поддержки Вика могла бы никогда и не решиться осуществить задуманное.  «Разговор, - напомнила себе она. – обмен словами и мыслями между двумя людьми. Не на свидание же я его собираюсь приглашать, в конце концов! Нет ничего особенного в том, чтобы подойти и обменяться несколькими словами»
В рекреации, где они сперва оказались, один «обмен словами и мыслями» уже происходил. Рыжий Юрик и старшенькая Сорокина выясняли отношения на повышенных тонах, причем Крыся то и дело срывалась на пронзительный визг, от которого возникало впечатление, будто в висок медленно входит сверло двери. Юрику такого тембра достичь не удавалось, что он компенсировал крайней нелитературностью содержания.
- Чего это они не поделили? – стараясь не слишком морщиться, поинтересовалась Вика. Евгения фыркнула.
- Сорокина кого угодно уколет, а Рыжий не из тех, кто будет вежливо молчать. Да и, - подруга смешно наморщила носик. – нравится им собачиться. Не исключено, что это способ выражать романтическую симпатию. Знаешь, как в этих анимашках, которые Ленка и Аля смотрят: если кто-то кого-то на дух без противогаза не переносит – это любовь. Если даже в противогазе не переносит – большая любовь. А Крыська-то в противогазе была бы довольно симпатичной, не находишь?
Евгения захихикала, но Вика только передернула плечами.
Матвея они обнаружили быстрее, чем предполагалось, однако в этот момент Еву окликнул, приветливо махнув рукой, Андрей Хорьков и та, бросив на Викторию одновременно извиняющийся и ободряющий взгляд, с деловитым видом направилась к блондину. Какое-то время Вика наблюдала, как подруга чего-то приветливо чирикает Андрею и его приятелям, каждое мгновение меняясь в лице. Ее живая мимика казалась завораживающей и без всяких волшебных амулетов, хотя Евгения, кажется, носила свои русалочьи бусы постоянно. Марго или сама Вика вряд ли смогли бы ходить в школу в золотом венке или с луком наперевес, а в нитке простого речного жемчуга не было ничего такого, вызывающего ненужное любопытство даже у вездесущих Сорокиных. Хотя те неоднократно жужжали на тему, что Ларина стала пользоваться у мальчишек – это касалось не только Андрея - гораздо большим успехом. Раньше единственным ухажером смешливой пышечки был недотепистый Мартынко, то теперь он как сквозь землю провалился, но в лавине новых поклонников этого исчезновения никто не замечал. На секунду Викторию кольнуло какое-то смутное беспокойство, но почти тут же стало не до того.
Наверное, она действительно была невезучей. Катастрофически, законченно неудачливой! Ведь это был именно тот момент, когда Вика действительно набралась храбрости, чтобы подойти к Матвею и заговорить о чем-нибудь… однако почти не удивилась даже, когда, отвернувшись наконец от щебечущей, как воробушек, Евы и обнаружив парня своей мечты занятым разговором с другой девчонкой.
Разве что слегка удивляло, что этой «другой девчонкой» оказалась серая мышка Елена.
Впрочем, серой мышкой последнее время Лену не называли даже Сорокины. Внешне лучшая подруга Маргариты не изменилась буквально ни капельки: оставалась все такой же маленькой, тощей и похожей на собственную черно-белую фотографию, кадр из черно-белого фильма. Похожей, но больше не напоминающей. Теперь Елена напоминала сильфиду, потрясающе, невероятно красивую хрупкой и бледной как туман в лунном свете, красотой. Вечно пушащиеся, выбиваясь из тонких косичек, тонкие неопределенного цвета волосы теперь казались серебристым нимбом. Так и хотелось представить себе. Что вместо голубых джинсов и светло-серого свитерка на ней невесомое бледно-голубое платье, развевающееся при малейшем движении. Даже питерская красавица Маргарита, как обычно, держащаяся рядом с подругой, теперь выглядела на фоне своей бывшей «тени» несколько неизящно в своей чрезмерной яркости. Представив, как грубо будет выглядеть рядом она сама, Виктория похолодела. Она собиралась было затравленно нырнуть в толпу, когда Матвей увидел ее поверх головы невысокой Лены, улыбнулся и приветливо махнул рукой.
- Привет, - хмуро буркнула девочка, все-таки присоединяясь к компании. Всю подхваченную у Евы решительность, конечно же, словно ветром сдуло. Маргарита, впрочем, истолковала ее дурное настроение на свой лад, избавив от необходимости придумывать объяснение.
- Судя по твоему лицу, ты тоже уже получила результаты теста!
На самом деле Виктория не то, что в глаза не видела результатов, но и напрочь забыла про этот тест вообще. Хотя и подозревала, что чему-то, что могло бы порадовать, там взяться неоткуда, если в контрольных и ответах у доски мягкосердечная Марьванна еще проявляла к ученикам снисходительность, то с тестами и она ничем не могла бы помочь. Елена печально улыбнулась:
- Пойдем на пересдачу вместе, - сообщила она. – Маргарита, как обычно, оказалась в числе лучших…
- «Четверка» - это отнюдь не лучшее! – раздраженно откликнулась блонд.
- А для меня «трояк» был бы просто даром небес, так что позволь мне считать твои результаты великолепными! – парировала Лена. Марго недовольно повела плечами. Она не отличалась в учебе тем вдохновенным рвением и искренней любовью к знаниям, что были у Дарьи, однако привыкла добиваться наилучших результатов всегда и во всем, поэтому не слишком-то была довольна. – Однако Матвей был очень любезен и предложил добровольную помощь в переподготовке. Думаю, тебе стоит к нам присоединиться.
Даже в собственном невежестве Елена умудрялась говорить так… выглядеть настолько трогательно-беззащитной, столь нуждающейся в поддержке и участии… что же, неудивительно, что любой мальчишка тут же ощущал прилив рвения совершить для нее хоть какой-то подвиг, пусть даже в такой повседневной вещи, как подготовка к пересдаче зачета! Справившись с наплывом удушающей зависти, Вика изобразила дружелюбную улыбку.
«В конце концов я никогда не хотела бы производить подобное впечатление!» - напомнила себе она. Виктория занималась спортом, возможно, поэтому и характер у нее был достаточно целеустремленный, чтобы самой справляться со своими трудностями и добиваться своей цели, а не ждать от кого-то подвига… Но ведь раньше ей никто и не нравился так, как Матвей. Мальчишки не любят чересчур сильных и независимых девочек, так все говорят…
- Я не хотела бы заставлять тебя впустую тратить время… - неуверенно заметила Вика, глядя на Матвея. Помощь с математикой ей бы не помешала, но навязываться было бы так унизительно… Просить помощи у Дашки, которая младше на целый класс, было бы совсем некрасиво, Матвей был бы идеальным вариантом… если бы не Елена! Вряд ли бы он предложил это самой Виктории…
- Я был бы рад пообщаться вне школы… с вами обеими! – поспешно добавил парень. Вика колебалась, пока Маргарита вскользь не предложила:
- Давайте заниматься все вместе. Могу поспорить, в седьмом классе тоже был зачет, уж Женька-то точно его провалила, а Дарья даже с пятеркой не откажется дополнительно отточить знания. Ты не против, Матвей?
- Нет, разумеется, - слегка разочарованно пробормотал мальчик. Скомкано попрощавшись, он отправился куда-то по коридору, а девочки втроем вошли в класс, где должен был быть следующий урок.
- Я думала, - не сдержавшись, ехидно заметила Вика, остановившись возле парты, где сидели Елена и Марго. – Матвей тебе больше не нужен!
- Так и есть, - равнодушно пожала плечами Лена, не отрываясь от поисков чего-то в сумке. – Мне нужна «тройка» на пересдаче, а он действительно неплохо сечет в математике.
- Это… это просто подло с твоей стороны!
На секунду замерев, Елена вопросительно уставилась на Викторию.
- Потому что ты не успела попросить о том же самом, только наедине? – прищурившись, уточнила она. Вику привычно бросило в краску, к огромному своему сожалению она так и не научилась скрывать свое смущение.
- Не ко мне подло! К нему! Нельзя пользоваться чужими чувствами для своих целей!
- Чувствами? – сереброволосая «сильфида» рассмеялась, словно зазвенел, разбиваясь, хрустальный сервиз – мелодично, но неприятно. – Ты шутишь? Проучившись со мной в одной школе почти восемь лет, он ни лица, ни имени моего не помнил! И не подумал бы интересоваться…
- Ты изменилась. Ты сама не понимаешь, как ты изменилась?!
- Я все та же, что и всегда. А ты – дура!
Вика и Маргарита опешили.
- Матвей услышал, как мы обсуждали результаты теста и предложил свою помощь. Он «будет рад пообщаться с нами обеими», поскольку это… приличнее, наверное.
- Ты сама предложила присоединиться! – сухо напомнила Вика.
- Да потому что из-за тебя он вообще начал этот разговор! Ты здесь недавно, Матвей не знал, как к тебе подойти и о чем заговорить, он же пока не знает, что тебе интересно… вот и не решился. Нас с Марго он расспрашивал о тебе, и помощь свою предложил из-за тебя.
Виктория потрясенно молчала. Интересно, Елена врет или просто над ней издевается? Можно понять, сама, наверное, еще недавно вела себя так же глупо, а теперь… Даже если Матвей и не был ей больше нужен, Елена могла попытаться покорить его просто так, в отместку за былое безразличие. Но все-таки это было жестоко. Слишком жестоко…
- Если вы оба так и будете топтаться на месте, нечего обвинять других в том, что не сложилось, - холодно добавила Елена, отворачиваясь.
«Лучше бы ты убиралась я уж не знаю куда со своим желтым ящером!»
Вот-вот должен был прозвенеть звонок, Виктория уже собиралась идти за свою парту, когда в класс влетела и едва не сбила ее с ног Крыся Сорокина.
- Вы себе не представляете, что произошло! – пронзительно завопила сплетница.
- Юрик сделал тебе предложение руки и сердца? – ощущая невероятную потребность хоть кому-то сказать или сделать гадость, «угадала» Вика. Маленькие темные глазки сверкнули в ее сторону с раздраженной снисходительностью, после чего Сорокина громогласно объявила:
- АНДРЮХА ХОРЬКОВ С УМА СОШЕЛ!!!

Дарья

Уроки были безнадежно сорваны. Коридор пробкой забила толпа гомонящих школьников, тщетно пытающихся навести порядок учителей, при том, что народ продолжал прибывать. Даша пару раз получила чьим-то локтем под ребра, едва не уронила очки, которые в общей свалке моментально растоптали бы и, наконец, пристроившись за ледоколом рассекавшей толпу директрисой, сумела пробраться прямо к месту событий. Когда вездесущая Фимка Сорокина с восторженно-паникерским воплем влетела в класс, уже в начале урока, Дарья моментально и справедливо заподозрила, что без очередной «параненормальности» тут не обошлось.  Тем более, что к началу урока так и не появилась одна из подружек.
Открывшаяся ей в конце концов картина, как могла бы сказать Евгения, была «маслом по бутерброду»! Правда, сейчас самой Еве было явно не до острот: нервно дрожа, девочка ревела, обнимая вечно «заклятую подругу» Маргариту, а та, сбросив маску скептической черствости, что-то неразборчиво в общем гомоне бормотала, баюкая девочку, словно маленького ребенка. Рядом обнаружились Виктория и Елена, только Алинке, видимо, не удалось пробиться сквозь толпу, однако вовсе не к рыдающей Евгении было приковано всеобщее внимание. Обернувшись, Дарья увидела причину столпотворения – Андрея Хорькова собственной персоной, почему-то стоящего в центре незаполненного толпой пространства и с глубокомысленно-отсутствующим видом жующего оторванный от стены кусок стенгазеты «Сорочьи тараторки», выпускаемой вездесущими сестричками-сплетницами. В толпе кто-то откровенно хихикал, кто-то требовал объяснений происходящего, кто-то (преимущественно, конечно, Сорокины, умудряющиеся быть одновременно повсюду) выдвигал версии одна другой невероятнее. Пару раз гомон сменялся испуганным визгом: когда кто-то оказывался от Хорькова чересчур близко, тот, разъяренно кося глазом, с неожиданным проворством для стоящего на четвереньках разгонялся и едва не сбивал нарушителя «границы», врезаясь лбом под колени. Первым рядам в толпе было страшновато, последним – плохо видно, поэтому те и другие не прекращая менялись местами, словно кто-то постоянно перемешивал толпу огромной ложкой. Попытавшаяся было взять интервью у центрального персонажа событий Фимка была атакована особенно рьяно и под всеобщий гогот (сестричек в школе недолюбливали) с визгом взлетела на лесенку недавно установленной в рекреации «шведской стенки».   Чуть в стороне о чем-то переговаривались с  подоспевшей директрисой не менее растерянные учителя, большинство казались перепуганными, только историк, едва сдерживаясь, прятал у усах улыбку. В какой-то мере происходящее и правда должно было казаться забавным, но Дарья этого мнения не поддержала.
- Девочки, что случилось?
Евгения вместо ответа зарыдала еще горше, уткнувшись лицом в плечо Маргариты. Виктория сделала «страшные глаза», но Даша уже и сама поняла, как глупо прозвучал вопрос: что бы ни произошло, обсуждать это посреди забитого школьниками и учителями коридора явно не следовало.
- Немедленно всем вернуться в классы! – трубным гласом перекрывая гомон толпы требовала Олимпиада Богдановна, но никто и не думал расходиться. – Занятия еще никто не отменял! Расходитесь немедленно, тут нет ровным счетом ничего интересного!
«Именно те слова, что тут же привлекают завышенное внимание!» - подумалось Дарье.  Видимо, та же мысль пришла в голову Денису Денисовичу, приблизившемуся к директрисе и что-то негромко ей посоветовавшему. Олимпиада нахмурилась, словно грозовая туча, однако историк с улыбкой покачал головой и добавил еще что-то. После некоторых колебаний Олимпиада Богдановна улыбнулась в ответ – хотя достаточно сухо и недоверчиво – с сомнением качнув похожей на кокосовый орех прической.
Не к месту Дарья вспомнила, что с началом второй четверти историк неуловимо изменился. Вернее, даже не он сам, а отношение к нему окружающих, особенно неожиданным вниманием окружили Денисыча учительницы помоложе, однако и перешагнувшие пятидесятилетие дамы, кажется, начали «чистить перышки», да и кое-кто из старшеклассниц неожиданно перегруппировался на первые парты, кажется, с единственной целью – строить учителю глазки. Последним штрихом было когда директриса неожиданно внесла какие-то изменения в прическу, да еще нацепила на лацкан неизменного серого пиджака массивную брошку из самоварного золота, что для такой, как Олимпиада, должно быть, было наивысшей стадией возможного кокетства! «Возможно, я просто не замечала раньше, - попыталась объяснить перемену Даша. – Персонал в школах всегда преимущественно женский, так что молодой мужчина, случайно туда затесавшийся, просто обречен на повышенное внимание. Кроме того, историк действительно интересный человек. Дарье всегда нравились его уроки, а последнее время они стали куда увлекательнее, пробудив интерес к былым временам и эпохам даже у самых злостных неучей. Слушать рассказы не вполне по учебнику было куда интереснее, чем зубрить события и даты.
Тем временем Денису Денисовичу удалось убедить директрису и она, вторично перекрыв гомон, гулко провозгласила:
- Все могут быть свободны – уроков сегодня больше не будет!
- Как – не будет?  - возмущенно воскликнула было  отличница, однако ее слова утонули в восторженном реве прочих «непутевых чад», а Дарья вынуждена была признать, что идея была не так уж плоха: толпа отхлынула моментально, видимо, опасаясь, что Олимпиада Богдановна передумает. Очень скоро в недавно забитом, как бочка селедками, коридоре, осталось всего несколько человек, включая самих девчонок, наконец-то отыскавшую их Алину, группу учителей, сидящую на «шведской стенке», как всамделишная сорока на ветке, взъерошенную Фиму и флегматично дожевывающего стенгазету Хорькова.
- Девочки, что случилось? – взволнованно спросила Алинка. Маргарита тихо зарычала сквозь зубы.
- Если кто-то из вас еще раз спросит «что случилось»… - угрожающе начала она, но, так и не закончив фразу, предложила слегка притихшей Еве. – пойдем, тебе надо умыться, тогда и подумаем, что делать дальше.
- А надо? – Елена едва заметно улыбнулась, наблюдая, как учителя пытаются поймать бодренько скачущего на четвереньках Хорькова. – По-моему у него так лицо гораздо умнее, не находите?

Алина

После случая с козлом Андрей Хорьков появился в школе всего однажды – на следующий день, где и нарвался на такую встречу, что наотрез отказался от дальнейшего общения с учениками и учителями. Правда, это оказалось не так уж и легко – освобожденные вместе с остальными от занятий сестрички Сорокины моментально распространили весть о сумасшествии первого школьного спортсмена по небольшому городку со скоростью морового поветрия. В Верескове, где все всех прекрасно знали хотя бы шапочно, несчастный парень оказался, что называется, героем дня, ТАКОЙ популярности отчего-то совсем не обрадовавшись и в тот же день позорно капитулировав из родного города к живущей в какой-то деревне тетке. Правда, если он надеялся переждать там вспышку нелестной известности и вернуться, то Алина сильно сомневалась в том, что это у него получится: история, обросшая самыми невероятными подробностями, успела всем запомниться, к вечеру второго дня на эту тему уже слагались анекдоты. Только Евгения – обычно держащая пальму первенства по придумыванию разнообразных приколов, ходила мрачнее тучи. Одноклассники списали ее дурное настроение на сочувствие симпатичному блондинчику – о симпатиях Евы знали все, а подружки, знавшие, как дело обстоит на самом деле, не лезли с комментариями. Поскольку «туча» вполне способна была разразиться громом и молниями, наплевав на то, что это, в общем-то, вотчина Виктории. О Андрее неудачливая чаровница ни говорить не слышать больше не желала, изливая свое неудовольствие куда угодно еще.
- Видела мой тест по математике? – нервно вопросила Ева у Альбины, потрясая несчастным листочком бумаги. Три правильных ответа из ДВАДЦАТИ, черт бы… уф! Нет, побить меня по части тупости не сумел никто! Ну почему я ничего не могу сделать, как следует?!
- Мы все его сдали не лучшим образом! – попыталась утешить подругу Аля, сама схлопотавшая за действительно довольно трудную работу малоприятный трояк. По правде говоря, своими результатами оказались недовольно вообще все: Вика и Елена тест, как и Ева, благополучно завалили, Марго оказалась не слишком-то довольной «портящей табель» четверкой, а уж как сокрушалась Дарья, получив проверенную пятерочную (единственную пятерочную в классе!) работу и обнаружив, что за один из пунктов обозначен как «+/-»… не повлиявший на оценку, но лишивший отличницу всякого самоуважения.
- Какой кошмар! – с ядовитейшей иронией отреагировала Ева на стенания Дарьи по этому поводу. – Дарья, ты позор всей школы, нам с Рыжим Юриком за тебя стыдно!
- Вы хотя бы можете пересдать!
- Нашла, чем обрадовать!
- Прекратите, наконец! – в очередной раз воззвала Алина. – Позанимаемся все вместе и подтянем результаты. Ты, Дашка, сама всегда говоришь, что важны не оценки, а полученные знания, верно? Марго ведь сказала и вам про идею совместных занятий? Всем вместе будет легче пробраться через эти дебри, да и Матвей…
- Неудобно, - Дарья со вздохом поправила очки. – Все-таки Матвей это Виктории и Елене предлагал, а вместо этого получит целую толпу недоучек!
- Неудобно, дорогая моя Даша, - тут же отреагировала Евгения. – это когда твои дети на соседей похожи! Матвей не возражал? Не возражал! Значит, потерпит, в конце концов, либо Вика, либо Лена все равно окажется лишней, столик на троих – плохая примета, а в компании все не так страшно. Причем и Вика и Елена будут одинаково уверены в том, что «лишняя» - именно она, вы же их обеих знаете!
Подумав, Алина согласно кивнула. Виктория довольно быстро вписалась в компанию, однако с Еленой сохранилась некоторая натянутость отношений, похоже, девочки не слишком понравились друг другу еще при первой встрече и со временем взаимная неприязнь только возрастала.
«Наверное, оно и к лучшему, что меня пока не заинтересовал ни один мальчишка. У всех из-за этого какие-либо проблемы…»
В отличие от Маргариты, Алина как-то даже не задумывалась, каково это – влюбиться. Все равно ведь пока не придет, не угадаешь. С одной стороны, конечно, любопытно и, должно быть, увлекательно, с другой – Аля не хотела из-за этого влипать в такие же глупые истории, какая случилась с Евой, вести себя так же нелепо, как Вика и Елена, или терзаться бесконечными сомнениями вроде Маргошиных или Дашиных. Влюбляются-то, наверное, для того, чтобы быть счастливыми, а не для лишних проблем!
- Кстати, из-за… - кратко взглянув на Еву, Алина замолкла на полуслове и, слегка скомкав вступление, сразу перешла к сути. – мы ведь так и не собрались, как планировали, чтобы все обсудить и испытать. Может, соберемся сегодня после уроков… ну, на бабушкиной квартире, - очень тихо добавила она после паузы. Евгения и Дарья переглянулись.
- Не думаю, что это разумно, - заметила отличница, секунду поразмышляв. – то есть, встретиться, обсудить и испытать-то мы, конечно, должны, однако я не уверена насчет квартиры. Вдруг опять что-то выйдет из-под контроля, мало ли, что мы можем натворить.
- Надо устроить полигон! – воодушевленно согласилась Ева. – Где-нибудь на отшибе в безопасном и безлюдном местечке, где мы ничего ценного не порушим и не привлечем лишнего внимания.
- Тихо ты! – Алина воровато огляделась. – а то мы сейчас привлечем лишнее внимание Фимки и не сумеем отвязаться от «севших на хвост» Сорокиных даже у черта на куличиках! Эврика! Как на счет той зависшей стройки на окраине?
Раньше на месте заброшенной стройки располагался какой-то колхоз, развалившийся, когда девчонки были еще совсем маленькими, поэтому ни названия, ни самого колхоза они не помнили. Заброшенная территория и здания долгое время обрастали мхом, и становились прибежищем разнообразных бродяг,  пока постановлением местного управления не было решено все это снести и разбить там прогулочный лесопарк с аттракционами, однако, как это, увы, случалось нередко, на полпути к осуществлению проекта у городской администрации закончились деньги, поэтому относительно расчищенная территория так и осталась всеми забытой.
- Я за, - немного поразмышляв, согласилась Дарья. – надо будет на следующей перемене спросить, какие у остальных планы.
Планов не оказалось, поэтому, если кто-то и проявил неудовольствие затеей, то только Елена, вынужденная, по собственному выражению, таскаться за остальными даже не пятым (которое еще может быть полезно, как запаска), а шестым колесом в телеге! Похоже что из-за того, что остальные так охотно приняли в компанию Викторию – должно быть, дело было не только и не столько в свалившейся миссии – Елена, похоже, отчего-то решила, что ей самой места уже не осталось, и разубедить ее в этом не получалось даже у Маргариты. В принципе, ей действительно было и незачем идти вместе со всеми, ведь бывшая «серая мышка» не обладала нуждающимися в тренировке способностями Берегини, но понятно было, что Маргарита не захочет с ней расстаться, поэтому Лена, пожалев времени на споры, плелась в итоге следом за остальными, чуть ли не светясь от злости. Ее полупрозрачные глазищи из голубовато-серых сделались совсем темными, почти фиолетового оттенка, и непроницаемыми, словно облачное небо сгустилось перед грозой.
- Ну что такого особенного в том, чтобы немного прогуляться с нами? – попыталась разговорить ее Алина.
- И полюбоваться на демонстрацию чудес, которые мне недоступны? Спасибо огромное! Это… это несправедливо! – голос Елены предательски дрогнул, вынудив ее замолкнуть и очень тихо, словно очень внимательно регулируя свой тон, уточнить. – Просто несправедливо! Я всю жизнь прожила мечтой о сказке! О магии, о таинственном и загадочном, о приключениях… Я почти сумела смириться с тем, что все это нереально в нашей жизни, а теперь вы – даже Маргарита, которой все это никогда не нравилось, получаете все то, о чем мечтала Я!
Марго, молча покосившись на подругу, с хмурым видом вынула из сумки золотой венок и нахлобучила его Елене на голову. Алина поморщилась: на чересчур светлых волосах золото смотрелось совершенно самоварным, а яркие самоцветы делали даже заметно похорошевшее лицо девочки невыразительным.
- Я бы с удовольствием уступила тебе все эти «чудеса»! – ворчливо сказала Маргарита.
- Это все равно твое. Твое волшебство, которое ни к кому другому не прилипнет, - тоскливо ответила Елена, протягивая украшение обратно. – совсем не то же самое, что обладать своим собственным! А я, возможно, оттолкнула единственное в своей жизни настоящее чудо…
- Ой, только не начинай все с самого начала! – рявкнула на Елену все еще пребывающая не в духе Ева. Та с немного кривой усмешкой над какой-то так и не высказанной шпилькой (видимо, на ставшую популярной тему козлов) молча пожала плечами.
Алина уже сожалела, что вообще попыталась с ней заговорить.
- Что вы думаете об этом Монахе, девочки? – попыталась она увести тему.
- Мы слишком мало знаем его, чтобы что бы то ни было думать! – резонно ответила Дарья. – С одной стороны, он помог нам, но разве мы можем быть уверены, что это не было намеренной попыткой войти в доверие.
- Слишком уж он вовремя появился, – согласно кивнула Марго.
- Мне он не показался подозрительным, - возразила Ева.
- Тебе и Хорьков до определенного момента казался отличным парнем!
- Хоть какой-то парень, а…
- Перестаньте! – едва не взмолилась Алина. – Хватит, наконец! Тут такое творится, а мы только и делаем, что ссоримся!
- Причин доверять Монаху у нас нет, - продолжала тем временем рассуждать Дарья, не замечая короткой склоки. Впрочем, она вполне могла и землетрясения не заметить, когда увлекалась каким-нибудь логическим построением. – но и причин не доверять ему – нет тоже. В любом случае мы должны принять к сведению то, что он сказал.
- К тому же мы точно знаем, что имеем дело не со Змеем, - заверила Ева. – этот чешуйчатый пижон чересчур тщеславен, чтобы выбрать столь невзрачное амплуа. Насколько я могу судить, он мог бы прикинуться каким угодно, но в любом случае привлекающим внимание. Неосознанно. Производить хорошее впечатление, производить плохое впечатление… но только не вообще никакого.
- Почему вы опять переводите стрелки на Сергея? – холодно поинтересовалась Елена. – Вы до сих пор понятия не имеете, в какую историю вообще впутались и с кем придется иметь дело!
- Не спорьте, пожалуйста. Вы все правы.
- Все сразу – и правы? Интересно, - негромко усмехнулась Маргарита. Евгения тут же скорчила физиономию и патетически воскликнула:
- Ох, мы забыли, что право быть всегда и во всем правой есть только у нашей неподражаемой Марго!
- У любой проблемы есть только одно верное решение и сколько угодно - ошибочных!
- Тем не менее, пока мы не можем точно знать, какое из них которое, - поддержала Алину Дарья. – поэтому следует учесть все, что мы имеем. Например, предупреждение Монаха насчет одного из учителей. Кто-нибудь замечал что-нибудь подозрительное или просто необычное?
Спорщицы замолкли и призадумались. Правда, тишина была недолгой – Ева очень скоро сочла, что думать вслух ей гораздо удобнее.
- На мой взгляд так все учителя ведут себя подозрительно! – заявила она. – Например, Олимпиада сменила прическу и стала носить брошку на лацкане! Вы подумайте! Я учусь в этой школе уже почти семь лет, и, сколько помню, она всегда выглядела СОВЕРШЕННО одинаково! И вдруг – столь кардинальная смена имиджа! Потом, наш физрук, Василь Пертович! Ведет себя совершенно странно! На прошлой неделе влетел в раздевалку – девчоночью, заметим, с диким воплем, что видел в подсобке медведя!
- Ага, странно, - кисло поморщилась Маргарита. – вместо традиционных его зеленых чертей, которых он с самого утра пытается вместе с учениками в шеренгу строить – и вдруг медведь!
Алина промолчала. Поскольку они с Дарьей в тот момент находились не в раздевалке, а в зале – физкультуру Ева частенько прогуливала, симулируя непритязательные то насморк, то гастрит – и ничего такого не видели. Впрочем, зеленых чертей физрук и правда частенько строил.
- Так вот, - продолжала, проигнорировав замечание, Евгения. – еще более подозрительно ведет себя…
- Математичка, - тихо вставила Елена. Все, даже замолкнувшая на полуслове Ева, на нее уставились.
- И что же подозрительного ты увидела в Марьванне? Когда?
- Она ведет себя странно. Действительно странно – с тех пор, как мы писали тест.
Девочки обменялись нервными усмешками.
- Нет ничего странного в том, что мы засыпались, - озвучила общую мысль Ева. – по крайней мере – я. Признаться честно, я последнее время совершенно запустила учебу. Вика тоже – ее любимый предмет, похоже, не математика, а Матвей-аттика ! Что касается тебя, не обижайся, Ленусь, но точные науки никогда не были твоим коньком!
- Я вовсе не про оценки! Подозрительно было бы, если бы мне удалось сдать этот треклятый тест. Марьванна стала странно вести себя. Марго, ты помнишь, что она сказала,  когда возвращала нам работы?
- Естественно. Спросила, зачем ты вместо решения задач разрисовала листок змеюками со смазливой мордой.
Привычка, о чем-то задумавшись, разрисовывать тетради  была и у Елены и у Алины. Только тематическое содержание каракулей несколько разнилось. А последнее время камешки, звезды и чьи-то анимешные глазищи с призрачным намеком на остальное лицо из тетрадей Лены были безжалостно вытеснены изящными змейками и драконами с загадочными полуулыбками.
- А ведь и верно! – неожиданно воскликнула Маргарита. – с тех пор, как Марьванна увидела этих змеюк… она же побледнела и дернулась еще когда Елена только ОТДАЛА ей свою работу! Точно помню. И она постоянно придумывает какие-то предлоги, чтобы поговорить с Ленкой с глазу на глаз с тех пор. Предложила заниматься с ней дополнительно, а когда я сказала, что тоже бы присоединилась – начала юлить и сказала, что у меня и так неплохие результаты!
- У тебя действительно неплохие результаты, - сухо напомнила Виктория. – ты получила «четыре».
- Неплохие – но не лучшие. Ладно, допустим, Елене и правда не помешали бы дополнительные занятия, поскольку она завалила тест. Но и ты его завалила, и Женька, и еще куча народу в других классах, а предложила дополнительные занятия Марьванна именно Лене. И именно сейчас, хотя по математике она не так уж редко хватает неуды!
- Но мы давно знаем Марьванну! – вступилась куда больше уважающая учителей Дарья. – Она работает в школе уже больше десяти лет!
- И что с того? – воодушевленно завопила Ева. – и вообще, по мне, так все учителя – подозрительнейшие типы! Либо они монстры из другого мира, либо злобные пришельцы, либо шпионы подпольного НКГБ! Вот убедитесь сами!
Маргарита с усталым видом отмахнулась.
- Слушайте! – продолжала Ева. – А ведь при помощи моих способностей можно вывести их всех на чистую воду! Просто заставить говорить правду, только правду и ничего, кроме правды!
- Ты же говорила, что твои чары не работают «на заказ»?
- Только по искреннему желанию! – бодро подтвердила пышечка. – Но вывести учителей на чистую воду я хочу, как нельзя более искренне! Так и быть, начнем завтра же с математички, хотя, на мой взгляд, первой в списке для проверки на вшивость должна стоять директриса!
- Хорошо, хорошо, завтра, - попыталась угомонить излишне воодушевившуюся подругу Алина. – а теперь давайте тренироваться, мы уже давно на месте!
Из тренировки мало что получилось. Евгения, изображая гулкий потусторонний голос, пыталась убедить скептически щурящую глаза Маргариту, что она – «часы с кукушкой» и требовала прокуковать двенадцать раз. То и дело кто-то из наблюдающих «сеанс гипноза» девчонок начинал хихикать, следом за одиночным хихиканьем шел громкий дружный хохот, а Ева возмущенно вопила, что ей сбили весь настрой. Сама Алина пыталась, нацепив свои сапожки, еще раз взлететь. Сперва стоя с зажмуренными глазами и сосредотачиваясь на том, что должна оторваться от хлюпающей под ногами грязи и воспарить к облакам, представив это так ясно, что была немало разочарована, открыв глаза и обнаружив, что стоит на прежнем месте. Тогда девочка попыталась подпрыгивать и «сосредотачиваться» в момент прыжка, но момент этот оказывался все время чересчур коротким, после чего Алинка с жизнерадостным хлюпом приземлялась в неглубокую лужу (чаще – ногами, поднимая фонтан грязных брызг, а один раз – в буквальном смысле в эту лужу сев), пока не решила спрыгивать с какого-нибудь возвышения, получив немного более долгое время «полета», и не начала карабкаться на горы сохранившегося после стройки шлака.  Если не считать результатом эксперимента несколько синяков, ободранные колени и локти, а так же безнадежно испорченные брючки и заляпанную грязью остальную одежду, можно было смело говорить, что никаких результатов, пока наивысших результатов пока добилась только Дарья, в руках которой возникали и тут же погасали язычки яркого пламени. Марго и вертящая в руках лук Виктория вообще не знали, что и как должны пытаться сделать. Правда, терзания последней завершил негромкий, но не лишенный доли ехидства голосок Елены, заставив рыжеволосую залиться густой краской то ли смутившись, то ли от злости:
- Не то, чтобы я в этом разбиралась, и, конечно, ни в каких соревнованиях по стрельбе не участвовала, но у меня почему-то было подозрение, что для того, чтобы лук каким-либо образом использовать, ему тетива и стрелы нужны!

Ближе к окраине городок все больше напоминал не то село, не то деревню – одноэтажные деревянные домики располагались на обширных участках, застроенных еще и разнообразными хозяйственными сооружениями, под ногами прямо по дороге шныряли грязные куры, за заборами, стоило кому-то пройти мимо, заливались многоголосым лаем бдительные, хотя и слегка истеричные псы, где-то мычала корова…
Евгения брела по улочке, то и дело старательно что-то вспоминая, что, как всегда, очень живо отражалось на лице: то морщила лоб под челкой, то в задумчивости теребила кудряшки на затылке, то, осененная очередным обрывком воспоминания, победно улыбалась, то хмурилась, обнаружив, что снова понятия не имеет, куда именно надо идти… Алина, даже раньше, чем ожидала, успевшая пожалеть, что вообще ввязалась в это дело, в душе надеялась, что неугомонная подруга так и не вспомнит, куда именно надо идти и откажется от затеи. На самом деле она была не в меньшей степени авантюристкой, чем Ева, с детства неразлучные подружки то и дело проворачивали… да чего они только не проворачивали! Уходили далеко в лес искать единорогов, выпускали из клеток кроликов у одного занимающегося разведением этого зверья соседа, едва не утонули на пару в колодце, пытаясь изловить якобы живущую там кикимору… Но все же в характере Али была некоторая, как говорила начитанная Дарья, циклоидность: вспышки воодушевленной активности не длились долго, на смену им быстро приходил спад, когда абсолютно ничего не хотелось и не было сил делать. Оттого в детских авантюрах, как правило, сперва сама Алинка легким дружеским пинанием подбивала более ленивую и инертную Еву на очередное приключение, а потом уже Евгения аналогичной тягой поддерживала в подруге решимость. Дашка, как хроническая пай-девочка, во всем этом не участвовала, зато время от времени присоединялся Мартынко, хронически все усложняя. Всесильный в плане энциклопедических знаний мальчишка был при этом беспомощен, как младенец. Когда они втроем блуждали по лесу – лет, наверное, в восемь, девочки узнали, что Мартын знает не меньше десятка способов ориентироваться на местности: по солнцу, звездам, мху на деревьях, еловым лапам и много чему еще, но при этом, чтобы заблудиться, ему достаточно трех сосен!
«Что-то давно Мартына не слышно. Ладно, он предпочитал под ногами не путаться, пока Евгения еще кокетничала с Хорьковым, но теперь-то?..»
Если подумать, то позорными своими результатами теста и Ева и Аля обязаны именно прекращению отношений с Мартынко. Нелепый, совершенно не умеющий постоять за себя мальчишка (с девчонками Мартын подружился еще в дошкольном возрасте после того, как Евгения заступилась за него перед хулиганами на улице), становился всемогущим волшебником, когда дело доходило до контрольных и домашних заданий. Многие одноклассники и даже ученики других классов в конце четверти резко вспоминали, как зовут нескладного очкарика с первой парты, и принимались всячески демонстрировать дружеское внимание. Однако, уже, хоть погода и твердит обратное, начался декабрь, вторая четверть короткая… а Мартына все не видно.
- Слушай, Ева, я хотела спросить насчет…
- Вот он, домик! – завопила на всю улицу подруга, заставив Альку подскочить от неожиданности, тыча пальцем в небольшое деревянное строение. Возле этого дома не было ни обширного двора, ни сельхоз-пристроек, только симпатичный палисадник и небольшой огород за аккуратненьким забором.
- Как-то ты странно себе представляешь понятие «тихонечко проследить», - зашипела на Еву Алина. – чего ты так орешь?
- Извини, - подружка заметно стушевалась. – но мы навещали ее еще в пятом классе, когда Марьванна разболелась прямо на День Учителя, я уже опасалась, что вообще не найду дорогу, поэтому и обрадовалась. Домик-то характерный, запоминающийся.
«А я-то на это надеялась!» - уныло подумала Аля, в остальном, однако, согласившись. Дом математички напоминал не то теремок, не то симпатичную избушку, сошедшую с иллюстрации к какой-нибудь сказке.
- Ну и что нам делать дальше?
- Я надеялась, ты что-нибудь интересное придумаешь, - снова стушевалась Евгения. – Ладно! Сейчас мы постучимся и, если Марьванна окажется дома, скажем, что хотим обсудить результаты теста и поинтересоваться, не согласиться ли она нас репетиторствовать, чтобы исправить…
- А если ее нет?
- Тогда будем действовать по обстоятельствам!
«Теперь мы уже точно опоздаем к ужину…»
Алина устало вздохнула. Она прекрасно понимала, что, если сейчас развернется и уйдет – именно это сделать и хотелось бы больше всего – неугомонная Ева полезет в дом в одиночку! Угораздило же согласиться на это дело, теперь бросить подругу на полпути будет просто распоследним свинством. Во-первых, чувствовать себя свиньей Аля не привыкла и не любила, во-вторых, если к тому же выводу придет сама Евгения, то появиться шанс почувствовать себя натуральной хрюшкой в буквальном смысле! Маловероятно, что на подругу Ева способна рассердиться так же сильно, как на придурка Хорькова, но все же…
Уже почти совсем стемнело, но свет в доме не горел. Либо Марьванна отлучилась куда-то, либо, как некоторые пожилые люди, предпочитала очень рано ложиться спать. Дверь, понятное дело, оказалась заперта. Девочки пару раз обошли домик, после чего Евгении, к ужасу Алины, попалась на глаза открытая форточка.
- Нет! – предугадывая, какие слова последуют за задумчивым взглядом подруги, едва не взвопила девочка. – Нет, нет и нет, ни за что!
- Алечка, ну я же туда не пролезу! – с обожающим взглядом выпрашивающей угощение собаки, заныла Ева. – Даже если получиться туда вскарабкаться, буду потом неделю изображать Винни-пуха в гостях у Кролика, да еще и, в отличие от медвежонка… кхем… головой внутрь.
Аля едва не захихикала, представив себе это зрелище, но сдержалась, прекрасно понимая, что даже мимолетная улыбка будет расценена, как согласие.
- Вообще никому не надо туда лезть! Кроме того, летать у меня больше не получается, а дотянуться до туда – нереально!
- А как нам еще проникнуть внутрь? Смотри, я тебя подсажу, а потом ты откроешь дверь изнутри…
- Я тебе что, домушник?!
- Ладно, полезу сама! А ты хоть посторожи, чтобы тут кто-нибудь из Сорокиных «случайно» мимо не проходил, а то заснимут мой задний фасад в форточке и вывесят в стенгазете под лозунгом «вот как развлекаются ученики нашей школы!»
Уже задыхаясь от сдерживаемого из опасения, что их кто-то тут застукает, хохота, и тихонечко сползая по стенке, Алина сдалась. Конечно, сама Ева в форточку бы не влезла даже настолько, чтобы там застрять, да и не полезла бы, конечно…
- Ну хорошо, хорошо, подсаживай! Как говорит Дашка, коль назвался груздем… но имей в виду…
Евгения воссияла так, что, кажется, начала слегка светиться в сгустившейся вечерней темноте.
- Докатились, - бурчала себе под нос Алина, пока подруга старательно пихала ее вверх, к треклятой форточке. – остается надеяться на связи твоего папы в милиции. В случае чего будем упирать на то, что хотели спереть задание для следующего теста, чтобы получше к нему подготовиться?
Протиснуться в форточку оказалось даже легче, чем Алина предполагала. Может, и правда задуматься о карьере домушника? – с долей черного юмора подумалось девочке. Правда, спускаясь с окна уже внутри, она едва не смела с подоконника стоящие там фикусы в горшках и заляпала слегка подсохшей грязью аккуратные занавески.
«Если окажется, что изнутри дверь тоже открывается только ключом – я не только не смогу впустить Еву внутрь, но и сама сумею выбраться, только «рыбкой» выскочив из той же форточки! Если шею не сверну… окно-то, наверняка, заклеено на зиму… ох уж мне все эти «замечательные идеи!»
К счастью, ключ – то ли запасной, то ли математичка действительно была дома и уже легла спать (на всякий случай девочка пыталась вести себя, как можно тише) – обнаружился висящим на гвоздике возле двери, так что с открыванием замка проблем не возникло. Наверное, теперь они уже зашли чересчур далеко, чтобы теперь «отыгрывать назад», поэтому Алина смирилась с судьбой.
- И что ты собираешься здесь найти? – только и поинтересовалась она у Евгении.
- Что угодно необычное или подозрительное.  Поможешь или будешь стоять на стреме?
- Только веди себя потише, умоляю!
- А может, нам и правда посмотреть, какие вопросы и ответы будут у следующего теста? Раз уж мы все равно здесь? Ладно-ладно, я же шучу, не надо ТАК на меня смотреть!
Ничего подозрительного Алина не видела. Жилище математички было типичным, даже классическим жилищем добродушной старой девы. Тяжеловатая на взгляд Али приземистая мебель, настоящая, деревянная, кажется, даже из дуба, сделанная на века, старинные часы, тихонечко тикающие в углу, чуть побитый молью ковер на одной из стен, старенький телевизор, накрытый сверху ажурной салфеточкой, ухоженные цветы в горшках, слегка пожелтевшие фотографии… Единственное, что слегка зацепило внимание Алины – на этих фотографиях Марьванна неизменно находилась в окружении учеников. Такое чувство, что, кроме любимой работы, в ее жизни вообще ничего не было: девочка не заметила ни фотографий родственников, ни друзей, вообще никого больше.
- Дома ее все-таки нет, - тоже не обнаружившая ничего интересного, только и заметила Ева.
- Думаю, нам следует убраться, пока не вернулась.
Грязи, которую девочки натащили с улицы, правда, мог не заметить разве что слепой. И как им закрыть дверь на ключ изнутри? «Нет, домушника из меня не получится, так наследить в самом буквальном смысле и нарочно не сумеешь… впрочем, оно и к лучшему!»
- Пойдем! Ты же видишь, здесь ничего!
- Угу, - кажется, Евгения уже готова была согласиться, однако в этот момент грузные шаги на крыльце заставили девочек похолодеть от ужаса.
«Посадить нас, конечно, не посадят… надеюсь, из школы не выгонят!» - только и успела подумать Алина, механически переставляя ноги, когда Евгения схватила ее за руку и куда-то поспешно поволокла. Как они уже убедились – второго  выхода из домика не было и девочка решительно понимала, что подруга задумала на этот раз!
- В подвал! – прошипела Ева, подталкивая Алю вперед.
«Как глупо! Марьванна все равно уже заметила открытую дверь, а по следам не так уж и трудно понять, куда мы спрятались. Только хуже сделали! Проклятье! Будет очень и очень стыдно!..»
- Кто здесь? – слегка испуганно прозвучал приглушенный голос математички из прихожей… или, кажется, в таких домиках это называется «сени». Шаги немного приблизились.
- Ты только посмотри! – едва слышно выдохнула Евгения где-то за спиной.
- Уже насмотрелись! – хмуро буркнула Алинка. Никогда в жизни она не была так сердита на свою лучшую подругу.
- Да обернись же ты! Гляди!
Твердо вознамерившись, пока их еще не обнаружили, высказать Еве все, что думает по этому поводу, девочка действительно обернулась и… слова застряли у нее в горле. За небольшой горкой разнообразного хлама, вполне типичного для всех подвалов, и банок с какими-то соленьями на деревянных полках начиналась… пещера. Самая обычная, довольно тесная не столько каменная, сколько земляная пещера, прекрасно просматривался выход, за которым, наметая легкий белый коврик, жизнерадостно валил снежок. Но на улице НЕ БЫЛО никакого снега – ноябрьская слякоть до самой середины декабря никак не желала уступать место настоящей зиме…
- Помнишь те «узелки», про которые говорил змеюк? Точки, где соприкасаются два мира – человеческий и сказочных существ! Вот здесь тоже…
- Девочки! – строго потребовал низковатый мелодичный голос учительницы. – Аля, Женя, выходите немедленно!
- Как она догадалась?! – едва слышно прошептала Ева. Ее обычно румяная мордашка была белее мела.
- Элементарно, Ватсон, - невесело хмыкнула Алина. – Где мы с тобой пошвыряли свои портфели?
- Ой!
- Вот именно – ой!
В голову неожиданно пришло, что, если учительница действительно не та, за кого себя выдает, то подружкам здесь может грозить гораздо бОльшая опасность, чем выволочка в школе.

Марго

Поистине человеческая глупость дает самое полное представление о бесконечности! Во всяком случае, когда приходится иметь дело с кем-то вроде Евгении, похоже, вообще не задумывающейся о последствиях своих поступков, да никак не желающей выходить из возраста песочницы Алинки! Вот ведь парочка не разлей вода!
- Между прочим, я оказалась права! – выразительно вздернула свой курносый носик Ева. – И вообще, все ведь закончилось хорошо, верно?
- А если бы…
- Если бы да кабы, да во рту росли б грибы! – перебила эта искательница приключений Маргариту на полуслове. – Главное ведь то, что ЕСТЬ! Мои предположения подтвердились!
- Вообще-то это были Еленины предположения, - сухо напомнила Дарья. – Девочки, но это действительно было с вашей стороны очень глупо! Может, вам и удалось подтвердить, что Марьванна – не та, кем мы ее считали, - отличница, в отличие от остальных, испытывавшая к учителям самую искреннюю симпатию, тихо вздохнула. - однако это не дает нам ровным счетом никакой информации. А теперь мы и вовсе ничего не узнаем. Кроме того, теперь уроки у нас будет вести Арест Всевладович, и тест пересдавать вам придется ему! Марьванна после такого в школу не вернется.
Евгения в непритворном ужасе выпучила и без того огромные глазищи. Молчаливая Елена притихла еще сильнее, словно стараясь и не дышать даже.
- А ты чего ожидала? – раздраженно поинтересовалась у Евы Марго. Перспектива, мягко говоря, душу не грела, особенно сейчас, когда впереди маячил конец четверти со всеми контрольными и полугодовыми зачетами.
- А что такого в этом Аресте? – поинтересовалась еще не вошедшая в курс всех школьных дел Виктория. Ева скорчила жуткую рожу и изобразила предсмертные конвульсии. Дарья, явно пряча усмешку, поправила очки и с расстановкой ответила:
- Арест Всевладович ведет алгебру и геометрию в старших классах нашей школы, иногда проводит замену и у средних. Он доктор наук и очень хорошо знает свой предмет, но при этом совершенно не педагог, не умеет и не хочет работать с детьми, многие его бояться до заикания.
- Ага! – поддакнула Евгения. – Даже Мартын, которого перегрузить в принципе нереально, как-то негодовал: Арест его выкинул из класса за подсказки!
Маргарита тихо вздохнула. Ее конфликт с «запасным» математиком был пожестче. Разумеется, упомянутый доктор наук, недолюбливающий детей, пришел в школу работать не от хорошей жизни, светило, как и многие подобные ему люди, вынуждено было вкалывать на нелюбимой и утомительной работе, считать копейки и перебиваться с кефира на хлеб – появление в школе, хоть и не в подведомственном ему классе, девочки из семейства «новых русских», которую привозил в школу шофер, было воспринято математиком как личное оскорбление. Арест просто не мог, случайно заметив Маргариту на перемене в одном из коридоров, не остановиться и не выговорить ей на тему, что в школу не наряжаются, как кукла, что детям дорогие украшения неуместны, или просто за распущенные волосы. В настоящую ярость учителя приводили мобильные телефоны, давно уже переставшие считаться предметом роскоши, но, видите ли, он себе на свою зарплату не имел возможности приобрести… Ухудшало ситуацию и то, что сама Маргарита никогда не глотала подобное молча, как поступила бы Елена или даже Виктория. Один раз услышав, что, если взрослый мужчина не способен себе на жизнь заработать, то стыдно должно быть ему самому, а не Марго и не ее родителям, Арест поволок ее на разборки к директору, но Олимпиада, хотя сама малоодобрительно относилась к «новомодным штучкам», довольно резко осадила математика, посоветовав не считать чужие деньги. Профессор кислых щей слегка приутих, но  обиду затаил. И вот теперь получит возможность отыграться.
- А все из-за тебя!
- Ты предпочла бы, чтобы занятия у нас вела самозванка?! – тут же ответно взвилась Ева. – И вообще, тебе-то что, тебе не пересдавать этот треклятый тест!
- Какая разница, самозванка или нет! Главное, какой она учитель!
- Да, а как на счет ее интереса к Елене?
Маргарита хмуро замолчала.
- Итак, - подвела итог Дарья, наверное, почувствовавшая, что подруги готовы «перейти на личности» и пытаясь их отвлечь от ссор. – мы узнали что Мария Ивановна… хм…
- Оборотень! – любезно вставила Ева.
- Допустим. Но это ничего нам не дает. Почему она работала в школе, с какой целью… вряд ли затем, чтобы шпионить за нами, она работала здесь и до того, как мы вообще пошли в школу. А поскольку… гм…
- Ева и Алька ее спугнули своей чрезмерной активностью! – в свою очередь вставила Марго. – То теперь мы ничего конкретного о ней и не узнаем!
- Будем танцевать от того, что есть, - Дарья снова поправила очки. – Сегодня мы с Алиной поговорим с директрисой и Сорокиными, скажем им, что хотим сделать к Новому году стенгазету, посвященную учителям с портретами, которые тебе придется нарисовать, и краткими биографиями для моей статьи. Ну и для этого нам понадобятся сведения об учителях: чем больше, тем лучше – мало ли что может пригодиться.
Алина, пару мгновений поразмышляв, коротко кивнула. Ей, в отличие от Евгении, похоже, было искренне неловко за вчерашнюю вылазку.
- Ты, - обернулась отличница к Еве. – постарайся узнать по каналам своего отца – тебе лучше знать, как ему объяснить, всегда ли Мария Ивановна жила в Вересково, а если нет, когда она приехала и откуда. Ясно?
- Угу.
- Если бы знали чуть больше о самом этом безымянном монахе…
- Безымянный монах… - задумчиво повторила Алина, словно пробуя слова на вкус. – безымянный монах. Безымянный Монастырь!
- Что? – растерянно переспросили в один голос Маргарита и Виктория.
- Алька, ты гений! – воссияла Ева. – Откуда в Вересково взяться монаху – если это, конечно, был настоящий монах? Из монастыря, разумеется!
- Логично, - теребя кончик косы согласилась Дарья. – Либо мы его там найдем, либо будем точно знать, что на самом деле он – не монах.
Маргарита припоминала, что монахи, кажется, бывают и странствующими отшельниками.
- Мы с Викторией и Еленой попытаемся разузнать, - однако, согласилась она. – раз все остальные уже и так при деле. Лена, ты знаешь, как туда добраться?
- Точно не знаю, - покачала головой подружка. – да и вообще я, если не возражаешь, лучше помогу Алине с портретами, она может и не успеть нарисовать всех к Новому году. Пусть лучше Дарья распишет вам, как туда ехать.
Маргариту кольнуло подозрение, что Елене не по душе общество Виктории, но решила не вдаваться в эту тему и снова согласилась. К тому же Лена, хоть и выросла в Вересково, не шибко-то хорошо ориентировалась на местности, а монастырь был для нее столь же незнакомой территорией, что и для недавно переехавших столичных гостий.
- Проедите две станции на электричке, потом по просеке… - бормотала Даша, что-то черкая на вырванном из тетради-черновика листике. Маргарита обернулась к Виктории.
- Нам надо будет переодеться. В юбки, лучше длинные, и взять платки или косынки.
- У меня нет юбок! – почти испуганно возразила рыжеволосая девчонка. – Тем более – длинных! И косынки нет, кто их сейчас носит, косынки-то?!
- Все с тобой ясно! – отмахнулась Марго. Наскоро окинув новенькую взглядом, девушка отметила, что Вика чуток ниже ее ростом и немного пошире в плечах, однако, в целом, того же телосложения. Во всяком случае, куда ближе, чем Алинка, в любом предмете Маргошиного гардероба утонувшая бы, Елена, на которой бы веши висели саваном или там Ева, на которую вообще бы не налезли.  – Итак, после уроков идем ко мне и подберем одежду… думаю, размер у нас приблизительно один. А вместо косынок можно взять длинные шарфы или парео, это я тоже легко обеспечу! Заодно объясню, как следует там себя вести.
- А ты что, часто бываешь в Церкви? – несколько удивилась  Виктория.
- Не скажу, что наша семья глубоко верующая, но посещать Церковь по праздникам – это что-то вроде правила хорошего тона. Хотя бы поверхностно, но я во всех этих правилах разбираюсь.
Тут пронзительно взвизгнул звонок, оглашая конец большой перемены, и девчонки поспешили в свои классы. Впереди маячил урок математики с хмырем Арестом в качестве учителя – опоздать даже на несколько секунд означало дать повод для очередного наезда.

Хотя, как и следовало ожидать, некоторой неприятной откровенности избежать не удалось. Поначалу девочки, недавно сдавшие зачет по истории с куда более оптимистическими результатами, чем несчастную математику (особенно отличилась, как всегда, Евгения: Алина со смехом рассказывала остальным, как, пока Дарья первой вызвалась отвечать, пышечка деловито рассовывала многочисленные шпаргалки в карманы, рукава, за пояс джинсов, бормоча, что впервые в жизни готова порадоваться тому, что талия у нее не такая тоненькая, как у Альки, а потом, шурша многочисленными бумажками, аккуратно, чтобы ничего не уронить, выползла к доске; историк, усмехаясь в усы, заметил, что Ева в тот момент была похожа на персонажа «Приключений Шурика», пытавшегося получать подсказки по радиосвязи, а когда находчивая девчонка, получив задание, негромко вставила «Билет, а при нем задача!» - едва не рухнув от смеха под стол, поставил ей «четыре»). Остальные сдали без выкрутасов, но тоже вполне успешно, и теперь относились к Денису Денисовичу с максимальной душевной теплотой, какую вообще можно испытывать к учителю.
- Вы судите предвзято! Кто вам «пятерки» ставит, тот и кругом хороший?! – искренне возмутилась Вика. Маргарита смерила ее весьма скептическим взглядом.
- Хотелась бы знать, с чего ТЫ, дорогая, так на него взъелась.
- Ага-ага! – неожиданно поддержала вечную антагонистку Ева. – Вик, у тебя на лбу неоновыми буквами горит, что ты чего-то недоговариваешь! Колись, давай, мы же команда! С чего вдруг тебе вздумалось наезжать на историка, словно он покусился на честь твоей матушки? У…ё-ё…
Виктория в очередной раз прокляла свое свойство моментально заливаться краской – все моментально уставились на нее, словно на какое-то чудо-юдо в зоопарке.
- Что… серьезно? – драматическим громоподобным шепотом уточнила Ева. Сцепив зубы, Вика потребовала у подружек поклясться всеми известными клятвами, что даже не вздумают заикнуться на эту тему в школе, после чего по возможности кратко описала события вчерашнего вечера. Ей казалось, что это сделает основание ее измышлении более прочным, однако эффект оказался почти прямо противоположный.
- Знаешь ли, дорогая, нельзя обвинять человека исключительно из личной к нему неприязни! – чопорно заметила Марго, дослушав сбивчивый рассказ. – Тем более… такой.
- Ты говоришь так, будто это нормально!
- А ты рассуждаешь, как будто до сих пор веришь, что тебя принес аист! – парировала питерская красавица. – Твоя мать – молодая и привлекательная женщина, нет ничего паранормального в том, что ею кто-то интересуется.
Девочки слегка подавленно молчали, но видно было, что они готовы согласиться именно с Маргаритой. Виктория переводила потрясенный взгляд с одной подруги на другую. Похоже, словно в страшном сне, повторялись события с ее московскими одноклассницами…
- Конечно, вам легко рассуждать, - голос предательски дрогнул, Вика едва сдерживалась, чтобы не закричать прямо в холеное умело подкрашенное личико Маргариты. – ведь ваши родители не расставались! Откуда вам-то знать, какова перспектива жить с чужими людьми!
- Конечно, одна ты знаешь! – с неожиданной злобой прошипела тихоня Елена. – Проблемы в этом мире бывают только у тебя и все обязаны по этому поводу вокруг тебя вертеться!
- Ты чего?..
- Она меня уже достала! – ткнув в Викторию пальцем, сообщила Елена. – Придумывает себе проблемы на пустом месте и с мазохитским удовольствием над ними рыдает, чтобы все суетились и утешали! Либо она очень плохая актриса, либо настоящая истеричка! Болтает что-то о чужих людях только потому, что мамочка пригласила кого-то поужинать! Ах, какой кошмар! Ее родители развелись, а мама – какая трагедия – позволяет себе жить своей жизнью, вместо того, чтобы пылинки сдувать с ненаглядной дочурочки!
- Елена, что на тебя нашло?
- Нашло? На меня? – чуть не плача, выкрикнула сереброволосая. Кто тут истеричка, это еще как сказать! – Я вообще своих родителей не знаю! Не знаю своего прошлого, оттого толком не найду ни настоящего, ни будущего! У меня ведь с самого детства то и дело возникала мысль, что я живу какой-то не своей жизнью, что я как-то в эту жизнь свалилась и вынуждена терпеть, а потом… они мне все рассказали. Рассказали, что я приемные ребенок.
- Думаю, - неожиданно серьезно заметила Евгения. – если так, то ты должна быть тем более им благодарна за то, что растят тебя, как своего родного ребенка. Настоящие родители ведь не те, кто, собственно, ребеночка сварганил, а те, кто в него душу вложил и человека вырастил.
- Ты-то что об этом знаешь? – осторожно уточнила Виктория, не ожидавшая от Евы таких рассуждений. Пышечка пожала плечами.
- Анечка нам с Гришей не родная мама.
- Да вы же ее копии! Оба! – девочка припомнила смешливую шатенку, угощавшую подруг дочки домашними булочками. Анечка (по имени и отчеству ее называть ну никак не получалось) сама изрядно напоминала свежеиспеченную булочку.
- Неа… мы на папу похожи, просто они сами одного типажа, если бы ты присмотрелась, то заметила. Честно говоря, девочки, я не знаю, зачем превращать что-то в проблему.
- Я вовсе не думаю, что родители относятся ко мне хуже из-за того, что я им не родная, - покачала головой Елена. – просто так вышло, что я о самой себе вообще ничего не знаю.
- Помнишь мультфильм про поросенка? «Не так уж важно – кто ты, важно – КАКОЙ ты!»
- Но хотелось бы быть… все таки кем-то.
Маргарита с улыбкой обняла Елену за хрупкие плечи.
- Я скажу тебе, кто ты. Ты самая-самая лучшая моя подруга в мире, понятно! И не нужно было так долго от нас все скрывать, я же видела, что тебя что-то гложет, а ты молчала. Теперь будет легче, вот увидишь.
Всеми успешно позабытая Виктория стаяла, покраснев до корней волос и, сжимая кулаки, почти с ненавистью глядя на снова «ушедшую в себя» Елену.
- Я… ну, я понимаю, что это нормально и все такое, - наконец выдавила она. – но УЧИТЕЛЬ!
- Хрюк-хрюк! – Евгения нажала на кончик носа, изобразив пятачок. – Не люблю повторяться, однако «Не так уж важно – кто ты, важно – КАКОЙ ты!»

Алина

Алину Евгения как-то в шутку назвала «барометром настроения» в компании. В какой-то мере так оно и было, поэтому практически все дополнительные занятия Аля просидела, как на иголках. Вика молчала и светилась от злости, Елена, не смотря на оживленную светскую беседу, которую вечная тихоня неожиданно завела с бывшим парнем мечты, казалась какой-то тоскливой, Еве было лень вникать в формулы, оттого и болтала о любых посторонних вещах, Дарья и Марго, похоже, единственные, кто помнил о цели сборища, с головами нырнули в алгебру, но у Алины не было настроения заниматься. А значит, не было и смысла! Девочка знала свое свойство: в зависимости от настроения все могло легко спориться, а могло и прочно завязнуть. Не было у нее достаточной силы воли, чтобы работать «через не хочу», а если и получалось такое, результаты удручали. Елена и Матвей, у которых такое вдохновение, накатывающее не тогда, когда нужно, проявлялось только в творчестве, могли считать себя счастливчиками, потому что у самой Альки оно пронизывало буквально все сферы жизни. То готовность, не ведая усталости, физически, интеллектуально и творчески работать хоть двадцать пять часов в сутки, а то и даже пошевелиться себя любимую не заставишь. И, главное, ни от чего конкретного это не зависит. Индивидуальная программа. Хорошо еще, учителя в школе Алину тоже знали и терпеливо относились к периодам спада. Марьванна относилась… а вот от Ареста такого вряд ли стоит ожидать. Уж если кому и положено оказаться чудовищем, то это ему!
« С другой стороны, она же и не чудовище. Это мы от неожиданности перетрусили, а так медведи ведь симпатичные и довольно добродушные, конечно, если их не беспокоить… Ох, ну и бестолково же мы себя повели – только хуже все сделали!»
В отличие от Маргариты, Алина не переживала в связи с последними событиями кризиса здравого смысла. По причине, видимо, его полного отсутствия… но, как сказала Лена, каждому все же свое. В первые моменты, бывало, происходящие чудеса пугали девочку, но почти сразу она воспринимала их, как должное, не заморачиваясь всякими « не может быть, потому что не может быть никогда».
- Никудышный из меня учитель, - полушутливо подвел итог первого занятия Матвей. Девочки наперебой принялись его заверять, что уж точно лучше Ареста, и обсуждать, когда можно провести следующий урок. Почти хором. Слегка напуганный начавшимся в ушах звоном, парень предложил, если, конечно, они не против терпеть его общество два выходных дня подряд, то можно хоть завтра утром.
- Утром? – кое-что припомнив, Алина помрачнела и качнула головой. – Нет, утором не годиться. Я совсем забыла про оглашение завещания. Ну… бабушки. Неизвестно ведь, что будет с кафе.
Все резко притихли.
- Наверное, тебе не обязательно присутствовать там лично, - осторожно заметила Маргарита. – то есть, я понимаю, это очень для тебя важно, но…
- Нам всем стоит присутствовать. Бабуля ведь и нам кое-что завещала, помните?
Девочки переглянулись.
- Завтра во второй половине дня у меня репетиция. Значит, на неделе что-нибудь придумаем, - слегка натянуто решил Матвей. – ну что же…
- КРЫСА!!! – совершенно неожиданно взвизгнула Евгения, подпрыгивая, наверное, на метр и с ногами взбираясь прямо на стол, с которого только успели собрать все тетрадки. Паника в женских рядах – вещь заразительная. Алина точно знала, что, например, Марго крыс не боится просто ни капельки, однако успела заметить, что питерская красавица всего на долю секунды позже Евы тоже оказалась на столе (с нагромождения пустых клеток под потолок, верхом на котором почему-то оказалась сама Аля, обзор был неплохой), только Вика то ли оступилась, то ли на столе банальным образом не хватило места… но в результате новенькая, потеряв равновесие, села на пол – и тут же прямо на колени к ней прыгнул небольшой серый зверек с острой мордочкой и глазками-бусинками. Остальные завизжали еще пронзительнее, будто подругу, по меньшей мере, пожирали заживо… Матвей пытался что-то сказать, но услышать его было в поднятом шуме трудновато.
- Это Орешек, он не крыса, он белка… белк! – в непритворном отчаянии прижав ладони к ушам, во весь голос провопил несчастный парень, придерживая за шкирку Кутузова, под шумок решившего, что Орешка принесли ему на обед. – Он не кусается!
Орешек тем временем деловито обнюхивал карманы окаменевшей Вики на предмет вкусных заначек.
- Я-то думала, белки рыжие и пушистые, с такими хвостами… - наконец осторожно заметила Виктория, растопырив пальцы в попытке таким образом объяснить, какими должны быть хвосты.
- Зимой белки серые. Уф-ф, ну вы… - Матвей оглушено потряс головой. – как видишь, у Орешка хвост все-таки мохнатый и на ушках кисточки, для крыс подобное не характерно.
- Вечно ты, Женька, шумишь из-за чепухи! – раздраженно буркнула явно смутившаяся столь недостойного себя поведения Маргарита, слезая со стола.
- Не разглядывала я его уши… выскочило такое, по ноге поползло… уф! А где Алинка?
Девчонки начали оглядываться. Аля хотела было сообщить о своем присутствии, однако нагромождение клеток оказалось шаткой опорой, даже под ее цыплячьим весом грозящей вот-вот развалиться, и девочка боялась даже неосторожно вздохнуть. Наконец Матвей, видимо, припомнив печально завершившуюся вечеринку, задрал голову… Встретившись с ним взглядом, Алина расплылась в беспомощно-виноватой улыбке и хотела было развести руками, но, едва не потеряв равновесие, еще прочнее вцепилась в громыхающую конструкцию.
- Ты как туда забралась?!
«Если бы я еще знала…»
На этот раз спуск Али с «покоренных вершин» занял куда больше времени. Пододвинуть к горе клеток стул или табурет вплотную не получалось: у основания завал был куда шире, чем на вершине, а когда кто-то пытался взобраться по самим клеткам – гора начинала разваливаться, и Алина была уверена, что спустят ее, по меньшей мере, во цвете лет поседевшей! Орешек, преспокойно устроившийся на плече бестолково суетящейся вместе со всеми Вики, с интересом наблюдал за разворачивающимся действом. А может, просто прятался таким образом от гастрономического интереса Кутузова.
В результате чьей-то очередной попытки подобраться поближе гора начала расползаться в разные стороны и пронзительно визжащая девочка просто съехала вниз верхом на одной из клеток. За возобновившейся было паникой, сопровождавшей разрушение горы, последовало несколько минут гнетущей тишины, за которые все – включая саму Альку – убедились, что «царица горы» цела и невредима, тогда-то и грянул взрыв хохота.
Прощание прошло в гораздо более непринужденной обстановке. Виктория, не желавшая сейчас возвращаться домой, предложила Матвею свою помощь в ликвидации разгрома, а заодно в кормлении и выгуле подопечных зверюшек и была просто счастлива аж пару минут, пока парень, прощаясь с Еленой, не предложил той так же попробовать себя в ветеринарии, раз уж она так великолепно чувствует животных, что сразу могла определить, что с котом, а услышав, что Лена до полусмерти боится всего, что связано с медициной, и высказав искреннее сожаление, заставил ее дать честное слово, что обязательно притащит тетрадь со своими стихами к следующей же встрече. Все это уложилось в несколько слов, но настроение у Виктории снова успело испортиться, с девочками она попрощалась довольно неприветливо…
«Интересно, а можно прощаться – приветливо?»
- Не дразнила бы ты ее, Лен, честное слово! – заметила Маргарита, когда девочки уже вышли из ветлечебницы. – Сама ведь понимаешь, каково ей!
- Понимаю. Наверное, это потому меня и раздражает: становится очевидно, как я себя глупо вела. Так же глупо, как она сейчас! – Елена вздохнула. – Это просто несправедливо! Когда человек нравится, очень нравится, ему на глаза боишься попадаться, не то что заговорить, а когда он уже не нужен, все оказывается так легко! Подумать только, я столько времени считала чуть ли не небожителем самого обыкновенного мальчишку, в котором и особенного-то ничего нет! Он не любит некоторые уроки… может перепутать все ноты на первом концерте от волнения…
- Нельзя прикасаться к идолам – позолота остается на пальцах, - пробормотала Дарья. – а Вику ты все равно не тереби, она сейчас и без нас на взводе. А я даже не могу ее по-настоящему понять. Пытаюсь представить, чтобы МОЯ мама закрутила роман с учителем… да с кем угодно вообще!
- Ну, с отцом-то твоим до свадьбы как-то, наверное, крутила! Хотя, если честно, я этого себе тоже не представляю, - весело призналась Ева. - И какие у нас планы на вечер, раз Виктоша нас на парня сегодня променяла?
- Я буду помогать Дарье с материалом для статей, - Марго пожала плечами. – а Елена поможет Алине с портретами. Раз уж пообещали, надо выполнять. Может, найдем насчет Марьванны что-нибудь интересное. Я чем тебе заняться – понятия не имею, но не мне тебя учить прожигать время.
- Вы что, правда собираетесь копаться во всем этом в СУББОТУ? Вечером? Уф! Ладно, в архив сегодня все равно не пробиться, пообщаюсь с Сорокиными, у них свой архив не хуже, может, что необычное и замечали. Всем пока.
- Встретимся завтра у меня! – напомнила Алина. – К девяти часам.
Евгения явно не была в восторге от перспективы так рано вставать в воскресенье, на этот раз ничего ворчать не стала.

Видимых результатов усилия девочек так и не принесли. Мария Ивановна приехала в Вересково и купила здесь домик четырнадцать лет назад, откуда – неизвестно, замужем никогда не была и вообще, похоже, родственников не имела, во всяком случае, никто не мог утверждать обратного. Соседи, коллеги и прочие знакомые характеризовали математичку как очень хорошего человека, однако глубоких дружеских отношений у нее ни с кем не возникало. Не привлекалась, не участвовала… такое чувство, что с Марией Ивановной давно знакомы были чуть ли не все Вересковцы, и при этом никто ничего конкретного о ней не знал. В том числе и Сорокины, собравшие на всех знакомых людей по развернутому досье. Архиву сплетниц позавидовал бы любой частный детектив, но когда Марьванна приехала в городок, даже старшая «сорока» была еще в пелёнках и до замочных скважин еще не дотягивалась. Дарья запоздало заметила, что можно было бы расспросить видевшего в школе медведя физрука, но тот, как девчонки недавно узнали, был уже уволен и, где его искать, вообще понятия не имели – этого учителя никто не навещал и не поздравлял, а жил он до увольнения прямо в школе – в каморке за тренировочным залом. Впрочем, Алина почти не принимала в этом участия, сосредоточившись на портретах для стенгазеты. Взявшаяся ей помогать Елена отчего-то впала в прострацию над почти законченным портретом Дениса Денисовича, утверждая, что что-то изобразила не так, но что – понять не может. На взгляд стороннего наблюдателя – и Алины в том числе – портрет вышел отлично, но Елену это не убедило. Пришлось, пока она терзается сомнениями, за остальные портреты браться Алинке. Часов в восемь за Маргаритой явился шофер на джипе и любезно раскидал по домам всех остальных подружек.
«Если бы бабушка по-прежнему была со мной… порой ее советы оказываются не просто бесценными, а совершенно необходимыми! Да уж… когда в фильмах и сказках обычные девочки становятся героинями, все происходит совсем не так! Тычемся, как слепые котята и некому ни научить, ни объяснить…»
Родители так же считали, что Алине ни к чему присутствовать на оглашении завещания, утром девочке почти час пришлось потратить на убеждения.
- Не понимаю, что это вообще за история с завещанием… мама ничего о нем не говорила…
Девочка ободряюще сжала ладонь матери. С завещанием действительно было что-то непонятное, но Алина, в силу обстоятельств знавшая о бабушке немного больше, чем родители, уже ничему не стала бы удивляться.
Во всяком случае, она так считала.
К девяти часам все девчонки были в сборе. Даже вечно всюду опаздывающая Евгения. Виктория вообще пришла первой, и даже успела рассказать причину: вчера, пока она помогала Матвею наводить порядок в подсобке ветлечебницы, а потом – кормить и выгуливать пациентов, вездесущий Орешек, уже послуживший один раз причиной шумного недоразумения, забрался то ли в карман куртки, то ли в рюкзак с учебниками и, благополучно «приехав» к Вике домой, отправился обследовать новое пространство, сегодня в полседьмого утра напугав до полусмерти Жанну, от крика которой дочка и вынуждена была проснуться пораньше.
- Что-то не выглядит этот зверь чем-то больным, - заметила Алина. – что он вообще делал в клинике?
- А. Матвей рассказал мне, что нашел и выходил его совсем малышом, а теперь не может отпустить на волю, поскольку Орешек вряд ли теперь уже научится сам о себе заботиться, как это делают дикие белки. А домой, где живут три кота и четыре собаки, принимающие его за угощение, Матвей белку взять не может. Знаешь, он пригласил меня тоже подрабатывать в ветеринарке по выходным. Правда, здорово?
- А что твоя мама?
- Раз у нее появилась своя жизнь, то и у меня будет своя! – слегка нахмурившись, отрубила Виктория.
На этом разговор закончился, потому что появились родители с нотариусом – сухощавой женщиной неопределенного возраста с темно-рыжими и очень густыми наполовину поседевшими волосами – и еще какой-то незнакомой девушки. На этих-то двоих Виктория и Маргарита с совершенно потрясенным видом и уставились.
- Мое имя Рысина Любовь Вячеславовна, - представилась женщина. – это Ольга. Дело в том, что ей, по завещанию Ядвиги Светозаровны, принадлежит половина жилой площади. Вторая половина оформлена на Алину Лоиковну Шевралиеву. Это, как я полагаю, внучка.
- Но кто такая Ольга…
- Отчества не нужно, - девушка поморщилась. – моя фамилия Бореева. Поверьте, Юлия Юрьевна, для меня все это оказалось не меньшим сюрпризом, чем для вас. Мои родители умерли довольно давно, а о существовании тетки я даже не подозревала до недавнего времени.
- Вы племянница Ядвиги? Она никогда не говорила, что у нее есть братья или сестры…
- К сожалению, я знаю не больше вашего, - повторила девушка. – если для Вас эта квартира…
- Нет-нет, дело совсем не в этом. Прошу Вас, продолжайте.
- Кафе так же принадлежит Алине Лоиковне, до совершеннолетия которой распоряжаться собственностью имеет право мать наследницы Юлия Юрьевна Шевралиева с условием – помещение нельзя продавать, хотя Вы можете использовать его на свое усмотрение или сдавать в аренду. Так же тут упомянуто… Золотой ободок, украшенный самоцветами, завешен Маргарите Геннадьевне Романовой, бусы из речного жемчуга и раковин – Лариной Евгении Тимофеевне, позолоченное павлинье перо Кукушкиной Дарье Леонидовне и резной деревянный лук для Чубайс Виктории Рикхардовны.
Родители Алины слегка недоуменно переглянулись, однако к чудачествам Ядвиги оба были давно привычны и, не слишком удивившись, не стали возражать. Впрочем, если они на предмет завещания совершенно незнакомой и непонятно откуда взявшейся родственнице половины квартиры возражать не стали, что уж говорить о каких-то бусах и перьях.
- Насколько я понимаю, эти вещи уже находятся у Вас. Девочки могут быть свободны, а мы еще должны обсудить…
Вообще-то Алина предпочла бы остаться и разобраться толком, что тут происходит, и откуда взялась ее новоявленная «тетя», однако Вика настойчиво пихала ее в бок, а Марго косилась «страшными глазами» в сторону двери. Через какое-то время сдавшись, Алина позволила буквально транспортировать себя в свою же комнату, оставив родителей выяснять подробности.
- Это она! – трагическим шепотом высказалась Маргарита, едва захлопнулась дверь. – Эта нотариус – та самая монашка, Любава.
- И Ольга, - негромко поправила Виктория. – подозреваю, это и есть новая учительница физкультуры.
- Скорее всего, - согласилась Марго. – когда она подвозила нас обратно в город – на мотоцикле, представляете? – она сказала, что нам не помешает тренировка и что она сама, пожалуй, теперь сможет этим заняться. Теперь понятно, что она имела в виду. Представляю, сколько шкур она с нас спустит!

Елена

«Интересно, в чем же тут дело?» - подперев голову кулачком, Елена задумчиво разглядывала учителя истории. Кажется, он о чем-то говорил, но приятный голос звучал в фоновом режиме и, кажется, ничего существенно важного не выдавал. Как бы далеко Елена ни уходила в себя, нужные моменты из любых разговоров девочка умела «выхватывать» интуитивно, особо не распыляясь на все остальное, ее никаким образом не касающееся.
Не она одна как-то совершенно неожиданно решила, что историк, пожалуй, не просто довольно мил для педагога, а еще и интересный мужчина к тому же: аналогичная мысль с «N+1» взгляда неожиданно ударила в голову подавляющему числу учениц – от шестого по одиннадцатый классы и тем учительницам, что помоложе пятидесяти. А судя по «трагедии» Виктории, то и родительницы не отставали… Забавно.
«Такое случается. Я сама тоже совершенно неожиданно перестала быть невидимкой. Но подросткам свойственно быть каждый день разными, но с чего бы взрослому человеку, да еще учителю, ни с того, ни с сего меняться?»
Главное, в чем именно изменился Денис Денисович, Елена решительно не понимала. В принципе, и не менялся вовсе. В этом-то и заключалась неожиданная трудность с его портретом: в Денисе Денисовиче Елена не без удивления обнаружила какое-то странное своеобразие, которое бесследно испарялось, стоило перенести его изображение на бумагу. Никак не получалось уловить, в чем же это заключается и, как следствие, один за другим наброски безжалостно выбраковывались.
- Елена, я, кажется, к тебе обращаюсь.
- Пр.. простите. Я Вас не расслышала.
- Твоя работа, - историк мягко улыбнулся.
С историей у Елены не то, чтобы были проблемы. Она с интересом читала о исторических событиях, не только по программе, но и для собственного удовольствия, интересовалась многими яркими историческими личностями и с учителем всегда находилась в неплохом диалоге, однако… как говорится, ох это вечное «но»! – катастрофически не могла запомнить ни одной цифры и даты, путаясь не то, что в годах, а даже в столетиях! Устные ответы, на истории, как и на литературе, разнообразия ради, давались Елене совсем неплохо, почти как письменные работы. Но вот с вошедшими в моду тестами дело было глухо.
- Я-то прекрасно знаю, что ты талантливая девушка, Елена, и то, что предмет ты знаешь, просто воспринимаешь его на свой манер. Но у тебя могут возникнуть проблемы на экзаменах и при поступлении куда-нибудь, где предъявляются стандартные требования. Практически на всех гуманитарных отделениях история тебе понадобится.
- Я понимаю…
- Может, вместе мы могли бы придумать, как тут можно тебе помочь. Надеюсь, ты не воспримешь дополнительные уроки как наказание.
- Мне не хотелось бы отнимать у Вас время, Денис Денисович…
- Перестань. Если ты можешь попросить своего товарища помочь с дополнительными занятиями, то ко мне можешь обращаться тем более. В какой-то мере моя обязанность не только отговорить некоторое количество часов: хоть перед классом, хоть перед пустыми партами – а в том, чтобы вы все поняли и, если повезет, заинтересовались предметом, верно. Я поставил тебе четверку, чтобы не портить результаты под конец четверти, но, давай честно признаем, работа слабоватая. Если у тебя нет других планов, можем пересмотреть ее после уроков.
- У меня нет планов, - покосившись на как раз собравшуюся вставить слово Маргариту, быстро ответила Елена. – Вы так добры, Денис Денисович.
- Когда ты станешь немного старше, милая, то поймешь, что за любым бескорыстным внешне поступком у ЛЮБОГО человека стоит здравый расчет. Хорошо. Маргарита, работа очень хорошая, - отдав листок Лениной соседке, сухо кивнул историк. Марго всегда точно заучивала материал и точно отвечала на вопросы, но ни глубины, ни любви к этим знаниям в ее четких и по существу ответах не было. – Что касается тебя, Виктория…
На какое-то время повисла ощутимая пауза. Только на задних партах что-то монотонно жужжали несколько девчонок с старшей Сорокиной во главе. Виктория не подняла взгляда.
- Виктория, - терпеливо повторил историк.
- Со мной можно и покороче. Все плохо, верно? Я сожалею. Это все?
- Как я вижу, ты живешь в вечной нехватке времени, - покачал головой учитель. – видишь ли, Вика, у тебя очень неплохие мозги и ты быстро соображаешь, думаю, ты могла бы многого достичь, если бы…
- …Выполняла домашние задания.
- Да, именно домашние задания. – Денис Денисович улыбнулся в усы. – Я понимаю, что у тебя, должно быть, уважительная причина и неотложные дела, вынуждающие возвращаться домой ближе к полуночи.
Легко краснеющая Виктория моментально стала пунцовой, Елене показалось, что сейчас она не выдержит и наорет на историка в присутствии всего класса.
- Но, как ни странно, меня это не волнует. Знаю только, что ты можешь, если захочешь и приложишь хоть минимум усилий, стать отличницей, и намерен спрашивать с тебя соответственно. Я выразился понятно?
- Вполне, - сквозь зубы процедила Вика.
- Как ТЫ смотришь на дополнительные занятия.
- У меня уже назначены занятия – по физкультуре, Ольга Георгиевна может…
- Вообще-то, - прошипела Марго. – одно занятие по физкультуре ты, с твоими успехами, могла бы и пропустить!
- Я ни в коем случае не настаиваю. Думаю… вот как нам следует поступить. Я не буду оценивать твою работу, чтобы не портить табель в конце четверти, а вместо нее ты напишешь по теме реферат. Подчеркиваю – напишешь, Виктория! Я ничего не имею против современных технологий, ты можешь пользоваться любыми ресурсами Интернета, но я не приму работу, которую скачали и распечатали, даже не прочитав. От семи до пятнадцати страниц к следующей неделе.
- Семь РУКОПИСНЫХ страниц альбомного формата?!
- Ты все поняла верно.
Судя по закушенной губе и сжатым до побелевших костяшек кулакам, рыжуля была просто в бешенстве.
«Хорошо, что у нее нет способностей Дарьи, а то бы точно прожгла в парте дыру!» - с долей черного юмора подумала Елена.

Ева

Уже в спортивном зале Евгения несколько приободрилась. Во-первых, потому, что ненавистная тренировка явно откладывалась на неопределенный срок: зал оказался занят, а Ольга, с скучающим видом подпирая стену, скептически наблюдала за разыгрывающимся действом своими золотыми глазами. Во-вторых, у Евы это зрелище вызвало куда больше интереса и восторга, чем у их суровой тренерши.
Фехтовальщики из восьмого и девятого классов устроили командную тренировку: четыре на четыре. Обычно они предпочитали «махать железками» на свежем воздухе, однако, видимо, передумали из-за бесконечного снегодождя, образовавшего на школьном дворе непроходимую слякоть. Капитана девятиклассников звали Афанасий – вполне симпатичный блондинчик с замашками благородного рыцаря, которым Евгения непременно увлеклась бы, не будь парень таким пресным и до зубовного скрежета правильным, фехтовальщик – насколько девочка могла судить, он был тоже неплохой, только опять же чрезмерно благородный, церемонящейся с противником, чем противник со своей традиционной бессовестностью откровенно пользовался. Кирилл Тогин – капитан четверки восьмиклассников, был вообще-то старостой класса, где учились Виктория, Маргарита и Елена. Елене он даже когда-то нравился, у нее на особом счету бабники и эгоисты с морем обаяния без капли совести, но даже ее умудрился оттолкнуть своей демонстративностью и показушностью. Кирилл был красавчиком: высокий, изящный (на взгляд Евы даже чрезмерно тощий, но Ленке такое нравится), с шикарной шевелюрой того редкого оттенка каштанового, что обычно называют «красное дерево», гибкий и подвижный в бою, как злая кошка – он явно был послабее Афанасия в технике, но брал хитростью и изворотливостью, не нарушая правил, но и не гнушаясь откровенно подлыми приемчиками. Так же он мнил себя великим сердцеедом, но ни одна из многочисленных пассий, как знала Евгения, не продержалась с ним дольше недели. Тех, кого не отталкивал характер самого Кирика, умело отваживала его истеричная сестренка-шестиклассница, о которой вообще был отдельный разговор.
Вторым в команде девятиклассников – находя, надо заметить, этот статус второго весьма унизительным и вечно пытаясь сместить капитана – был на редкость высокомерный сноб по имени Леонид: темноволосый, молчаливый и вечно мрачный. Вроде бы староста девятого класса – за эту сомнительно-почетную должность тоже велись постоянные стычки с Афанасием. Елена и даже Марго уверяли, что Леонид – интересный и загадочный, но, кажется, при этом его несколько побаивались. Соперником мрачного типа оказалась девушка. Юлия из восьмого класса по прозвищу Рыжая Пантера, редкостная стервоза, тем не менее, пользующаяся в школе большим уважением, к мнению Юли прислушивались даже преподаватели, а Кирилл благополучно сваливал на нее все административные обязанности старосты, высвобождая свое время для многочисленных свиданий.
«Она немного напоминает эту Любаву… может, Юлька тоже оборотень-рысь? Уф, теперь и мне повсюду будет мерещиться всякая чертовщина!»
Два представителя творческой интеллигенции, невесть как оказавшиеся среди бойцов, сражались отточено, но как-то беззубо: оба невысокие, хрупкие, Мишка из восьмого класса, гений музыкальной нудятины в духе Моцарта и Чайковского, и поклонник ботаники Ким из девятого. Оба, кстати, выглядели от силы на шестой!
Четвертой парой были «оруженосцы» - лучшие друзья капитанов обеих команд. Хотя если в том, что Афанасий и Эдуард Маркин ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были друзьями, у Евы сомнений не было – прямо как в песне, где «друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг», то отношения между Кириком и симпатичным, но слегка психованным парнем по имени Семён, были очень непонятные. Наверное, о таких и придумывали эпитеты «заклятые друзья» или «верные враги».
Пятым девятиклассником был восточного вида юноша Наджак Ишидзуков, а его противницей – Ульянка Тенина, еще одна… хм, достопримечательность восьмого класса. В целом, конечно, это была неплохая спортивная девчонка с сильным характером, не хуже Афанасия вечно лезущая защищать всех убогих и обиженных. Не исключено, конечно, что это было лишь красивым поводом постоянно устраивать драки. Хоть Ульяна была, в принципе, симпатична девочкам, особенно такой же пацанистой спортсменке Виктории, но с ней все равно старались не очень общаться, всех отталкивала… подруга – не подруга, а скорее взятая ответственной Ульяной под опеку Анфиска. Эта девочка-зомби, в далеком детстве, очевидно, ушла в себя и заблудилась, в этом состоянии находилась и поныне, с детства же всюду с собой таскала свой "талисман" - облезлого плюшевого Чебурашку, то, что учится тут, а не в спецшколе, по мнению Евы, была целиком заслуга ее брата - второго зятя Олимпиады Богдановны, благодаря брату же, как спонсору и главному организатору сборищ толкиенутых, оказалась там главной "дамой сердца", за честь которой велись самые ожесточенные бои. С тех пор, как нынешняя чемпионка одиночных боев Ульяна «отбила» Анфису у безнадежно влюбленного, но по-дурацки проявляющего свои чувства Семена, та в благодарность прилипла к своей «спасительнице» как банный лист к тому месту, что только в бане и намыливают! Хотя, не исключено, что и Ульяна терпела это чудо природы не просто так – у амазонки буквально на лбу были написаны «чуйства» к директорскому зятю… На данный момент Анфиса расположилась на другой стороне зала и вроде как «болела» за Ульяну, уставившись пустым взглядом в пространство прямо перед собой и прижимая к груди неизменного Че. Рядом леденящим душу пронзительным визгом поддерживала горячо любимого брата похожая на французскую куклу Нина Тогина, видимо, в противовес Анфисиной отрешенности эмоционально скачущая на месте, нервно размахивающая руками и воющая то от восторга и ликования, то от испуга – в зависимости от того, как у Кирилла шли дела. Сам Тогин морщился, и извиняющимся взглядом хозяина брехливой моськи поглядывал на противника. Афанасий явно сочувствовал. Формально эта зараза шестиклашка сама занималась фехтованием и даже считалась неплохим бойцом, но в реальной жизни, столкнувшись с чем бы то ни было, предпочитала пронзительно вопить «Кирик, они меня обижают!». Хотя обычно Кириллу вмешиваться и не приходилось – этот вопль вышибал дух из кого угодно и сам по себе.
- В реальном бою никто из них и минуты не продержался бы, - тихо сообщила Евгении Ольга. – Хотя вон та девчонка – ничего.
- Ульяна?
- Ага. Какая-то в ней есть… искра, могла бы и стать настоящим воином.
Короче говоря, когда фехтовальщики были выдворены из спортивного зала и Берегини смогли притупить к собственным занятиям, за окнами уже сгустились ранние декабрьские сумерки.
- Знаете, сегодня ведь будет самая длинная в году ночь, - припомнила Ольга. – или это двадцать какого декабря? Нет, точно, сегодня. Этой ночью на темной стороне волшебного мира большой праздник.
- Тот самый разгул нечисти перед католическим Рождеством? – уточнила ходячая энциклопедия Дашка, в этот момент очень напомнив Еве Мартына.
Мартын… Последнее время беспокойство Евгении на счет своего недотепистого поклонника все нарастало. Слишком давно его не было рядом, а никто словно бы и не замечал этого отсутствия. Она сама так долго не замечала… то есть, замечала, но списала все на то, что Мартын обиделся на нее из-за Андрея. Но совершенно не в правилах Мартынко было подолгу на кого-то дуться! И вообще… ладно бы он не разговаривал С НЕЙ, но последнее время первого отличника словно бы вообще никто в школе не видел и не слышал!
«Чтобы тебя было не видно и не слышно!» - похолодев, внезапно вспомнила Евгения свои слова на осеннем празднестве. И резко остановилась, пропуская мимо ушей командные вопли Ольги.
Потому что последнее время слишком много неосторожно брошенных слов сбывались слишком уж буквально…

Мартын

- Следует быть честным хотя бы с самим собой, - размышлял вслух отличник, прохаживаясь по успевшим уже опустеть коридорам. – я просто выбрал не ту девушку. Что у нас с ней может быть общего? Она же как французы у Достоевского: форма и абсолютно никакого содержания! Хотя, быть может, все дело в том, что я – одно сплошное содержание и никакой формы… как в физике – притяжение противоположностей. Только я его чувствую, а она – нет.
Последнее время размышлять вслух стало для Мартына привычкой. Все равно ведь никто не прислушивался к его бормотанию. Никому не было дела, что твориться на душе у какого-то зубрила! Раньше все хоть к концу четверти, когда обрушивалась лавина контрольных и тестов, чудесным образом вспоминали его имя и – хотя бы на время – старались быть его друзьями. Но почему-то в этот раз сделали исключение. И вообще в упор не желали его замечать. Даже школьная шпана не награждала больше тычками и подзатыльниками. Даже языкастые Сороки не высмеивали рассеянного очкарика. Поначалу это могло даже обрадовать – до осознания, что окончательно превратился для всех в пустое место. И для Евы тоже. Она совершенно перестала подшучивать и беззлобно отшивать своего поклонника, перестала с непередаваемым выражением огромных глазищ умолять сделать для нее домашнее задание или разобраться с темой предстоящего теста… Конечно, они же теперь занимались с Матвеем. Когда есть выбор между красавчиком-музыкантом, не уступающим Мартыну в учебе, а кроме этого еще и обладающим внешностью и популярностью… этот выбор очевиден! Оставалось утешать себя тем, что Матвей – не блондин и не спортсмен, так что Евгения им особо не заинтересуется, а красавчик Андрей, похоже, навсегда вычеркнут как из списка учеников школы, так и из ее сердца.
Но почему-то легче от этого не становилось.
- Уж лучше бы она, как раньше, отмахивалась, как от мухи…
Учителя тоже, словно сговорившись, совершенно перестали его замечать. Впрочем, они частенько игнорировали тянущего руку отличника, отчего-то полагая, что он в любом случае усвоил тему и не нуждается в проверках. Если раньше у Мартына была возможность блеснуть хотя бы у доски…
Школьные коридоры становились все безлюднее, даже старшеклассники уже закончили занятия, лишь иногда мимо, не замечая привычно уступающего дорогу Мартына, проходили участники различных факультативов. На улице уже совершенно стемнело, дополнительные занятия по физкультуре у девчонок отчего-то подзатянулись.
«С чего вдруг Евгения увлеклась спортом, не понимаю? Должно быть, я на самом деле совсем не знаю ее…»
Хоть его присутствие теперь игнорировалось, Мартын привычно сопровождал Еву и остальную компанию, когда мог, вежливо удаляясь, только когда понимал, что девушки хотят о чем-то посекретничать. Наверное, в этом не было смысла. Но все таки рядом с ними, хоть и чувствуя себя бессловесной тенью, Мартын все-таки не был таким одиноким. Или просто не казался себе таким…
- Думаю, в зал я могу войти, и спросить, долго ли еще будут проходить занятия, - продолжал думать вслух мальчик, направляясь мимо опустевших раздевалок. Но неожиданно замер, услышав голоса девочек сквозь стену.
- Ева, не глупи!
- А что, если я права? Помните Андрея, я только сказала и… и…
- Успокойся! – мелодичный голос Марго время от времени звучал, как беспрекословный приказ. – Успокойся и подумай головой. Не может человек просто взять и исчезнуть так, чтобы никто этого не заметил. Его бы искали, верно? У всех есть знакомые, друзья, родители, да и в школе ничье исчезновение не прошло бы незамеченным! Ты согласна…
- У меня плохое предчувствие…
«Могу поспорить, если бы исчез Я, никто бы не только этого не заметил, а даже ни разу обо мне не вспомнил!» - не без горечи подумал Мартын. С мамой, с семи утра до позднего вечера вкалывающей на относительно почетной, но мало денежной должности врача местной поликлиники, мальчик давно привык общаться через записки на холодильнике, отца у него не было, друзей тоже… Для всех в этом мире он был если не совсем уж пустое место, то что-то, близкое к тому…
- Поверить не могу, что говорю такое, но сейчас больше всего на свете я хотела бы снова его увидеть! Хотя бы убедиться, что все действительно в порядке! – продолжала Ева.
Съедаемый любопытством, Мартын все же заглянул в зал, надеясь разобраться, что же так взбаламутило компанию девочек, вряд ли он, в конце концов, чем-то кому-то помешает. Однако тут-то и начались странности. Едва мальчик перешагнул порог, все пять девчонок и новая учительница физкультуры уставились на него, словно перед ними был не обычный мальчик, а какой-то синенький в лиловую крапинку. Мнительный Мартынко тут же на всякий случай оглядел себя со всех сторон, дабы убедиться, что кто-нибудь из команды Рыжего Юрика не прицепил на него какую-нибудь остроумную табличку.
- Что-то не так? – осторожно поинтересовался он, таковой не обнаружив.
Евгения восторженно взвизгнула, заставив всех присутствующих слегка подпрыгнуть, и, в мгновение ока перебежав зал, стиснула мальчика в объятьях, едва в силу разницы габаритов его не придушив.
- Мартынко, ты вернулся, как здорово! – прямо в ухо ничего не понимающему Мартыну взвизгнула она. – Я так беспокоилась…
- Послушай… - слегка отдышавшись, мальчик попытался найти единственное рациональное объяснение. – Если пересдача уже завтра, я вряд ли чем-то успею тебе помочь…
- Какая пересдача? – не поняла девочка. – А… да гхыр бы с ней. Ты где был все это время, а? – перешла она на строгий тон, уперев руки в бока. – Почему никого не предупредил, что куда-то исчезаешь? Почему мы должны за тебя беспокоиться, а?
- Нигде я не был, - поправляя сползшие с носа очки, пробормотал совершенно растерявшийся Мартын.
- Нигде?
- В смысле – здесь же и был, как и всегда.
Подошедшие поближе девочки окружили их, задумчиво изучая взглядами.
- Выходит, ты был невидимкой?
Мартын невесело хмыкнул. Это бы, безусловно, все объясняло, если бы не было столь очевидно невозможным.
- У самого сложилось последнее время такое впечатление. Если бы не Денис Денисович, конечно, я бы точно решил, что все перестали меня видеть и слышать.
- А он – чего? – неожиданно нахмурившись, уточнила Маргарита.
- Да ничего. Просто он единственный, кто хоть раз обратил на меня внимание. Вроде, подошел на перемене, когда я в очередной раз разговаривал сам с собой, и посоветовал не заморачиваться проблемами и не пытаться справиться с самим собой, поскольку каждый человек хорош тем, что он есть, просто следует принять себя в независимости от того, что думают другие. Ну, это в общих чертах, - Мартын решил не упоминать часть разговора, касающуюся Евгении. Историк считал, что ей надо всего лишь повзрослеть и разобраться как в самой себе, так и в окружающих людях, а если Мартын действительно любит ее, то не станет требовать слишком многого сразу.
Девушки – включая учительницу, которая старше-то была всего не три-четыре года – довольно хмуро переглянулись.
- На историка не действуют чары.
- А еще он неплохо умеет говорить красивости тоскующим людям…
- Я же говорила…
- Ты говорила, и ты же бросила Елену одну!
Разговор становился все непонятнее. В очередной раз переглянувшись, девчонки неожиданно сорвались с места и дружно куда-то рванули, попытавшийся последовать за ними Мартын тут же безнадежно отстал. Однако взволнованные голоса хорошо разносились по пустым школьным коридорам, поэтому искать Еву и ее подружек долго не пришлось. Девочки влетели в кабинет истории и теперь оживленно о чем-то там спорили, Мартын мог бы даже сказать – ругались. Осторожно заглянув в класс, мальчик поежился от холода: сквозь распахнутое настежь окно кабинет наполнял сырой промозглый воздух затянувшегося до глубокой зимы ноября. На первой парте валялась сумка, которую вместо портфеля носила в школу Маргаритина подруга Елена, а за учительским столом без сознания, уронив голову на скрещенные руки, не то сидел, не то лежал историк Денис Денисович.